И оживут слова (СИ) - Способина Наталья "Ledi Fiona"
Выпрямившись, я первым делом увидела князя, который тоже встал нам навстречу. Он ответил на приветствие и спросил о здоровье Добронеги, и я вдруг подумала, что именно такими рисуют былинных правителей. Такое же чувство — узнавания чего-то сказочного — уже посещало меня при первом взгляде на Радимира.
Князь оказался высоким, выше Радима, на нем была простая белая рубаха с вышивкой, лоб обхватывал широкий кожаный обруч с каким-то узором, а на поясе висел кинжал. Я бросила быстрый взгляд на Радима. Тот тоже был в белой вышитой рубахе, но без оружия. Я вновь посмотрела на князя, и мое сердце застыло: вот сейчас он закончит говорить с Добронегой и посмотрит на меня… Кто я в его глазах? Суженая сына? А вдруг все же в первую очередь я та, что побывала в плену у кваров? Но странное дело, князь даже не удостоил меня взглядом. Время шло, а он все так же продолжал расспрашивать Добронегу о Злате, которая, кстати, уже устроилась за столом со стороны Радима и сейчас с полуулыбкой смотрела то на отца, то на свекровь, об отваре, который Злата посылала матери, еще о какой-то ерунде. Может, зря я волнуюсь? Может, я вообще здесь далеко не гвоздь программы? Едва я решила, что можно расслабиться и вздохнуть чуть свободнее, как поняла, что голос Добронеги звучит непривычно напряженно. Оказывается, я успела привыкнуть к плавным интонациям ее речи, и сейчас то, насколько сухо-учтиво звучали ее слова, заставляло думать, что причины для волнения все же есть. В противовес напряжению Добронеги князь, казалось, лучился радостью и добротой. Во всяком случае, с его губ не сходила улыбка и сам он не отрывал взгляда от матери Радима. И внезапно мне показалось, что в этом взгляде не только вежливость. Неужели все так просто и причина этого приезда вовсе не Всемила?! Я снова посмотрела на князя, который слушал Добронегу, точно завороженный, и мне стало неуютно. Что-то всплыло в памяти… Я отчетливо услышала детский плач и чей-то сорванный голос, а еще, как тогда с кораблем Будимира, я вдруг ясно увидела перед собой черноволосого мальчика с пронзительно-синими глазами. И смотрел он так, будто сделала я что-то страшное. Вот только я откуда-то знала, что смотрит он не на меня: этот взгляд уже который год преследует совсем другого человека.
Я почувствовала звон в ушах и моргнула, возвращаясь в реальность. Обрывки некогда написанных строчек вертелись в сознании, сбивая с толку, и я знала, что мне нужно всего лишь несколько минут тишины, чтобы вспомнить эту историю, как я вспомнила то, что случилось со Всемилой. И тогда, пожалуй, я узнаю о князе намного больше, чем знает даже его собственная дочь.
Внезапно я услышала имя Всемилы, и князь Любим наконец посмотрел на меня. Это было неожиданно, а еще обидно от того, что я так и не успела вспомнить. В горле у меня тут же пересохло. Я попыталась сглотнуть, но с ужасом почувствовала, что вот-вот начну кашлять, постаралась улыбнуться, но губы словно заморозило. В эту минуту мне вдруг стало так же страшно, как перед первой встречей с Радимом. А что, если он тоже знает обо мне гораздо больше, чем родные Всемилы? В памяти всплыла фигура Помощницы Смерти. Что же она все-таки сказала тогда Альгидрасу? Почему я так и не спросила у него?! А вдруг она сказала это кому-то еще?
— Здорова ли ты, милая? — проговорил князь, и его губы тронула улыбка.
— Да, благодарствую, — пролепетала я, очень удачно вспомнив, как кто-то при мне отвечал так на вопрос Добронеги.
— Напугала ты нас, милая, — снова подал голос князь, и я увидела протянутую мне руку Радима.
Я шагнула вперед, безотчетно сжала его мозолистые пальцы и почувствовала ответное пожатие. Внезапно мне снова стало спокойно, как в тот раз, когда он вернулся из погони за кварским кораблем и вот так же одним пожатием руки прогнал все мои страхи. Мысли о вчерашнем вечере отступили на второй план, и я взглянула в глаза князю уже гораздо спокойнее. У него был очень холодный пронзительный взгляд. Казалось, он видит меня насквозь. И не было в этом взгляде ни капли того сочувствия, которое выражали его слова. Мужчина оглядел меня с ног до головы и вновь улыбнулся.
