Элизабет Бойе - Сердце дракона

После сытного ужина, долгих возлияний и романтических разговоров Смидкелль и его домочадцы наконец отправились спать. Наверху, на балках расселись куры, сунув головы под крыло. После стольких ночей, проведенных на жестких ледяных камнях в чутком ожидании своей очереди стоять на страже чистая солома показалась Брану королевским ложем.

Рано утром — чересчур рано — весь дом был разбужен громким стуком в дверь и нетерпеливыми окриками. Голос был громкий и весьма самоуверенный:

— Эгей, Смидкелль! Что это ты так поздно валяешься в постели? Я хочу посмотреть рабов, которых продает твой приятель. Открывай! Я не намерен весь остаток своей жизни ждать, пока ты проснешься!

Бран, Пер и Ингвольд переглянулись и прислушались.

— Остается надеяться только на одно, — сказала Ингвольд.

— Что характер у нашего нового хозяина приятнее, чем его голос.

Глава 12

В дом Смидкелля с надменным видом вошел маг Кольссинир — рослый, худощавый, с великолепной серебристо-черной бородой. Длинный плащ его был застегнут на плече, короткую куртку с высоким воротом стягивал широкий дорогой пояс. Плащ и куртка были щедро украшены развевающимися лентами и вышивкой, вдобавок маг носил довольно вызывающего вида шляпу с четырьмя свисающими ушами на макушке — эта шляпа весьма ясно указывала, откуда он родом. Его штаны — в жизни Брану не доводилось видеть более ярких и необъятных штанов — были заправлены в сапоги, выделанные из кожи с головы северного оленя (ноздри животных образовывали загнутые носки сапог). И точно всей этой роскоши было еще недостаточно, маг еще носил заткнутыми за пояс пару великолепнейших вышитых рукавиц.

Поверх собственного носа он уставился на троих рабов, которых привели к нему на осмотр, затем с явным неудовольствием поглядел на Скальга.

— Так это и есть те самые рабы, — подвел он итог. — Негусто, прямо скажем. Глядеть почти и не на что. Как и на тебя, Скальг. Знавал я одного конокрада, так тот был так на тебя похож — ну прямо брат-близнец.

Скальг кивнул и нервно сплел пальцы.

— Да ведь у меня никогда и не было брата-близнеца. Видишь ли, этот мир несправедлив и неблагодарен, и знавал я такие трудные времена…

— Ба! — фыркнул Кольссинир прямо в лицо Брана, хотя тот был его на несколько дюймов выше. Бран не шелохнулся, юноша и маг обменялись оценивающими взглядами.

Затем Кольссинир толкнул Ингвольд.

— А этот чересчур тщедушный. Этакие тощие мальчишки мрут, как мухи, без малейших усилий со стороны, а причиной тому считается недостаток еды и приличного убежища на ночь.

Скальг горячо вклинился в его речь:

— Но ведь рослые крепкие парни, как эти двое, вдвое больше и наработают дровосеками и водоносами, а уж работать могут хоть полночи без особых усилий. Не говоря уже, кстати, о том, что хорошего работника найти сейчас нелегко, потому что торговцы не добираются до этих мест, а доккальвы похищают и убивают ваших рабов все чаще и чаще.

Кольссинир пренебрежительно ткнул Ингвольд своим посохом.

— Ты, стало быть, хочешь сказать, что мне следует взять, что дают, и радоваться, а иначе ты пойдешь торговаться с кем-нибудь еще или запросишь немыслимую цену только потому, что волен отказаться от сделки. Так, что ли?

Скальг весь скорчился, едва выдавив болезненную ухмылку.

— А если даже и так — что в том плохого? Торговля есть торговля, я так считаю. Я предлагаю тебе выгодную сделку — купить у меня троих рабов, вот и все.

Кольссинир хмуро воззрился на Пера, и тот ответил ему точно таким же хмурым взглядом.

— Не нужны мне три раба. На троих у меня коней не хватит.

— У нас есть два коня, — надменно промолвила Ингвольд.

— Ничего себе! — воскликнул Кольссинир с явным возмущением. — Чтобы у рабов были собственные кони? Да одна мысль о таком святотатстве способна поставить с ног на голову всю нашу систему правления, а заодно и общественный порядок! Не-ет, едва я увидел всю вашу компанию, я уж понял, что творится что-то дьявольски неладное, а моя Сила предостерегла меня, что внутри у вас кишмя кишат черные замыслы, извиваясь, точно змеи, готовые ужалить незащищенного. Ты, к примеру, Скальг, совсем не тот, за кого себя выдаешь.

Ухмылка Скальга стала шире и вынужденней.

— Я бы мог покаяться, и дело с концом, но позволь тебе напомнить, что я ведь и не старался никого обмануть. Я просто приехал сюда, чтобы избавиться от троих рабов, которых я больше не в силах содержать. Это верно, я хоть и маг, но не из Гильдии, и даже никогда там не был, да, без сомнения, и не буду, поскольку от мага Гильдии требуется быть хотя бы изредка трезвым, а я очень уж уважаю добрый выдержанный эль. Были у меня когда-то и Сила, и стремления, и мечты, как бы сделать побольше добра моим соплеменникам-альвам и причинить побольше зла их врагам… но сейчас ты видишь перед собой жалкие останки всех этих драгоценных надежд, ничтожное существо, которое стремится лишь обрести недолгий кров и пищу, прежде чем вернуться в ледяной и злосчастный мир бездомных и одиноких скитаний. Все, чего я прошу — приличную цену за этих рабов, которые разделяли со мной мой горький жребий, надеясь найти что-то получше, но так надежды и не осуществив. Так что же, сговоримся — сотня марок за троих рабов и двоих коней, идет?

Кольссинир лишь фыркнул.

— Слушай, Скальг, это ведь не последние рабы в мире. На миг ты меня чуть было не разжалобил своей душераздирающей болтовней. А я прежде всего хотел бы знать, откуда ты добыл сразу троих рабов, старый воришка. Красть рабов — преступление почти такое же тяжкое, как конокрадство.

— Нет-нет, я этого не делал! — запротестовал Скальг, впадая в праведное возмущение. — Я могу быть порой слегка нечестен, иногда меня можно назвать, как ты сказал, воришкой, но никогда в жизни не украл я вещи солидных размеров, как вот раб или, к примеру, лошадь.

— Так откуда же ты их взял-то? — вмешался Смидкелль, явно мучимый беспокойством и раскаянием за то, что дал приют подобному типу.

— Мы беглые, — сказала Ингвольд так спокойно, точно не существовало наказания для рабов, бегущих от хозяев.

— Час от часу не легче! — вскричал Кольссинир, разворачиваясь к ней с изумлением, которого ему не удалось скрыть. — Тогда эти кони — краденые, а вы трое ничем не лучше изгоев, да тут еще и этот старый плут пытается с выгодой продать рабов, которые ему и не принадлежат, а между тем их, должно быть, ищут законные хозяева, чтобы примерно наказать за побег, если вообще не вздернуть!

— Об этом можешь не беспокоиться, — продолжала Ингвольд тем же спокойным и полным достоинства голосом, который приличествовал бы всякой дочери вождя. — Мы из мира скиплингов, и никто нас не ищет — здесь, по крайней мере. Мы путешествовали вместе со старым бродягой Скальгом ради его, так сказать, покровительства, и с радостью с ним расстанемся, если только ты не скупой и не жестокий.