Эления - Дэвид Эддингс
— Времена тревожные, — напомнил ей Долмант.
— Допустим, но что-то я не заметила, что вы пустились в пляс, узнав, что Азеш и Отт уничтожены. Даже это не смогло поднять ваше настроение. Стирики верят в то, что зима отражает состояние Богов. Что-то произошло в Земохе, что никогда не случалось раньше. Мы раз и навсегда обнаружили, что Боги тоже смертны. И я сомневаюсь, что весна вновь расцветет в наших душах прежде, чем Боги совладают с собой. Они сейчас слишком напуганы и пребывают в смятении от того, что произошло; и по правде говоря, пока им совсем не до нас и наших проблем. Они на некоторое время предоставили нас самим себе. И магия наша пока бессильна. Мы все сейчас одиноки, Долмант, и нам придется терпеть эту бесконечную зиму, пока Боги не вернуться. Боги.
Долмант вновь откинулся на спинку кресла.
— Ты встревожила меня, матушка, — проговорил он, и утомленно провел рукой по полуопущенным векам. — Хотя буду с вами откровенен. Последние полтора месяца меня не покидает это зимнее отчаяние. Однажды я проснулся в полночь, и слезы беспричинно текли из моих глаз. С тех пор я ни разу не улыбнулся и не почувствовал проблесков в душе моей. Я думал, что беда кроется во мне, но, видно, это не так. — Он помолчал. — Что ж, это ставит нас, как служителей Церкви, лицом к лицу с нашим долгом. Мы во что бы то ни стало должны отыскать то, что отвлечет настроения наших верующих от этого всеобщего отчаяния, то, что поставит перед ними цель — если не вернет радость.
— Можно заняться обращением земохцев, Сарати, — предложил Бевьер. — Они веками поклонялись Богу зла. Сейчас у них нет Бога. Так что может быть сейчас для Церкви важнее, как не обратить этих несчастных заблудших в истинную веру?
— Бевьер, — проговорил Эмбан с болью во взгляде. — Уж не стремишься ли ты, чтобы тебя причислили к лику святых? — Он взглянул на Долманта. — Хотя это действительно прекрасная мысль, Сарати. И дел у верующих станет хоть отбавляй.
— Вы бы лучше остановили Воргуна, ваша светлость, — посоветовал Улэф. — Он завис в Кадуме. И как только просохнет земля, он собирается отправиться походом на Земох и уничтожить все, что движется, на своем пути.
— Я позабочусь об этом, — пообещал Эмбан. — Даже если мне придется для этого поехать в Кадум и силой заставить его отказаться от своих намерений.
— Азеш… был… Богом стириков, — задумчиво проговорил Долмант. — Но все предыдущие попытки эленийских священников обратить стириков в истинную веру заканчивались неудачей. Сефрения, может, ты нам поможешь? Я даже изыщу возможность наделить тебя официальным статусом и полномочиями.
— Нет, Долмант, — решительно сказала Сефрения.
— Ну почему мне все сегодня перечат? — жалобно проговорил Архипрелат. — Ну, что здесь сложного для тебя, Сефрения?
— Я не буду помогать вам в обращении стириков в эленийскую веру, Долмант, потому что не почитаю ее истинной.
— Но как? — выдохнул Ортзел.
— Для меня ваша религия отвратительна. Она жестокая, косная, непрощающая и лицемерная. Она совершенно не гуманна, я не признаю ее и не буду участвовать в вашем экуменическом движении, Долмант. Вот помогу я вам в обращении земохцев, так вы обратите свои взоры и на западный Стирикум, и тут уж я восстану против вас. — Сефрения улыбнулась удивительной мягкой улыбкой, что, казалось, озарила светом нависший мрак и уныние. — Думаю, как только Афраэль станет лучше, мне следует поговорить с ней. Возможно, она сама заинтересуется земохцами. — И она улыбнулась Долманту смеющейся лучистой улыбкой. — Это поставит нас на разные стороны, Сарати? — предположила она. — Тем не менее, я желаю тебе всего самого хорошего, старина; но, как говорится, пусть победит лучший — мужчина то будет, или женщина.
⠀⠀ ⠀⠀
⠀⠀ ⠀⠀
Погода почти не изменилась, когда они тронулись в путь на запад. Правда дождь поливал их уже гораздо реже, но небо оставалось затянутым облаками, а неистовый ветер еще дышал на них холодом зимы. Они направлялись в Демос. Они везли домой Кьюрика. Спархок с душевным трепетом думал о предстоящей встрече с Эсладой. Он не знал, что скажет Эсладе, и втайне считал себя в ответе за смерть ее мужа. Мрак и уныние, которые окутали землю сразу после смерти Азеша, казалось, разрослись еще больше, откормленные их горем и скорбью и сгустились над ними грозовыми тучами. Оружейные мастера Пандионского замка в Чиреллосе привели в порядок оружие Спархока и его друзей и счистили почти всю ржавчину с их доспехов, а тело Кьюрика вез богато украшенный черный экипаж, запряженный лошадьми.
Они разбили лагерь в рощице неподалеку от дороги примерно в пяти лигах от Демоса. Спархок и его спутники решили в молчаливом согласии, что должны привести в порядок себя и свои доспехи, очистить их от грязи, прежде чем предстанут перед Эсладой и ее сыновьями. Удовлетворившись тем, что его снаряжение готово к завтрашнему дню, Спархок отправился через лагерь к черному экипажу, что находился на некотором расстоянии от костра. Телэн поднялся со своего места и поспешил за ним.
— Спархок, — окликнул он рыцаря.
— Да?
— Я надеюсь, ты не всерьез говорил о своем намерении?
— О каком еще?
— Ну, что собираешься отправить меня послушником в Пандионский орден?
— Нет, Телэн, об этом я говорил вполне серьезно. И так оно и будет. Я обещал твоему отцу.
— Я сбегу.
— Тогда я поймаю тебя — или пошлю за тобой Берита.
— Но это несправедливо.
— Ну что ж, жизнь не всегда обходится с нами по справедливости.
