Измена. Тайный наследник. Том 2 (СИ) - Алиса Лаврова

падают всё новые и новые солдаты. Наследник не позволит приблизиться ко мне. На их горе, они не знают об этом. Каждый, кто достаточно безрассуден, чтобы подбежать ко мне, делает последний вздох. Я несу смерть, которая охраняет жизнь моего ребёнка, смерть, которая должна спасти жизнь Каэна. Это несправедливо, но другого выбора нет.

Пока я смотрю на его сердце, охваченное пламенем, моё собственное сердце постепенно превращается в камень.

— Уходите и останетесь живы, — кричу я, но они не слушают. Личная гвардия императора, усиленная доспехами, накачанными драконьей силой, погибает с пугающей скоростью, пока до их командира наконец не доходит, что если они будут и дальше пытаться меня остановить, их не ждёт ничего, кроме смерти.

Я открываю глаза и встречаюсь взглядом с глазами капитана гвардии. Его лицо искажено гримасой злости и решимости, его клинок обнажён, и он собирается броситься в атаку, чтобы остановить меня.

— Не делай этого, — говорю я, посылая звук своего голоса ему прямо в голову. — Пощади своих людей. Каждый из вас умрёт. — Я ношу истинного наследника этой империи., отзови своих воинов и будешь жить.

Я молю бога, чтобы он внял моей просьбе. Я вижу, как рука, держащая меч, дрожит, и наконец, спустя мгновение, он отходит, отзывая своих людей, резким приказом. Его мощный голос едва может перекричать ужасный вопль Каэна, который всё ещё бьётся в огненной агонии.

— Убейте её! — кричит Салемс, в ярости указывая на меня пальцем. — Чего вы встали, идиоты?

— Нет, — говорю я, посылая половину своих нитей прямо в грудь Салемса, отчего он едва не падает и делает несколько шагов назад. — Ты знаешь, кто я.

— Корона убивает изменника, никто не смеет беззаконно вторгаться в дела бога. Я знаю, кто ты, ты жена изменника и должна ответить за его предательство вместе с ним.

Его голос кажется визгливым и бессильным. Совсем не такой голос должен быть у императора.

— Тогда останови меня, — говорю я и снова обрушиваю на него поток нитей, который отбрасывает его назад. Киллиан поддерживает отца, чтобы тот не упал. Но тот тут же вырывается и бросается на меня. И на этот раз я сосредотачиваю на ударе все свои нити, не обращая внимания на то, что он пытается проникнуть в моё сердце и остановить его. На этот раз Салемс не выдерживает всей мощи удара и с криком изумления падает на землю. Он катится кубарем, вздымая золотой песок в небо.

Я отворачиваюсь от узурпатора и переключаю все внимание на Каэна, который каким-то чудом все еще жив, хоть и охвачен пламенем с ног до головы. Я вижу, как он зарывает горящие пальцы в песок и тот плавится под ними, словно воск. Это невероятно, но даже лишенный силы, он выдерживает этот огонь и не погибает.

Я опутываю Каэна нитями, заключая его в кокон, пытаясь остановить его агонию, сохранить жизнь, которая каким-то чудом еще теплится внутри…

Чувствую, что внутренний огонь разгорается так, как не горел никогда. Я сама словно бы превращаюсь в светящуюся фигуру переполненную силой. Я и предположить не могла, что внутри меня дремлет такая мощь.

Бросаю мимолетный взгляд на двенадцать драконов, которые в недоумении смотрят на меня, явно сбитые с толку.

— Остановите ее, она изменница и должна умереть! — кричит Салемс, выплевывая песок изо рта. Я чувствую, как его нити тщетно пытаются пробиться сквозь мою защиту, но опадают, словно встретив непреодалимую преграду. — Что вы ждете, идиоты?

И тут я чувствую, как сразу несклько драконов обрушивают на меня яростный удар, так что я спотыкаюсь, но все же делаю последний шаг вперед.

Я оказываюсь на расстояние одного шага от пылающего Каэна, и не думая больше ни мгновения, погружаю руку в огонь, хватаясь за ослепительно сверкающую раскаленным металлом корону на его голове.

53

Огонь от короны совсем не похож на тот огонь, что источает охваченное пламенем дерево, жар его сильнее во много раз, и свет, который он испускает, намного ярче. Если бы не нити, что защищают меня, я бы сгорела в этом огне в одно мгновение. Я знаю это так же точно, как и то, что этот огонь не причинит мне вреда, даже если охватит меня с головы до ног. Это мой огонь, родственник того огня, что живёт внутри меня и исходит от моего ребёнка. Это огонь, который позволяет Каэну и всякому дракону летать. Это огонь, который благословляет достойного и испепеляет тех, кто хочет использовать его во вред. Так было заведено с самого начала, таков был изначальный смысл этого огня, пока некоторые не начали пользоваться даром бога как средством, позволяющим удерживать власть, средством, позволяющим порабощать других и извлекать выгоду.

Как только я касаюсь короны, я чувствую, как внутри меня проносится словно бы вся история империи, от самого зарождения первого огня внутри человека, огня, подаренного самим богом, до союза человека и огненных жителей пустыни. Я вижу, как этот союз привёл к тому, что люди научились использовать огонь, чтобы перевоплощаться, научились носить чешую и передавать её из поколения в поколение. То, о чём не говорилось открыто, то, что знал каждый дракон, но никогда не делился этим с теми, кто не обладал силой, теперь для меня раскрывается во всей своей полноте.

Я чувствую. как по мне карабкается Клинк, и занимает свое место на моем плече, умножая мою силу. Он видит то же, что и я. Он видит, как люди научились у ящериц пользоваться огнем, как сосуществовали тысячи лет, пока, наконец, жадные люди не истребили их почти полностью, чтобы больше никто не узнал секрет могущества драконов. Я чувствую боль этого существа, как свою, когда перед нами проносятся картины прошлого, где его сородичей подвергают истреблению, пока даже память о тысячелетнем союзе не истирается.

Эта корона, вещь из совсем других времен. Времен, о которых мы давно забыли. Она сама решает, кто достоин носить ее. Салемсу повезло, что он не стал надевать ее, сперва решив испытать на Каэне. Я вижу, что он не выдержал бы ее огня. Она была создана для драконов, обладающих куда большей мощью, чем нынешние, для драконов, сердца которых чище и потому могут носить в себе многократно больше нитей.

Престол должен занимать достойный, тот, кто имеет силу, мудрость и может заглядывать в будущее, такой, каким был император Шрайк. Частица его памяти, как и памяти всех императоров, что были до него, хранится в этой короне, и теперь видна мне