Вадим Панов - Головокружение

— А куда винокурня потом делась? Почему о ней никто не слышал?

— При Наполеоне спалилась. А возрождать не стали, потому что производители коньяка и водки сознательно уничтожили конкурирующее производстве. Коррупция и методы борьбы с ней, это сейчас модно.

— То есть винокурня работала почти сто лет? И мы о ней ничего не знали? — Марек фыркнул: — Не верю.

— Тоже мне Станиславский нашелся. — Варек достал блокнот и принялся набрасывать тезисы: — Виски поставлялся только в лучшие дома, на каждом углу не продавался. А не знали мы, потому что от нас скрывали. Коммунисты сознательно искажали историю великой страны.

— А вот это, между прочим, сейчас немодно, — прокомментировал Марек. — Сейчас новый тренд: коммунистов вспоминают с ностальгией.

— Без проблем, брат, производители коньяка с помощью царской охранки уничтожили все документы о знаменитой винокурне и вычеркнули ее из истории страны. Добрые коммунисты о ней ничего не знали, иначе обязательно возродили бы, как пострадавшую с ужасов царизма.

— Но это же полный бред.

— Ну и что? Мы живем в информационный век любые сведения доступны двумя-тремя кликами на «мышь», и поэтому они никому не интересны. Если мы заявим, что производство виски организовал князь Владимир, за что и получил прозвище Красно Солнышко, да приложим пару документов, да будем орать об этом, как сумасшедшие, нам обязательно поверят.

Варек отвечал за работу с челами, и в этих вопроса Марек предпочитал с братом не спорить.

— Ладно, допустим… — Он вновь почесал в затылке. — Но продукт нужно как-то обозвать.

— И название должно быть громким.

— Резким.

— Сильным.

— Зовущим на подвиги.

— «Красный Кувалд»! — провозгласил Варек.

— А почему не кувалда?

— Потому что женский род не катит.

— А почему красный?

— Потому что яркий.

— Гениально! — вздохнул Марек, видя, что брата уже не переубедить. — Пойду рисовать этикетку.

Муниципальный жилой дом. Москва,

Ярославское шоссе, 8 июня, среда, 22:57

Но если мужчины Тайного Города вызывают ненависть, то женщины… женщины… женщины…

Подходящего определения не находилось. Остатки воспитания не позволяли прямо сказать: «Я ненавижу женщин!», не позволяли признать, что они заслуживают смерти наравне с мужчинами, и это приводило сутулого в бешенство. Женщины…

Женщины Тайного Города умели быть красивыми. Почти каждая. Или все. Умели подать себя, вызвать вожделение, но при этом не обманывали мужчин, не отводили им глаза вульгарным мороком, а лишь использовали щедрый дар природы и… магические зелья.

— Без колдовства вы превратитесь в заурядных дурнушек!

Он заставлял себя думать, что секрет кроется в волшебной косметике, которая помогала женщинам Тайного Города выглядеть значительно лучше прекрасных представительниц человечества.

— Вы все обманщицы! Безмозглые дуры!

Самыми красивыми жительницами Тайного Города по праву считались зеленые ведьмы, белокурые прелестницы, сводящие с ума не только людов. Случалось, от любви теряли головы и чуды, и хваны, и шасы, не говоря уж о челах. Несчастные челы, которых высокомерные красотки отвергали с особенной холодностью.

— Мы ведь недостойны вас, да? Мы жалкие челы, плохо разбирающиеся в магии и позабывшие своих великих предков. Мы должны смирно стоять в сторонке и наблюдать за тем, как вы дарите свою любовь другим…

Развратницы! Проклятые развратницы!

Но ничего, скоро все изменится. Скоро все увидят что в зеленых ведьмах нет ничего особенного, что их знаменитая красота — результат заурядного колдовства, и нет в них ничего настоящего.

Скоро все это увидят!

— Ты веришь, что убийства совершил одинокий чел?

— Маньяк?

— Ну, может, и маньяк, — легко согласилась Даромила. — Но один, без помощников.

— Все так говорят, — пожала плечами Журава. — Мститель… Ха! За что же он мстит, интересно?

— Кличку наверняка в «Тиградком» придумали чтобы народ к телевизорам завлечь.

— Народ и так новости не пропускает.

— Тоже верно. — Даромила помолчала. — А мне вот не верится, что он один, слишком уж хорошо все продумано.

— А что продумано? — не согласилась Журава. — Нападает он подло, со спины, потому и получается.

— Но его до сих пор не поймали, — заметила Даромила. — Значит, Мститель действует продуманно.

— Поймают, — уверенно ответила подруга. — Все три Великих Дома на ногах, так что поймают, и очень быстро.

И посмотрела в окно с таким видом, словно надеясь разглядеть подозрительного чела среди прохожих.

Но, несмотря на продемонстрированную Даромилой уверенность, Журава ощущала нервозность. Постоянно ощущала, с самого утра. Чуд, нав, обер-воевода… Загадочные убийства тяжелым прессом придавили жителей Тайного Города, и дурацкие заголовки «Тиградком» вроде: «Кто следующий?», оптимизма не прибавляли. Днем Журава еще справлялась: ее направили в один из наспех организованных пунктов перерегистрации челов, и там, в окружении воинов и опытных боевых магов, девушка чувствовала себя в полной безопасности. Но сейчас, возвращаясь с подругой в снимаемую сообща квартиру, молодая фея ощутила холодок неприятного страха.

«Кто следующий?»

Вдруг — я?

— А вот я не верю, что Мститель действует без поддержки, — продолжила сидящая за рулем Даромила. — Чел мог завалить обер-воеводу, на то он и колдун. Возможно, с помощью какой-нибудь хитрости ему удалось достать чуда, но нава… — Даромила покачала головой. — Навы человским колдунам не по зубам.

— Ты сама сказала — хитрость.

— Какая?

— Какая-нибудь.

— О которой никто не знает? Не верю.

В свое время обе девушки прошли стандартный курс боевой магии, однако в дальнейшем выбрали мирные специализации: Даромила сосредоточилась на целительстве, Журава же увлеклась созданием артефактов, которые получались у нее едва ли не идеально. Однако после школы феи забросили прикладную магию. Умная Даромила, успевшая закончить приличный человский институт, стала помощницей жрицы Перовского домена и уверенно делала карьеру, рассчитывая занять высокий пост в администрации Зеленого Дома. А вот Журава до сих пор «выбирала путь», активно подыскивая выгодную партию.

И именно об этом девушка решила поговорить, сменив неприятную тему Мстителя.

— Ужасно, что Звонимир погиб, — вздохнула Журава. — Но его смерть, говоря откровенно, открыла новые возможности.

— Какие?

— Помнишь Неждана?