Повелитель Тьмы: Милый, милый Повелитель (СИ) - "Tomek Wilmowski"

Мозги солдат армии Вечной Империи.

Прирученные болью, окованные узами колдовских контроль-заклинаний и чар-усилителей, они стали чем-то большим. Чем-то мрачно-величественным. Утратив личность, они обрели уникальную грань агрессии. Её искусственно подстёгивали вживлённые в плоть кристаллические структуры, постоянно действующие на нервные окончания и клетки мозга. Также была усилена реакция, повышена меткость, и возведено в абсолют безразличие к чужой боли.

Ограниченные собственным мозгом, запертые в слепой темноте пилоты «Вампиров» жили во имя своего Императора. Хотя «жизнью» назвать это было сложно… Скорее — второй шанс.

Шанс принести пользу Вечному Трону.

Единственным минусом оставалась огромная стоимость и невероятная сложность создания. Достаточно ошибиться в зачаровании кристаллических амулетов-ограничителей, и очнувшийся в новом, железном теле мозг погибшего на поле брани солдата мог провалиться в безумие — сгореть в агонии боли и неописуемого шока… И попытаться оборвать невыносимое бытие отчаянным самоубийством, обессмыслив тем самым весь долгий труд Императора, и повредив бесценную бронированную оболочку…

Но успех окупал любые усилия.

Смерть шла за смертью, и очередной гвардеец, солдат или белый страж, сгинув от лап «Вампира», становился в глазах Повелителя Тьмы веским доказательством триумфа его военных изысканий.

Из-под искромсанных доспехов на землю долины проливалась алыми ручьями жизнь, которую жадно впитывала сияющая сине-зелёным светом растительность.

Наблюдая насильственное пиршество «Вампиров», их торжество над бессильными людьми, Повелитель Тьмы, воплотивший в закалённом чарами железе чудовищное порождение своего разума, испытал нечто большее, чем гордость творца. Это было удовольствие, опасно граничившее с эмоциональным, струящимся по мозгу кровавыми змейками возбуждением, от которого начинало покалывать кончики пальцев, и хотелось, злодейски оскалившись, смеяться, презрительно оглядывая тех, кто смел в своей ничтожной, жалкой душе помыслить о восстании против неумолимого императорского порядка и истинного тёмного величия.

От подобной кровожадности в горле Повелителя осел горький привкус железа. Чтобы смыть его, торжествующий разум требовал пьянящей влаги! Ему не хватало лёгкой алкогольной дымки, через которую, как призму, раскрылись бы тонко подобранные краски и весь художественный талант написанной «Вампирами» картины Смерти.

Повелитель облизнул пересохшие губы.

Зацикленные на полученном приказе маго-мехи несли смерть всему живому, вторгшемуся в потаённую долину. Они могли бы, пожалуй, обратиться даже против собственного создателя, затерявшегося среди несчастных жертв, но это не могло омрачить накатывающее волнами тёмное наслаждение. Повелителю Тьмы нечего было бояться. Ему не требовался управляющий амулет, чтобы отвести от себя беду. Другое дело, что этого нельзя было сделать, не раскрыв себя. Поэтому он покорно и скромно прятался от нависшей над ним «угрозы» за надёжной спиной виконта.

Могущества Серафу было не занимать: его магия нарастала трубным гулом, и рискнувшие подобраться к магистру «Вампиры» вязли в урагане золотых искр. Они почти не двигались в этом сияющем мареве, едва ворочая ломающимися под чужим колдовским натиском руль-крыльями, но выставленные вперёд клыки всё так же смертоносно сочились, будто ядом, багровыми молниями. Очередной каскад губительных разрядов угодил под ноги виконта, окатив его искрами и ошмётками расплавленных камней, но Вердлем не отступил, и даже не вздрогнул. Его могучая воля, черпая силу из таинственных сфер, сама вела неодолимую атаку, и не обращала внимания на подобные пустяки. С мгновение казалось, что силы железных тварей и человека равны.

«Вампиры» издали оглушительный, сбивающий с ног вопль ненависти. Солдаты вокруг попадали на дорогу, но высокая фигура в сверкающих белизной одеждой осталась непреклонной. Под давлением виконта спрятанные в бронированной толще маго-мехом мозги вынуждены были отдать своим железным телам одну команду — отступить.

Вердлем Сераф пересилил.

