Илья Новак - Магия в крови

— Баранина, — сказала она. — Зайди в дом, поешь. Готовлю я хорошо. А ты... Фан, слышал ты, что такое картошка? Ее недавно в наши места завезли, говорят, с побережья Эрлана... Знаешь, как ее растить? Она у меня совсем не уродилась в этот раз. Мелкая, и пятна на ней темные.

— Разберемся, — негромко сказал Фан Репков и пошел за хозяйкой, позабыв меч на телеге. Кора вошла в дом и что-то сказала детям, а он на пороге приостановился, скользнул взглядом по двору, по накрененной изгороди, огороду, ботве, придавленной снегом, испещренным собачьими следами, — повернулся и шагнул в дом, и мысль, неявная, нечетко оформившаяся, скользнула по краю его сознания. Теперь буду воевать с картошкой.

ЭПИЛОГ

Обычно изменения малозаметны.

Волны, день за днем накатывающие на берега; ветры, что с упрямым постоянством дуют в одну и ту же сторону; неторопливое смещение земных пластов... Горные кряжи, извилистые полоски рек, пятна озер, лесов и полей, а если глядеть с большей высоты, то моря, океаны, очертания континентальных берегов: все это преображается медленно, первое — из года в год, из столетия в столетие, второе — в течение десятков, сотен веков, тысячелетий, эр...

Куда с меньшей неспешностью меняются границы держав.

Резкие, ясно видимые пятна различных цветов, которыми на карте отмечены страны, съеживаются или разбухают, будто амебы, иногда выстреливают псевдоподиями армий в тела соседок. Прихотливо извиваются, подчиняясь войнам, переселениям отдельных племен и народов, сливаются воедино, меняя окраску, а порой исчезают. Движение светила, мелькания дня и ночи вообще не видны, а времена года проносятся смутными тенями, на миг то затемняя, то освещая картину. Если мысленно наложить карту, изображающую государства, на ту, что показывает географию мира, и представить их в движении, то получим разноцветные кляксы стран, рябью мелькающие по значительно более медлительным, ленивым, хоть и также смещающимся границам материков, островов, гор, перешейков, пустынь.

Иногда на карте вспыхивают взрывы быстрых катаклизмов: извержение вулкана, почти мгновенно уничтожившее небольшую страну; землетрясение, поглотившее целый город; цунами, смывшее прибрежные поселения, — или стремительная и победоносная военная кампания, успешный политический заговор, удачное восстание в крупном городе-государстве. Но подобное, с точки зрения истории, происходит нечасто; течение ее неторопливо и мерно. И уж совсем редко случается, чтобы быстрым и крупным изменениям подверглись одновременно обе карты, да так, чтобы изменения наложились друг на друга.

Вглядываемся пристальнее, ведь именно это происходит сейчас: в один миг исчез перешеек, соединяющий континент с Бритой, — и последняя стала островом; спустя непродолжительное время изменились течения, которым теперь не надо огибать ее, — и климат прибрежных земель потеплел, вдоль них, там, где раньше господствовал сероватый цвет холодной пустоши, набухли зеленые полосы лугов. А сама Брита, наоборот, побелела, ибо для нее наступила пора длинных суровых зим. И в то же мгновение исчезла, как не бывало, обширная империя, а место, что она занимала, покрылось сыпью едва заметных, раздираемых войнами стран-малюток. Картина заколыхалась, вспучилась там, где был Зелур... и вновь застыла на долгое, долгое время. Лишь крошечные амебы мелких государств соединяли цитоплазмы границ, сливались, исчезали и возникали вновь.

И все это время, с тех давних пор, когда Брита была еще частью континента, не отделенной от него даже какой-нибудь рекой, с самого рассвета времен в западной стороне, наособицу от других земель, застыл в неподвижности очертаний и красок огромный остров.

Зелур исчез. Прошло пять лет. Десять. Пятнадцать. Четверть столетия. Треть. Полвека. Карта менялась — но медленно и незначительно.

Минуло сто лет.

И что-то шелохнулось, сдвинулось — там, где не двигалось никогда. Мертвую подземную тишину нарушил скрежет когтей о камни. Посреди Атланса, глубоко в недрах под Горой Мира, вдоль наклонной галереи быстро ползло крупное существо. На нем, сжав ногами покрытые коротким черным мехом бока, восседала высокая женщина с факелом в руках.

Вскоре один из отрядов, рассылаемых Проклятым Повелителем, наткнулся на племя, столетиями обитавшее в недрах, так глубоко, что даже древнейшие легенды этого племени не отразили наличия где-то вверху открытого пространства, огромных водных просторов, солнца.

Поисковый отряд был уничтожен, но женщина-капитан — чье сознание окутывала пелена проклятия, превратившего ее Повелителя в бессмертного мертвеца, — смогла сделать то, на что не способен ни один человек. Спустя долгое время она добралась до лагеря, от которого началась экспедиция. Еще через день ее, к тому времени обезумевшую, принесли к Проклятому. То рыдая, то смеясь, капитан рассказала ему, что произошло.

Два пограничных лагеря были уже разгромлены и сожжены. Лавовое племя поняло, что поселившиеся над ними также претендуют на подземный мир. Древние обитатели нижних уровней решили, что необходимо уничтожить соперников, а заодно расширить свои владения, — и стали подниматься.

С этого и начинается наша история.