Василий Головачев - Гарантирую жизнь

– В спецназе, – сказал Никифор, почти не кривя душой. – А вы случайно не манекенщица?

Шарифа снова засмеялась – словно хрустальные шарики заскакали по серебру, и Никифор почувствовал облегчение и радость. Несмотря на красоту, которую в народе принято называть южной, женщина вела себя просто и естественно, что окрыляло и улучшало настроение, позволяя также вести себя непринужденно.

– Нет, я не манекенщица, хотя мне предлагали работать в Доме моды у Виторгана. Я всего лишь клерк, бумажно-компьютерная крыса в автосалоне на Беговой.

– Вот уж никогда бы не догадался, – искренне сказал Никифор. – А я как раз собрался покупать машину. У вас немецкие авто продаются?

– Разумеется, два типа «Фольксвагенов» и «Хорьх».

– Мне нужен именно последний «Хорьх».

– Приходите, мы продадим вам машину на льготных условиях, даже сигнализацию бесплатно установим.

– Спасибо, теперь уж точно к вам приду. Как говорит мой приятель: моя благодарность не будет иметь границ в пределах разумного.

Шарифа засмеялась.

– Не надо никакой благодарности, мы со всеми клиентами работаем вежливо и обходительно. Приходите и убедитесь.

Они вышли на Арбат, медленно зашагали по знаменитой улочке, заполненной гуляющими.

– Я бы что-нибудь перекусила, – сказала Шарифа. – Может быть, купим пару пирожков?

– Тогда уж лучше сразу идем в ресторан, – запротестовал Никифор. – Можно поехать в «Три пескаря» на Зубовском бульваре, там как раз мой приятель Кеша и работает, а можно посидеть в «Тропикане» на Новом Арбате, тут недалеко.

– Ни разу в нем не была, хотя часто хожу мимо. Пойдем в «Тропикану». Но если там дорого, лучше поискать что-нибудь попроще.

– Моих средств хватит на два ресторана, – улыбнулся Никифор.

– Неужели спецназовцам так хорошо платят?

– Не всем, только избранным, умеющим рисковать по делу.

– И часто вам приходится рисковать?

– Иногда, – подумав, ответил Никифор.

– А что значит – рисковать по делу?

– Просто надо точно рассчитывать меру риска. Не помню, кто из юмористов сказал: смелый убежит, но не уступит. Вот так действуем и мы, только на полном серьезе.

– Очень интересно! Расскажите что-нибудь из своей практики.

– Давайте лучше о чем-нибудь другом, – взмолился Никифор. – Героями нас назвать трудно, а развеивать романтический ореол спецназа не хочется. Хотя дуболомов среди нас больше, чем нужно.

– Хорошо, не буду вас расстраивать своими вопросами, ответьте на последний: вам приходилось стрелять в людей во время ваших операций?

– И я стрелял, и в меня стреляли, – пожал плечами Никифор, начиная тяготиться темой беседы и размышляя, случайный разговор завела Шарифа или нет. – Работа такая.

– Неужели вас ни разу не ранили? Если не считать шрама.

Никифор нахмурился, не зная, отвечать серьезно или пошутить. Выбрал последнее:

– У меня семь ножевых ран.

– Да что вы говорите?! – удивилась она. – Вам так часто приходится сталкиваться с вооруженными бандитами?

– Нет, – не выдержал и засмеялся капитан, – просто я картошку часто чищу.

Засмеялась и Шарифа.

– Ты меня разыграл?

– Потому что не люблю разговаривать о работе.

– Секрет?

– Не секрет, но… в общем, давай не будем.

– Ну и не надо. Поговорим лучше о том, чем ты занимаешься на досуге.

– Нет уж, теперь твоя очередь.

– Хорошо, скажу, хотя особенно и рассказывать не о чем. Я работаю по шесть дней в неделю и свободного времени остается мало…

Они не заметили, как перешли на «ты», и так, болтая, дошагали до ресторана. Швейцар – могучий молодец в униформе с позолоченными галунами – посмотрел на Шарифу и без слов распахнул перед ней дверь. На Хмеля он даже не взглянул.