— Хороши те басни, у которых конец хорош, — негромко проговорил он и провел рукой по моей щеке. Несмотря на то, что жест был почти отеческим, в этом прикосновении не было нежности. — Ну вот, Миролюб, и нашлась твоя пропажа, — обратился князь к мужчине за столом.
— Хвала Богам, — откликнулся мужской голос с легкой хрипотцой.
Я вновь опустила взгляд и почувствовала, что Радим, до сих пор не выпустивший моей руки, тянет меня к столу. Я от всей души понадеялась, что мне позволят сесть рядом со Златой, но Радим подтолкнул меня к свободному месту по левую руку от княжеского сына. Добронега чуть замешкалась, а потом уверенно направилась в мою сторону и присела рядом. Златка тут же сорвалась с места и метнулась в угол комнаты, где на небольшом столе была выставлена праздничная посуда. Через мгновение она поставила перед Добронегой приборы, а я поняла, что не ошиблась, когда подумала, что матери Радима здесь не должно было быть.
Любим пристально следил за Добронегой, пока та усаживалась за стол, но так и не дождался ответного взгляда. Мать Радима, едва присев на скамью, тут же обратилась к Миролюбу, спрашивая, хорошо ли они добрались и здорова ли его матушка. А я сидела, неотрывно глядя на запеченного гуся, боясь поднять голову и посмотреть на суженого. Над ухом звучал хрипловатый голос, и его обладатель казался мне приятным человеком. Во всяком случае, он очень сердечно беседовал с Добронегой, будто они были давно и хорошо знакомы. Я пыталась вызвать в памяти все, что помнила о Миролюбе, но пока в голове крутилось только то, что он не нравился Всемиле. Впрочем, это же не показатель. Всемила и от Альгидраса была не в восторге и всячески того травила, а мне он… Стоп! Я мотнула головой, отгоняя непрошенную мысль. Понравился? Не просто заинтриговал, заинтересовал?.. Понравился. Причем, не прилагая никаких усилий. Скорее наоборот. Да что же со мной такое! Мальчишка же. Моложе меня на столько лет. Да не может быть! Я глубоко вздохнула, на миг забыв, где нахожусь. Отрицать очевидное было бессмысленно. Иначе его предательство меня бы так не задело. Поступки безразличных тебе людей могут раздражать, злить, но никогда не ранят. Это же нужно было так влипнуть! Да еще осознать это в самой что ни на есть «подходящей» обстановке.
— Ну а ты как, Всемила? — прозвучало над моей головой, и я подскочила на скамье, с грохотом ударив коленом в стол, потому что сидела, закинув ногу на ногу, — иначе коленки тряслись. Кубок с вином, стоявший между мной и Миролюбом, подлетел и непременно опрокинулся бы, если бы княжич не поймал его в самый последний момент, неловко извернувшись и сильно задев меня плечом.
— Извините, — пробормотала я, бросив виноватый взгляд на Добронегу.
Та ободряюще сжала мой локоть. Я села прямее и, нацепив на лицо улыбку, повернулась в сторону мужчин.
Любим о чем-то беседовал с Радимом и Златой и не обращал на нас никакого внимания, Миролюб же смотрел прямо на меня. Встретившись с ним взглядом, я едва не отшатнулась, потому что видела это лицо несколько минут назад, когда реальность и вымысел снова смешались. Только там он был намного моложе и смотрел не с улыбкой, а с осуждением. И лишь когда первый шок прошел, я поняла, что это другой человек. Миролюб был вправду очень похож на него, но у мальчика из моего видения были небесно-синие глаза, у Миролюба же они оказались зелеными. У него было красивое благородное лицо с правильными чертами. И внезапно я поняла, что он похож не только на неведомого мальчика, но и на Златку. Только та была русоволосой, волосы же Миролюба и мальчика из видения были черны, как вороново крыло.
— У меня все хорошо, — ответила я, — а у…
Я на миг запнулась, не зная, как обратиться. На “ты”? На “вы”? Потом вспомнила, что Добронега даже к князю обращалась на “ты”. Да и вообще я не могла припомнить, чтобы в этом мире “выкали”. Миролюб не стал дожидаться окончания моей заминки и с улыбкой ответил:
