Богатырь и Звезда Сварога (СИ) - Дубоносов Александр

И всю эту красоту пронизывала бескрайняя река, рвом огибающая детинец.

От таких широт Яромир буквально потерял дар речи. Гришка же подтолкнул изумленного товарища, и они стали неспеша спускаться к окольному городу.

Он был невыносимо голоден.

С позавчерашнего дня он смог найти лишь полусгнившие тыквенные огрызки и те из помоев, вываленных овцам.

Синяки болели и все кости ныли. Дуралей! Надо же было так попасться… И как назло, в этот раз били больнее обычного. С какой-то особой жестокостью. Двое суток толком ходить не мог.

Видать у всех наболело, не только у него.

Но, если бы он всё-таки смог тогда снять с пояса того пентюха торговца этот мешочек с золотишком, то смог бы купить всё, что пожелает. Даже мясо…

Огромный кусок свинины бросить на камень у костра… Как же сочно шкворчит жир от огня, а запах…

От мыслей о еде побежали слюни и желудок скрутило ещё сильнее.

Нужно немедленно найти что-то съестное. Или кого-то…

Он выбрался на свет из брошенной собачьей конуры, служившей ему убежищем, и аккуратно выглянул из-за угла.

По улице туда и сюда сновали люди. Много людей. А чего ещё ожидать от Торговой площади?

Хотелось пить.

Он проскользнул между толпой носильщиков, следующих за торговцем специями к прилавку, рядом с которым стояла поилка для лошадей.

Чем не вода? Раз кони пьют, то и ему сгодится.

Он утолил жажду и пристально огляделся в поисках лёгкой добычи.

У толстяка справа можно было вытащить засапожный нож, а слева удобно лежал пучок моркови.

Он так и сделал.

Прополз под ногами к толстяку, осторожно вытянул нож из ножен и побежал к овощному прилавку. Только схватился за морковную ботву, как глазастый помощник лавочника поймал за руку.

Спас нож.

Он полоснул маленьким, но очень острым лезвием по крепко схватившей его руке. Хватка ослабла. Он вырвался и тут же поспешил скрыться в узкой щели между домами.

В такую никто кроме него не пролезет.

Завтрак есть. Это уже что-то!

Как говаривал его дед: «Лучше есть, чем не есть!»

Он ловко вскарабкался по бревнам трехэтажного пятистенника и удобно расположился на крыше.

Он любил это место. Отсюда открывался изумительный вид на Слав-город.

Окольщина, посад, детинец — это был его город и это будет его город!

Стопы ломило от боли, но и к ней он привык. Как тут не будет ломить, когда приходится совершенно босым бегать по как попало отёсанным камням мостовых…

Сырая морковь отозвалась режущей болью в желудке, но пусть будет хоть это, чем оставаться голодным.

Он с завистью смотрел на возвышающиеся над городом палаты и мечтал, что однажды войдёт в них. Нет, не как гость или ротозей, а как князь, или, на худой конец — боярин. Его примут с распростертыми объятиями, будут кланяться и прислуживать… Решено!

Только для начала нужно найти что-то посущественнее моркови, живое или что раньше было живым…

За этим придётся спуститься в окольный город. За украденное на площади мясо можно не только руки, но и головы лишиться, а она ему ещё была нужна.

Он осторожно скатился по склону крыши и приземлился прямиком в стог сена. Ему до замирания сердца нравилось так делать.

Что в торговом, что в любом другом квартале, на глаза людям лучше было не показываться — от одного только вида поколотят, поэтому приходилось ходить скрытыми путями, в обход основных дорог.

С наступлением войны даже в окольном городе добыть что-то серьёзное стало тем ещё приключением.

Хозяева ставят детей следить за скотом, а те, как завидят, то сразу в крик. Никакого свободного промысла… Ни куру, ни утку уже просто так не утащишь.

Что за жизнь?!

Есть кошек и собак для него было омерзительным. Их он любил, так как их жизнь не слишком то и отличалась от его…, ну, если не брать в расчёт домашних.

Поэтому оставались только голуби.

Вот и они, как раз собрались возле трактира! Он уже предвкушал сытный обед. Живот снова закрутило.

