Богатырь и Звезда Сварога (СИ) - Дубоносов Александр

Гонец остановился и окинул Яромира взглядом:

— Таки подошли к самому главному… деньги есть?

Яромир засунул руку в карман и вытащил содержимое. На его ладони лежали несколько медяков и целая куча подсолнечных семян.

— М-да, не густо… В таком виде к князю точно не пустят. Тебя б приодеть…. — Гришка задумчиво посмотрел на коня. — Сильно дорога тебе кобыла?

— Лошадь, как лошадь… Ты чего это удумал?

— Таки ты погляди, такой скакун на все двадцать золотых потянет, а коль хорошо пойдет еще столько же серебряников за сбрую дадут.

— Ага, а ежели к князю не попаду, мне чего тогда делать?

— Так у тебя целое состояние будет, а я, по дружбе, всего лишь пару золотых своей доли возьму. Сугубо за старания…

— Какая доля?! Конь-то мой!

— Ну, тогда я погляжу, как ты коня у купцов скаредных сам выменяешь! Экая потеха будет, когда тебя ещё и без штанов оставят. С этими ребятами разговаривать нужно уметь, а ты даже с девкой разгульной и трех слов не свяжешь.

— Опять нарываешься? — Яромир поднес кулак к самому носу Гришки. — Чуешь, чем пахнет?

— Таки не закипай, спокойствие, шуткую же я. — Гришка замахал руками. — Славный ты парень, Яромир! Ежели с князем, всё-таки, не выйдет, то тут всегда для людей с твоими талантами работенка найдется. Не трухай, прорвемся! Со мной таки не пропадешь!

Гришка снова схватил Яромира за рукав и потянул вглубь толпы.

Глава 17: «Пришпоренный петух»

Торговый посад Слав-города.

Второй по величине, после Троицкого, посад Новой Сварги.

Бесчисленное разнообразие товаров, огромное количество честных торговцев и столько же самых отъявленных прохиндеев.

Гришка тащил Яромира на другой конец площади.

Между стойкой с резными ложками и торговцем снастями, расположилась лавка с шорными изделиями. Яромир догадался, что Гришка вёл его именно к ним.

— Седла из жаркого Хамара, потрогайте — ремни из кожи тура, заговорённые кнуты из волоса лешего с Дальнего дола! — кричал низкий, коренастый бородач, играя на большом животе, как на накре.

— Самые лучшие, самые удобные! Таких уздечек нет даже в княжеских конюшнях! Вот, поглядите, сбруя достойная самого Даждьбога! — зазывал высокий, лощеный паренёк, изящно порхая вокруг лавки.

Гришка придержал Яромира:

— Тут обожди… Я с ними потолкую наперво, а ты за конем пригляди. Таки не хватало, чтобы товар прямо из-под носа увели.

Яромир коротко кивнул, а Гришка засвистел, привлекая внимание купцов. Они смеялись и братовались, как давние знакомые. После недолгого приветствия Гришка жестом подозвал Яромира.

— Яромир, знакомься: мои старинные друзья, самые отъявленные торгаши и до бессовестного везучие офени из всех мне известных — Могута и Всемил, из далекого Зеленогорска. Вот, дорогие, как я и говорил — наша великолепная кобылка.

— Гой еси, — первым подошел Всемил, поправляя спадающий на глаза светлый волос. — Какой статный… Этого жеребца вместе с лошадью отдаешь?

— Этого я, пожалуй, для князя придержу! — подбоченился Гришка.

— Тьфу! В гузно князя! — прохрипел Могута и махнул рукой. — У него таких и так полная гридня, а мы с ним ох дел понаворотим! Не простой… Пятьдесят золотых! Что скажешь, брат?

— Пятьдесят и коня можешь оставить себе, — Всемил обошёл Яромира. — Годный, годный… В чем подвох? Ну-ка покажи зубы.

Яромир насупился, едва сдерживаясь чтобы не вспылить.

— Ля, набобынился как! — Могута легко толкнул Яромира кулаком в грудь. — Ну, ты, глухой али немой?!

Только Яромир приготовился ответить, как вмешался Гришка:

— Это всё, таки, заманчиво, но предлагаем мы коня… и только!

— И совершаете большую ошибку! — Всемил потянул лошадь за хвост и осмотрел круп. Животное сделало шаг назад. — Действительно неплохая, весьма неплохая кобыла. За такую и все двадцать пять золотых дать не жалко. Что скажешь, брат?