Ресторан-бар «Тропикана» открылся на Новом Арбате семнадцать лет назад, еще в тысяча девятьсот девяносто четвертом году. Один раз за это время он горел, один раз подвергся нападению хулиганствующих молодчиков, но восстанавливался и радовал глаз посетителя изысканным «тропическим» интерьером, слух – музыкой, а вкус – деликатесами с Полинезийских островов и экзотическими коктейлями. Никифору нравилась кухня ресторана, блюда которой готовил шеф-повар с Филиппин, и капитан частенько сиживал здесь один или в компании с бывшими однокашниками.

Зал ресторана был почти полон, однако молодой паре отыскалось место у стены под чучелом акулы. Никифор усадил с любопытством озиравшуюся даму, сел сам, заказал шампанское и ориджинел-коктейль из двух сортов рома, сока лимона, апельсинового и ананасового сока, кокосового молока и колотого льда.

– Попробуй, – предложил он Шарифе, – очень вкусно. За знакомство? – поднял свой бокал с шампанским Никифор.

– За встречу, – подняла свой женщина.

Они отпили по глотку холодного пузырящегося напитка, поглядывая друг на друга.

– Я иногда бываю здесь с друзьями, – сказал Никифор. – Один мой приятель любит произносить разные смешные тосты, но мне больше нравится один: выпьем за наших жен и наших подруг, и чтобы они никогда не встретились.

Шарифа засмеялась.

– Значит, у вас есть и жены, и подруги?

– Я не женат, – развел руками Никифор. – А он был женат дважды. Такая вот судьба.

– Ты был женат?

– Нет, – покачал головой Никифор, – не сложилось. Девушка, которую я любил, вышла замуж за другого.

– Сочувствую. По любви?

– Не знаю. Он иностранец, бизнесмен, приезжал к нам с делегацией. Теперь она живет в Швеции, имеет виллу, загородный дом с бассейном, две машины.

– Хорошо устроилась. Возможно, тебе повезло, что она вышла за него.

– Иногда я тоже так думаю.

– Господа, прошу внимания, – раздался голос администратора ресторана с небольшой эстрады. – Сегодня у нас в гостях супергруппа из Тувы «Хуун-Хуур-Ту», известная не только в России, но и в Америке, Европе, Азии. Убежден, такого вы еще не слышали.

На эстраду вышли четыре мудреца с лицами, словно вылепленными из грубой глины, в халатах и остроконечных шапках, расшитых золотом, в туфлях с загнутыми носами. В руках они несли инструменты, лишь отдаленно напоминающие музыкальные, однако Никифор не раз по делам службы выезжал на Алтай, бороздил южные степи окраин России, слушал пение местных ансамблей и знал названия инструментов.

– Вон тот, с длинной ручкой, – сказал он заинтересованной Шарифе, – называется доншпуур, у соседа – бызаанчи, тот, что со струнами из конских волос, – тунгур, дощечка со струной – игил. Кстати, погремушки у них сделаны из сушеных бычьих яиц.

– Спасибо, что просветил, – фыркнула женщина.

Мудрецы невозмутимо устроились на сцене, посмотрели друг на друга и затянули гортанно-горловой речитатив, вызвав оживление в зале. «Хуун-Хуур-Ту» был ансамблем горлового пения и действительно славился удивительным искусством, образованием своим на рубеже веков создав прецедент в мире world music. Слушать певцов и музыкантов было странно: пение завораживало, проникало в подсознание и рождало необычные ощущения и видения. Участники ансамбля свистели соловьем и шипели змеей, булькали горлом, издавали зубами струнный звон, выводили по две, а то и по три мелодические линии зараз, и слушатели замерли, впитывая эти голоса природы, витая в тех мирах, где живут только горние ветры и духи…