Татьяна Патрикова - Тонкости эльфийской социологии

– То есть, вопрос доверия? – подозрительно холодно уточнил Камю.

Я кивнул, и думать забыв про улыбку.

– И ты думаешь, что этим нелепым жестом…

– Просто сделай это, – вдруг раздался тихий голос Барсика от окна.

Его старший брат тут же к нему обернулся. Их диалог взглядов был недолгим. Повернувшись обратно, Камю решительно протянул мне мизинец. Мы переплели пальцы, но я не стал, как в американских фильмах, торжественно вещать – 'Мирись! Мирись! Мирись!', я начал говорить, не отпуская тонкого и длинного, типично эльфийского пальца.

– Славка опасается, что, очумев от благодарности, наши хвостатые братики, фамилию не помню, уж извините, так вот, что они от радости, что их оставили в университете, могут растрепать, что у оборотней уже много лет действует договор с драконами о том, что в случае чего они их не сдают. То есть, как и некоторые особо одаренные темные леди, оборотни в большинстве своем чуют чешуйчатых, да и не только их.

Мы оба, не сговариваясь, медленно разняли пальцы. Камю перевел взгляд на оборотня, возвышающегося надо мной. Я же так и не решился на того посмотреть, справедливо опасаясь, что увижу в его глазах одно лишь желание – придушить, и не кого-нибудь, а меня. Поэтому ради собственного спокойствия я посмотрел на Ира с Карлом. Ой! Уж лучше бы я этого не делал.

– Вы чего?– почему-то шепотом спросил я у Ира.

Тот закатил глаза к потолку. Ответил мне Карл.

– Ты мог бы просветить меня раньше, – заметил он с укором.

– Я думал, что можно будет обойтись без вскрытия чужих секретов.

– И с чего вдруг решил их вскрыть? – гневно зарычал у меня над головой Славик.

– Ваши мальчики, – просто ответил я. – Ты ведь не просто так сюда пришел, вот и я не просто так открылся.

– И что теперь? – вопросил он, но, судя по интонации, не у меня, а, скорей всего, у Камю. Ну да, из всех присутствующих он у нас самый высокопоставленный.

– Я так понимаю, за раскрытие такой тайны оборотня как минимум изгоняют из стаи? – осторожно уточнил светлый эльф.

– Убивают свои же, – припечатал на это Славик. Я поежился и, только когда эльф спросил, понял, к чему он клонит.

– Тебе оборотни сказали?

– Нет. Дракон, – не моргнув глазом сказал я, смело встречаясь взглядом с кардиналом.

– Ты ведь не покидал еще стен университета?

– Почему? Мне ребята как-то устраивали экскурсию по Холёбаску.

– То есть там?

– Нет. Здесь. Она учится в моем классе, – и я все же посмотрел на оборотня, обернувшись к нему. – Правда?

– Да, – с каменным лицом, выдавил из себя тот.

– И за это время Иля обнаружила среди студентов еще двоих, – неожиданно вставил Ир и, повернувшись к Карлу, продолжил. – Поэтому я и сказал тебе, что ей он нужнее. Если я буду направо и налево всех просвечивать, кто-то может что-то заподозрить только лишь по изменению общего энергетического фона, но рядом с темными Владычицами уровня нашей Или такое возмущение присутствует всегда, общеизвестный факт.

– Кто он? – влез со своим вопросом хмурый, как туча, Камю. Я уже пять раз пожалел, что рискнул ему открыться. Ну, вот не может постоянно так везти, как мне везло все это время. И что теперь будет?

– Не 'кто', – пояснил эльфу Ир, – а 'что'. В своей научной работе я ищу маготехнический эквивалент Камням Истинного Зрения, которые, как я могу тебя заверить на собственном опыте, довольно часто дают осечки, позволяя попасть в университет тем, кого здесь никто не ждет.

– То есть твоя основная цель – избавиться от нелегалов?

– Напротив, добиться пересмотра списка запрещенных рас, представители которых уже несколько поколений и без того учатся здесь негласно. Но ведь только единицам хватает наглости и сил просочиться тайком… А сколько талантов так и остается за боротом?

– И ты отдал такое изобретение темной?! – он возмущения у Камю даже уши покраснели.

Я, признаться, растерялся. Ир тоже.

– Ну да. А в чем дело?

– И это при том, что у меня нет даже плана твоей диссертации, не говоря уже о пробных образцах?

О! До меня, наконец, дошло, почему эльф так рьяно возмущается. Но не только до меня. Потому что по тому, как Ир прищурился, я понял, что Камю скоро придется отпаивать чем-нибудь крепким. По крайней мере, меня после такого количества новостей, свалившихся за один день, точно бы пришлось.

– Держи, – сказал Ир и протянул ему на ладони тот самый, уже знакомый мне кругляш.

Камю взял его. Ир скомандовал точно так же, как Карамельке на поле.

– Сожми и посмотри на меня.

Камю молча исполнил. Мерцающий улыбнулся.

– Теперь, надеюсь, тебе лучше понятны мои мотивы?

– Ты не дракон, – вдруг пробасил Славик, быстро сообразивший, на что намекает секретарь. Ир посмотрел на него поверх меня.

– Нет. Нас вы как раз не чуете.

– А Иля почуяла, – напомнил я.

– Но так и не поняла, кто, – заметил на это Ир.

– Но теперь-то после вас с Никой точно будет знать, если почует снова, нет?

– Скорей всего, – согласился со мной мерцающий.

Камю изящным жестом вернул ему его изобретение. Долго и внимательно смотрел в глаза. Потом деловым тоном уточнил:

– Сейчас уже можно сказать, что полевые испытания прошли удачно?

– Да, – подтвердил слегка опешивший от таких его интонаций Ир.

– Ты же еще собирался идентификатор возраста добавить, – подал голос я.

– И добавлю, – горделиво объявил Ир.

– Прекрасно, – хлопнул в ладоши Камю, привлекая общее внимание. – Считай, что с этого дня я лично курирую твои исследования. И также можешь начать обсчитывать экономические составляющие. Я готов сделать крупный заказ на поставку твоих идентификаторов для служебных целей моего ведомства, – и улыбнулся с таким видом, что у Ира челюсть отвисла.

А я самодовольно осклабился. Все-таки я не ошибся в Камю. Заметив выражение моего лица, Ир возмущенно прошипел в мою сторону:

– Это все ты!

– А кто ты такой? – во второй раз попытался выяснить Славик.

Я покосился на него, оборотень это заметил и посмотрел с вопросом. Помедлив, я и ему протянул через плечо мизинец. В этот раз он медлить не стал. Все еще держась друг за друга, мы пересеклись взглядами, и я сказал:

– Ир – мерцающий. Внук этого вашего Пестрого, которого…

– Что?!

И, знаете, кто это вскричал? Карл. Вот и я растерялся, когда понял это.

Правда, ректор, похоже, тоже слегка смутился, когда понял, насколько бурно отреагировал. Откашлялся и сказал.

– Андрей, – ласково-ласково, как к душевно больному. – Иногда мне хочется, в последнее время все чаще, запереть тебя где-нибудь, выдать бумагу и ручку, и чтобы ты во всех подробностях, не упуская ни единой мелочи, подробнейшим образом описал мне все то, чем ты занимался весь этот месяц, и что тебе удалось узнать за это время.