Рукотворные монстры синхронно развернулись, и тяжело, будто выдираясь из тягучей патоки, двинулись прочь из сотворённого виконтом золотистого вихря. Послышался скрежет металла. По крепким пластинам брони пошла рябь, и листы закалённого железа стали сминаться, словно листы бумаги. К снопам посыпавшихся искр добавился жуткий визг машин — крик слепой ярости, и рёв вырвавшегося из лап-двигателей пламени, свист газа и бурление алхимических эссенций, перегоняющих по внутренним трубкам-сосудам новые порции яда агрессии. Руль-крылья, подчиняясь управляющим механизмам, начали преодолевать магическое сопротивление, и хотя стальные мембраны истончались под градом ударяющихся в них золотых искр, им всё же удалось повернуться в нужное положение, и покорёженные «Вампиры» один за другим выскользнули из золотой ловушки… Чтобы, пролетев по широкой дуге, зайти на новую атаку.

Облачённые в сталь пилоты «Вампиров» были отданы во власть ненависти не для того, чтобы убегать от врага. Они умели только атаковать, и обращали весь свой талант на уничтожение.

Новые всполохи молний ударил рядом, оплавив древние камни, которыми была вымощенная ведущая к «Копью Тьмы» дорога.

— Кажется, наша прогулка получилась чуть веселее, чем планировалось, — Сераф всё же нашёл время, чтобы перекинуться словечком со своим очаровательным спутником. — Но так даже интереснее, вы не находите?

Моментально родившийся в голове Повелителя убийственно-язвительный ответ, увы, остался не озвученным. Остроумие пропало даром, когда между владыкой и магистром с гулом вспыхнул столб чистой энергии, а в следующий миг они и вовсе оказались в эпицентре настоящего багрового шторма, от которого закипели камни под ногами. Стало жарко, а воздух наполнился резким запахом озона. И теперь уже виконт, немало сил потративший на противостояние с не знающими усталости врагами, вынужден был спешно отступать и искать укрытие. Но весьма условное в окружении умирающих, но всё ещё бессмысленно сопротивляющихся солдат одиночество Повелителя продлилось не долго…

Чьи-то пальцы сомкнулись на его ладони, и решительная сила потянула в сторону — прочь поля битвы, к спасительным зарослям. Через мгновение взгляд льдисто-серых глаз упёрся в затянутую алым мундиром грудь.

— Это Вы… — лицо Истрима выражало сложную смесь радости, смятения и удивления, и немного — грозного собственнического упрёка пополам с ревнивым недовольством. Всё это очень выразительно искрилось и блистало в глазах обычно бесстрастного имперского лорда, словно отражение звёзд на зеркале пруда. Но длилось это не долго. Удивление вдруг резко пошло в рост, и решительно взяло верх над прочими обуявшими апофикара чувствами. И в это же время Повелитель понял, что и другую его ладонь, ещё недавно свободную, кто-то крепко сжимает. Особыми красками этот факт заиграл, когда за спиной раздался хорошо знакомый насмешливо-самоуверенный голос:

— Извините, но мой симпатичный друг уже занят, а мы спешим…

Внезапное появление Дэша Райдера сбило обуявший Истрима эмоциональный накал, взамен наполнив взгляд апофикара холодным желанием убивать:

— Уверен?

Истрим с такой силой дёрнул Повелителя за руку, что следом за его хрупкой фигуркой в объятия апофикара едва не влетел и Райдер. И всё же, мятежник устоял на ногах, но вынужден был разжать ладонь — тонкие пальцы тут же выскользнули из неё, не сделав и попытки задержаться. По лицу Дэша скользнула тень болезненного разочарования. А Повелитель, решительно прижатый к груди своего офицера и советника, внезапно ощутил крайнюю неловкость. Главным образом — из-за смотрящего на него Райдера, чей пристальный взгляд жёг ему спину ревнивым огнём. Избегая этого пламени, избранник льдистого мрака предпочёл уткнуться лицом в алый мундир.

— Видишь?

Голос Истрима переполняло ликование, а ладони уверенно чувствовали себя на теле Повелителя: одна — сжимала плечо, другая лежала на талии, позволяя себе больше давящей силы, чем допускали любые приличия. Из-за этого расстояние между апофикаром и его господином, как таковое, отсутствовало. Но Райдер, видя это, всё же не думал отступать. Только новый шквал молний, обрушившихся с небес, прервал затянувшеюся сцену, разделив соперников искрами огня и каплями шлака.