Осторожно, как кошка, он подкрался, приготовил нож и замер.

Ну теперь не уйдет!

Как вдруг из-за трактира вышли двое, с конём на поводу. Один так размахивал руками, что его заветная добыча взмыла в воздух и разлетелась в разные стороны.

От злости острые ногти на костлявые пальцах глубоко впились в кожу, а от обиды по впалым щекам потекли слезы.

И он запомнил своих обидчиков.

Откормленный светловолосый здоровяк и надменный рыжий, высокий будто каланча, в глупой шапке.

Он их запомнил и уже точно не потеряет из виду. Они ему за это заплатят…

Яромир шёл по окольному городу с открытым от удивления ртом.

Здесь привычные по Трем дубам четырехстенники с соломенными крышами сменялись большими трехскатными пятистенниками со светелками и прилежными огородами. И люду тут было — видимо невидимо.

Все кругом шумело и кричало.

— Здесь у нас холопы живут, да и всякие зиждители, древоделы и огородники с мостовиками. Низкий люд, как на детинце говорят — чернь, — начал Гришка, обводя рукой широкую улицу.

Тут и там виднелись харчевни, возле каждой из которых крутилась толпа всякого разного люда.

— Коли приключений каких захочешь найти, али девку на ночь, то здесь даже простой медяк может помочь в исполнении любых твоих желаний. Хотя, особо желанным будешь ты сам для пахарей да работяг местных. Таки больно любо этим тартыгам незнакомые рожи на прочность проверять. Можно сказать, это их главная забава.

Среди толпы виднелись, как и простые рабочие в длинных рубахах и лаптях, так и небольшие вооруженные отряды, человек по пять, в кожаных доспехах, с ног до головы обвешанных оружием, которое на вид было далеко не лучшего качества.

— А эти, кто? — кивнул в их сторону Яромир.

— Таки это наемники. Ворье и убийцы. Но покуда мы на военном положении, то некоторые знатные их за злато в охрану к себе берут. Те еще прохиндеи.

Пройдя харчевню Гришка махнул рукой и спугнул крутящихся рядом голубей, за что получил от одного из них весомую плюху прямиком на шапку.

Они проехали окольный город и первую линию обороны — стену из высокого заточенного тына, окружающего весь основной город.

Чем дальше они продвигались, тем заметнее рос вверх и Слав-город. Причем не только дорога уходила на подъем, но и размеры расположенных вдоль нее домов. Тут уже были и двух, и даже трехэтажные постройки, с балконами и летними верандами. Каждое подворье предусмотрительно огородили друг от друга частоколом, и почти при каждом дворе располагалась либо лавка, либо мастерская.

— Тут, на посаде, через дом да рукодельник какой живет или мастер по чему-нибудь. Таки вот, например, по праву руку — Шевцовый закоулок. Захочешь красоте какой тряпки расписные достать, то прямиком сюда дорога, а всего за златой самого аки князя нарядят. По леву же руку, мужики железом и камнем занимаются. Гвоздичники, котельщики, замочники и оружейники всех мастей. Так! — Гришка поймал за рукав Яромира, засмотревшегося на проходивших мимо девушек. — Ты от меня только не отходи, а то, где я тебя искать-то потом буду. Сейчас, как на торговую заедем, ты держи ухо востро и карманы под присмотром. Здесь от того, что люда столько, щипачи прожжённые, даже сапоги с конного стянут, тот и не заметит.

Яромир посмотрел на ставшего серьезным как никогда гонца и понятливо кивнул.

— Я диву даюсь Гришка. Ты погляди! В моей деревне вообще все одинаковые ходят. Там старуха Фрося на всю округу одёжу шьет. А тут, ну надо же… Как тут не заглядишься?! — ответил изумленный Яромир, продолжая, словно филин, вертеть головой в разные стороны.

— Насмотришься еще, давай, пошли! — Гришка потянул его дальше по улице.

Торговый посад был огромным. Тут и там раздавались крики купцов предлагающих, как они говорят, по просто неприлично смешной цене купить меха, ткани, фрукты, строительные и кузнечные инструменты, примерить одежды разнообразных фасонов и покроев.