Илья Новак - Магия в крови

— Габар, друг наш, — произнес Атлеко. — Наконец-то ты вспомнил о нас.

Чернокожий опустил оружие, чар и воин выпрямились, глядя на Сола. Аркмастер предложил:

— Спустишься вниз? Желаешь отдохнуть? Еда и сон не помешают после дальней дороги...

Гость махнул рукой, показывая, что задерживаться в пирамиде надолго не собирается.

— Уйдите, — скомандовал Сол. Дозорные поспешно отступили в дальний конец балкона, туда, где он изгибался под прямым углом, переходя на соседнюю стену пирамиды.

Атлеко чувствовал себя великолепно. Руки не шевелились, но расслабленно висели вдоль тела, ноги не пытались пританцовывать. На холодном ветру раскрасневшееся после бега лицо застыло, как маска. Он оперся о перила-многоножку и привстал на цыпочки, выглядывая с балкона. Гладкую стену покрывали едва видимые, идеально ровные щели между каменными блоками. Кто бы ни были древние строители Горы Мира, они хорошо знали свое дело. Огромным треугольником стена наискось спускалась к мостовой, и аркмастеру вдруг захотелось перелезть через перила, плюхнуться задом на камни и съехать по ним, как с ледяной горки.

Шамба была пологой горой симметричных очертаний, нечто вроде конуса с очень широким основанием. Снег прекратился, Атлеко хорошо видел площадь, обугленные развалины баррикады, квадратные меховые нашлепки — шатры — и крошечные фигурки холодных между ними. Крыши и улицы, буро-зеленая плесень болот у подножия, светло-серые луга, лес и едва различимая полоса гор Манны у горизонта. Это если смотреть влево», а если вправо — пустошь, Кошачий лес, а за ним... Впрочем, океан за ним виден не был.

— Враги со всех сторон, — сказал Габар. — Я сделал круг над площадью — их много.

— Ха! — Атлеко снисходительно махнул рукой. — Дикари с севера. Прискакали, когда Гело кинул клич. Покрутятся тут и уберутся восвояси.

— Так ты ждешь, когда они уедут? Кажется, ждать придется долго. Я не видел никаких приготовлений к отъезду. Наоборот, мне показалось, что они не собираются уезжать.

Сол раздраженно поморщился.

— Мы можем справиться с ними, когда захотим. В нашем распоряжении архив Универсала со всеми его заклинаниями. Ты хочешь спросить, почему, в таком случае, мы медлим? Да просто потому, что пока нам не до того. Пусть себе дикари сидят снаружи, что нам до них? Мы заняты в библиотеке, а когда захотим выйти — сметем врагов!

Габар молчал с невозмутимым видом, и чару показалось, что гость не очень-то поверил ему.

— Кроме того, нам просто жалко тратить на них свою магическую мощь. Эта твоя птица — скольких людей она может поднять?

— Троих. Но зачем? Что ты хочешь сделать? Я не могу задерживаться, меня ждут.

— Совсем ненадолго, друг мой!

— Ну хорошо, — произнес Габар, помолчав. — А теперь взгляни на это.

Атлеко повернул голову. Никто не смел говорить ему «ты», он и сам говорил о себе «вы», — но Габар, следопыт с южного побережья Аквадора, был чужд подобных условностей и не понимал, что есть люди, которые во всех смыслах выше других. Там, на юге, жизнь иная и отношения иные. Сол хорошо знал это, большая часть его юности прошла среди жарких пустынь, горячих гейзеров и теплых соленых водоемов, слишком обширных для озер, но все же недостаточно больших, чтобы называться морями.

Перила достигали груди Сола, задрав руку, он оперся на них и взял у Габара кусок мягкой бледно-желтой ткани. Там было изображение, четкие темно-синие линии: треугольник с равными сторонами, поверх него — два перекрещенных полумесяца, в середине их маленький круг, и все это перечеркнуто крестом. Сол пощупал материю, но не смог понять, что это.

— Рисунок?.. — вопросительно сказал следопыт.

Птица, на которой он прилетел, щелкнула мощным клювом, чуть качнулась в порыве ветра и крепче вцепилась в перила. На каждой лапе было по три длинных пальца, их венчали черные когти, напоминающие лезвия кривых ножей.

Наслаждаясь покоем, воцарившимся в теле, и тем, что слова не слетали с языка сами собой, торопясь и подталкивая друг дружку, Атлеко не спеша рассмотрел рисунок.

— Знак Универсала, — медленно произнес он. — Треугольник — это, конечно, Гора Мира. Одинаковые стороны треугольника и одинаковые углы подразумевают равенство цехов. Концы полумесяцев — это и есть цеха. У тебя здесь все одинаковое, а вообще-то это рисуется в цвете. Вершины одного полумесяца — бело-голубой и ярко-желтый, второго — бледно-зеленый и серебряный. Это означает холодный, теплый, мертвый и механический цеха. Кружок в центре — Мир. Корона, объединяющая магию. — Он еще раз оглядел ткань и вернул ее следопыту. — Ну и что? Ради этого не стоило лететь сюда.

— А крест поверх них? Ты видел такой раньше?

Сол пожал плечами.

— Ну хорошо, и что означает крест?

— Я не сразу догадался. Это как бы следы от удара. Будто кто-то дважды рассек рисунок мечом или саблей. Каким-то клинком.

Несколько мгновений чар глядел перед собой остановившимся взглядом, потом выхватил ткань из рук Габара и впился в нее взглядом.

— Так! — его ладонь, лежащая на перилах, начала тихо похлопывать по камню. — И это значит...

Есть слово... — следопыт ненадолго задумался. — Символ. Да, символ. Перекрещенные следы ударов — символ тех, кто хочет уничтожить магию.

Ладонь Атлеко часто хлопала по перилам, аркмастер, наконец, заметил ее движение, моргнул и напрягся, сдерживая дрожь. Дышал он уже ровно, усталость покидала тело, и, значит, вскоре оно начнет жить самостоятельной жизнью...

— А материал? — спросил Атлеко.

— Это кожа. Я срезал ее со спины одного человека, называвшего себя монахом. После того как убил его. Есть растение, название которого ничего не скажет тебе, у него густой темный сок. Зеленый. Кое-кто научился при помощи тонкой иглы наносить под кожу рисунок. Сок быстро застывает и становится синим. Получается то, что ты видишь. На юге это называется «татура». А мастера-художники, умеющие наносить подобные рисунки, — татуристы.

Атлеко повернулся, оперся спиной о перила. Ветер трепал рыжие волосы, развевал длинные оранжевые одежды.

— Про монахов войны мы слышали. Появляются люди, обычно — в возрасте, всегда — хорошие бойцы, всегда при деньгах. Набирают юнцов или детей, иногда покупают у крестьян, иногда к ним идут добровольно. Строят... — аркмастер щелкнул пальцами, припоминая. — Монастырь, вот как это называется. Или обитель. Глава именует себя настоятелем. Воспитанники становятся монахами. Но они сражаются с дикой магией! — Атлеко уставился на следопыта. С каждым словом он говорил все быстрее, руки его начали подрагивать. — Настоятели натаскивают их так, чтобы монахи чувствовали присутствие дикой магии и уничтожали тех, кто...