Stashe - Сегодняшний вчерашний день

Янат глубоко вздохнул, снова провел рукой по волосам, взлохмачивая их. Отросшие завитки защекотали шею.

— Мы долго еще будем сидеть здесь? — спросил он, аккуратно поднимаясь на ноги и перешагивая через борт. Теперь ноги Яната стояли на гладкой скальной породе.

Они еще вчера добрались до тупика. Конца пути. Здесь их ждали чуть вытянутое по форме озеро и каменистый, пологий берег, да еще скудное освещение, настолько тусклое, что Ян едва различал свои руки. Навья сказала, что перед всплытием ей необходимо отдохнуть и настроиться, почувствовать верхний мир. Прошло еще два отрезка сна, но она по-прежнему медлила. С едой здесь было совсем плохо и Ян, который давно себя неважно чувствовал, потихоньку начал звереть. Его терзали невыносимые мысли о том, что, находясь в относительной близости от поверхности, где, наконец-то, их ждет что-то кроме бесконечных тоннелей, водорослей и тишины, он не может ровным счетом ничего сделать, до тех пор, пока его спутница не решит что пора.

Они спали в лодке, которую совместными усилиями выволокли на берег. Тупик, по словам Муссы, являлся совершенно пустынным и безжизненным местом, потому безопасным. Навь подолгу сидела на берегу и смотрела в воду, а Ян изнывающий от безделья и скуки, часами разглядывал ее смутно угадываемый силуэт.

Сегодня, после кошмара, его терпение иссякло и одновременно, он понял причину их задержки.

Шептунов мог бы отдаться порыву чувств, высказать аборигенке все как есть, но путешествие пусть не слишком, но сблизило их, настроило на одну волну. Хотя Ян жадно и яростно стремился наверх, он не мог не признать, в его душе тоже таится страх перед неизвестностью. Здесь, в тоннелях относительно просто и понятно.

— Мусса, — позвал он навью. Девушка не пошевелилась и на обращение не ответила.

Русалка успела отойти к воде и теперь смотрела на нее, усевшись на корточки и обхватив колени руками. Ян, у которого ночное зрение таким хорошим не было, осторожно переступая по камням, подошел к ней и присел рядом.

— Послушай, Мусса, — еще раз повторил Шептунов, — я не говорил тебе об этом, но думаю, должен. Я очень устал. У моей расы есть такие психологические особенности, не у всех, но у некоторых, контролируемые страхи. Мы называем их фобии. Некоторые могут их жестко задавливать и почти не поддаваться влиянию, другие не в состоянии долго выдержать и срываются. Я клаустрофоб. Меня подавляют замкнутые пространства. Мы очень долго плывем и поэтому мне все сложнее. Порой, хочется лезть на стену от ужаса, так как кажется, стены готовы раздавить меня.

— Ты врешь, — безучастно сказала русалка. Ее плечо чуть дернулось, единственное выражение эмоций, и девушка глухо ответила. — Я могу оценить попытку помочь мне. Да, могу. Как же называется моя фобья?

— Фобия. — Ян сел на ягодицы и скрестил ноги в лодыжках, упершись в колени ладонями. — Агрофобия. Страх открытых пространств. Ты ведь не столько встречи с людьми боишься, сколько необходимости долгое время находиться наверху в одиночестве. Почему? Там ведь будут другие навьи, не думаю, что они откажутся принять тебя. Вы ведь будете в одной лодке. Или у вас свои законы на этот счет? Ведь вы торговали с людьми, видели их отношение. Мне тоже есть чего бояться?

— Не знаю. — Мусса молчала. Шептунов услышал звук плещущейся воды и догадался, что она хлопает ладошкой по поверхности. — Янат, никто не может угадать, чем окажется то, что видишь издалека — вблизи. Поэтому и жду знака от земли. Я не могла спорить со старейшинами, подвергнуть сомнению их слова. Теперь приходится бороться с внутренним врагом, который стремится убедить меня восстать.

— Уверена ли ты в том, что это враг? — мягко спросил Ян.

Навья промолчала.

Шептунов искал аргументы, могущие убедить русалку. Он сочувствовал ей по-человечески, но от своих намерений отказываться не собирался.

— Я когда-то давно читал очень древнюю человеческую легенду. Там люди, умирая, плыли в загробный мир по подземной реке в лодке. Другой мир. За перевозку с них брали монету. Чем-то похоже на наше путешествие. Разве что, ты не брала у меня денег.

— Хорошо, Янат. — внезапно оборвала его Мусса, — путь закончен. Дай еще немного времени. Обещаю, мы встретим закат на поверхности.

Ян кивнул. Конечно, русалка его кивок увидеть не могла, но он не думал, что ей нужен ответ. Навья плавно соскользнула в воду и единственным звуком, долгое время нарушающим тишину было лишь учащенное дыхание Шептунова.

26 глава

Даже сквозь закрытые веки Янат чувствовал, как все светлеет. Это сияние наполняло его какой-то дикой радостью существа, рожденного для солнечного света. Он сильнее заработал ногами, буквально рванувшись вперед, но рука навьи, сжимающая запястье мягко и настойчиво замедлила движение.

Русалка настояла на том, что исполнит роль до конца. Она же и попросила его закрыть глаза, поскольку свет мог сильно обжечь их. После долгого нахождения в тускло освещенных тоннелях они отвыкли от прямого солнца. Ян предложил подождать вечера, но навья отчего-то настояла на подъеме до захода солнца. Аргументами ей послужили рассказы о суевериях, бытующих среди людей наверху.

Шептунова это открытие позабавило мало. Его вообще все новости о поселенцах пока не радовали, а скорее удручали. То, что русалка посчитала нужным сообщить, выглядело не то, чтобы угрожающе, но достаточно неприятно. Пусть даже характеристики звучали из уст враждебно настроенного существа, и их можно смело поделить пополам, в любом рассказе присутствует доля истины. Врать Муссе незачем, настраивать Яна против соплеменников для нее не имело смысла, скорее наоборот. Но, даже мысленно понизив уровень негатива, проскальзывающий в ее речи, Ян пришел к неутешительным выводам. Наладить контакт реально несколько труднее, чем он рассчитывал. Если только Мусса, опираясь на свои страхи, очень сильно не преувеличила варварство человеков. Из ее речи следовало, что люди в поселении недружелюбны, агрессивны и недоверчивы. Они плохо относятся как друг другу, так и к чужакам, а хуже всего к навьям. Кроме того, подчиняются какому-то вождю, соблюдают строгую иерархию и не факт, что Яната сразу примут в общину. Вполне реально вообще оказаться за ее пределами в пустыне, в одиночестве. Шептунов резонно спросил, почему Мусса решила его поставить в известность именно теперь? На это девушка спокойно ответила, что не видела смысла расстраивать его раньше времени, тем более подготовиться к такой ситуации невозможно и все равно придется действовать интуитивно. Ян разозлился, но сделал вид, что ответ его устроил.