Могута чиркнул странной лучиной по неизвестному Яромиру бруску. На её конце показался огонёк, который бородатый купец поднёс к туго скрученному свертку из сухих листьев. Могута вдохнул ртом из свёртка и выпустил в воздух струю дыма, сильно пахнущую дурман-травой.

Могута закашлялся, нырнул под брюхо лошади, осмотрел копыта и расчесал пальцами густую бороду:

— Годная, брат, годная. Двадцать пять — красивая цена, только вот что-то бабки в корочках, всё в струпьях, а левая сторона вообще мокрецом взялась.

— Двадцать три?

— Да, но одна сбруя чего стоит… — попытался возразить Гришка, но жестом перебил Могута:

— Это, мужики, для начала… Брат, посмотри в холку.

Всемил прошёлся рукой от гривы до крупа:

— Гришка, Гришка… Добрая лошадка, да что ж вы так её бедную замучали? Хребет торчком, грива скудновата, ребра на глаз можно посчитать, и хвост… Сущий кошмар! Ты, любезный наш, извини, но тут только на двадцать тянет и не серебряником более.

— Какой там двадцать!? — Могута потрепал лошадь за ноздри и заглянул в пасть. — Не зубы, а сплошное гнилье! И кобыла далеко не молода уже. Вон, вся пасть — сплошной кругляк! Далеко уже за десять зим. Куда потом старуху девать? Только что на ливер…

— Таки разве вам самим кобыла не нужна? Я подглядел, что у вас никто не запряжен! Не на своём-ли горбу товар повезёте…? — Гришка хитро прищурился.

— На чьём горбу что возится, не твоя забота, ржавый!

Всемил, видя, что Могута быстро распыляется, поспешил разрядить напряжение:

— Да-а, ну-ка, как там тебя, Яромир, да? — Всемил жестом подозвал Яромира. — Поди, хлопчик, дай на ней кружок другой, да так, чтобы и шагом, и рысью.

Гришка одобрительно кивнул. Яромир запрыгнул на коня, прогарцевал вокруг лавки несколько кругов и остановился возле купцов.

— Нет, брат, ну хороша же чертовка!? — заключил Всемил.

— Покладисто идёт, то да, но что неровно, да изрядно загребает — не хорошо.

— Да, да! И накостник большой. Такая кобыла ни боярину, ни торговцу и даром не нужна будет… — подхватил Всемил.

— Пятнадцать и шапку из онуйского бобра, для хлопца! Наше последнее слово.

— Таки поглядите, как вынослива, какие мышцы, что канаты! — вступился за лошадь Гришка, в надежде хоть как-то остановить затеянную купцами игру. — Какая шея, какой круп! А как в поле идет…! Не помнишь, Яромир, за неё ведь чернь окольная девятнадцать давала и даже в рот не заглядывала!? Пойдем, отсюда! Таки вернёмся к мужикам, те и то больше выручим…

— Ишь, шинора, какой стал…! — Могута почесал топорщащиеся на макушке волосы. — Видал, брат, как у Троицких торгашей натаскался? Ха-х! А как думаешь, Гришка, от кого весь Троицк мастроты понабрался?

Могута затянул самокрутку и выпустил пар Гришке в лицо.

— Обождите! В память о нашей крепкой дружбе, — Всемил сложил ладони перед грудью. — мы с братом готовы пересмотреть ваше предложение!

— Ну, пойдём, потолкуем… — прохрипел Могута, и они отошли к лавке.

Купцы спорили и махали руками, но Яромир никак не мог расслышать, о чем они говорят, хоть и стоял совсем недалеко.

— Таки не трухай, это их обычная манера. Офени — они же такие… Народ хитрый. И ломанного гроша просто так не положат, если выгоды не светит. Но, так как друзья мы давние, то меня дурить не станут. Это они так лишь перед тобой выкаблучиваются. — Гришка улыбнулся и важно скрестил руки на груди.

Через несколько мгновений вернулись Могута и Всемил.

— Ваш вопрос вызвал бурные споры со стороны целесообразности и благоразумия приобретения данного вьючного животного. В виду всех его достоинств и недостатков…

— В виду того, — перебил Могута. — Что это настоящий кусок говна!

Всемил цокнул, закатил глаза и продолжил.

— А также бесспорно великолепное седло и сбрую. Исключительно из нашего глубочайшего уважения к нашей дружбе. — Всемил кивнул Гришке. — Мы дадим семнадцать золотников шестьдесят серебряников и тридцать четыре медяка, за столь интересный, но не лишенный недостатков…