Бронислава Вонсович - Плата за одиночество

— Да, леди.

Я протянула ей баночку. Она открыла, понюхала, удовлетворенно кивнула, потом подняла на меня глаза и недовольно сказала:

— Ты еще здесь? Свободна.

Вылетела я из комнаты с красными щеками. Да уж! Лучше уж воспитываться у монахинь, чем у такой вот бездушной женщины. Она никого, кроме себя, и не любит. В доме ее не было заметно присутствие других, близких ей, людей — детей или мужа. Да и сам дом выглядел каким-то нежилым, так что желания задержаться там даже на лишнюю минуту у меня не возникло.

Глава 18

Не могу сказать, что я ожидала от своей матери ласковых слов, хотя надежда все же была — не зря же в романах так любят писать о зове крови. Я сама его пока не заметила, но у матерей же он должен быть намного сильнее. Но эту инору кровь никуда так и не позвала. Такое откровенное пренебрежение меня ужасно расстроило. Да, она не знает, что я спасла ее от опасности, но ей незнакома даже простая вежливость. Откровенное хамство окончательно отвратило меня от этой женщины. Заниматься подменой крема ради ее здоровья мне почему-то больше не хотелось, так же как еще раз встречаться с этой недружелюбной инорой. Не заметила я у нее сердечных привязанностей, квартира тихая и нежилая, семьи нет. