Идущий вопреки (СИ) - Ра Дмитрий

Всё.

Он рассказывал ей, что Отец Владмаир Трайзн, настоятель этой богадельни, говорит, что всё будет хорошо, но это не так. Он добр, мил, и искренне считает себя хорошим человеком, но это не так. Потому что считать себя хорошим — не значит таковым быть. Потому что гнилую душу не скрыть красивыми словами, и хуже всех не тот, кто олицетворяет зло, а тот, кто прикрывает свою истинную сущность благими помыслами. Тот, кто прикрывает настоящего себя верой в богиню.

Эйлин начала понимать.

Она позволяла делать Отцу Владмаиру с ней все что он пожелает. Холодными ночами она отдавалась ему вместе с другими сестрами. Он бил их и унижал, называя это благословением и искренне считал, что так очищает их грешный дух. Отец осознавал себя святым человеком и верил, что делает хорошее дело грубо насилуя молодых девушек.

В какой-то момент Эйлин даже поверила ему. Какая же она была дура.

За это он давал деньги и лекарства для её сестры. Отец Владмаир точно знал, что ей нужно и на что Эйлин ради этого готова. Ради этого ей приходилось закрывать глаза на всё то зло, что творится здесь. Она даже начала сомневаться в Её величии, потому что…

Он закончил свой рассказ, и не дав домыслить, спросил:

— Ты веришь в Неё?

Сердце Эйлин замерло. Неужели, Сагард понял, о чем она думала? В глазах ее загорелся фанатичный огонь, и он одобряюще улыбнулся.

— В обители Её больше не будет боли, — сказал он, сильнее прижимая ее к своей теплой груди.

Она знала. Эйлин знала, что Богиня Ганра рано или поздно пришлет своего поборника. Наконец-то это развратное место сможет стать настоящим местом поклонения. Как же она счастлива!

Теперь она смотрела на Сагарда совершенно по-другому. Его величие ослепляло ее уставший разум. Эйлин была в его власти и будет делать всё, что от нее потребуется.

Она упала на колени и схватила его за единственную руку, прижимая ее к своим губам.

— Что ты желаешь, поборник Её? — спросила она и посмотрела на его уродливое и прекрасное лицо. Он ласково улыбался, позволяя целовать свои пальцы.

Лишь самый искусный Маг смог бы заметить в этой улыбке Вселенскую тоску и усталость.

До вечера ко мне никто не заходил. Следуя указаниям, Эйлин не сказала никому, что Курц самовольно ушел, поэтому ко мне в ближайшее время никого не заселят. Сейчас я хотел побыть один.

Сестра рассказала что их заставляют подмешивать в еду и в воду какие-то настои и порошки. Настоятель объясняет это тем, что некоторым пациентам нужно особое лечение Верой. Но правда в том, что большинство тех, кто эти лекарства пили — пропадали на следующий же день. Говорить об этом строго запрещалось, но настоятель намекал на то, что богиня иногда благословляет самых верных своих детей и забирает их в свои чертоги. Это успокаивало многих.

Эйлин принесла мне похлебки. Намного более густую, чем ту, которую приносили до этого. Я знал, что еда эта была не отравлена, а вот по поводу кусочков мяса в ней она меня обнадежила — обыкновенные говяжьи обрезки. Она сама часто ходила за ними на рынок и выкупала то, что продавалось для собак. Я вздохнул и с унылым лицом зажевал жесткую жилу — голод меня сильно ослаблял, а работа еще совсем не закончена. Где там уже мои перепелиные язычки и владенские вина?

Потом я позволил себе выспаться. Целых два часа мой мысли тело пытались отдохнуть.

Ночью Эйлин дала мне ключи от заднего двора богадельни и проводила мимо стражников. Она сказала, что если я не верну их до завтрашнего утра, то у нее будут большие проблемы. Я заверил ее, что все будет хорошо.

Но я снова соврал.

Я собирался проверить местность, где приблизительно должен находиться выход из пещеры, к которому потрошительница вынесла ящики. Там, где ее встретил таинственный Маг, но мне пришлось отступить.

Эйлин рассказала, что на западе города, у большого дуба, в основании стены есть большая щель. Корни огромного дуба долго точили этот проем, и местные детишки пользовались этой возможностью, чтобы попасть за пределы города. Ее давно грозились заделать, но кому это нужно в мирное время?

Протиснувшись через узкую щель в стене, я мысленно пытался представить себе карту местности, сопоставляя с тем, что я уже видел в подземелье. Я считал шаги и вымерял приблизительное направлении. Это было непросто и несколько раз я уходил далеко в сторону, но в конце концов смог найти холмистую местность с буреломами и редкими соснами. Обнаружить тот самый проход даже мне удалось не с первого раза — он был незаметен и замаскирован самой природой — кустарником, листвой и ветками.

Я очень долго сидел на удалении от входа в пещеру. Все мои чувства были обострены до предела на случай, если придется отступать. Но похоже, что неизвестный Маг давно покинул эти места.

Моя навыки следопыта были одними из лучших в Академии среди лутаров, но я все равно не сильно рассчитывал на результат. Маг был очень осторожным и замаскировал свои следы.

Вокруг на многие лиги не было ничего кроме вересковых полей, буреломов, мелких болотц, редких деревьев, да крестьянских домиков. Кто-то забрал органы из прохода, выходящего за пределы Гранора, но куда они могли отправиться дальше с быстро портящейся человеческой плотью в такую жару? Никакие ледяные блоки не спасут ее от разложения.

Было множество путей доставить человеческое мясо в город. Например, через отверстие, куда спускали конечности мясника. В канализации было множество стоков наружу, через которые я просто не хотел лезть. Но они решили вывезти все за пределы города. И пропали.

Как?

Куда?

По спине пробежали мурашки. Меня пугали вопросы, на которые я не мог найти ответов. Мое мышление металось в поисках хоть одной догадки, но ничего не находило.

На следующее утро меня выпроводили со словами, что больше ничем помочь не могут. Настоятель богадельни Отец Владмаир Трайзн смотрел на меня недовольно и с подозрением. Странно, чем же я заслужил такой взгляда?

Я выжидал неподалёку от богадельни. Эйлин ждала моего знака.

В беснующейся толпе меня интересовали самые недовольные. Но нужны были особенные люди — слабые волей, уставшие, старые и обиженные.

Худощавый мужчина с мешками под глазами кричал о том, чтобы ему вернули тело его брата. Я подошел к нему со спины и стал ругаться в сторону стражи о том, что мою мать изнасиловал и убил настоятель, и теперь я не могу даже похоронить ее достойно. Мужчина в недоумении обернулся, но сзади него стояла лишь старенький дедушка, бубнящий себе под нос что-то о простреленном колене.

Женщина с ребенком громко возмущалась о том, что ее ребенку отрезали руку. Она хотела каких-то возмещений и громко утверждала, что из-за переломов нельзя отрезать конечности. Я стоял рядом с ней и плакал, что мою руку тоже отрезали безжалостные служители богини и я видел потом свой палец в вечерних харчах. Женщина посмотрела на то место, где я только что стоял с неприкрытым ужасом в глазах…

Народу было много, но вот действительно недовольных — мало. Большинство лишь хотело бесплатной еды, да теплой кровати. Но были и те, кто действительно пришел за помощью. У одного горожанина была синяя сыпь на лице. Ему срочно нужна требовалась врачевальная помощь, но его не пускали вот уже четвертый день. Я стоял впереди него и, подняв руку с измазанным сажей кулаком, кричал:

— После вашей мази у меня загнила рука! Я пришел лечить синюю сыпь, а вы сделали только хуже! Пропустите меня! Я вам покажу, как людей калечить!

Я провоцировал и разогревал толпу. Гнев порождает гнев, неважно на что он направлен и как абсурдны иногда его причины. Спустя час моей работы толпа стала заметно злее и недовольнее. Многие из них даже не осознавали причины своего недовольства. Даже те, кто пришел совсем недавно влились в общий поток черных эмоций.

Лейнусы Академии однажды рассказывали об учении под названием «эффект сотого крестьянина». Сейчас я реализовал это познание на практике и с грустью осознавал ужасающий результат.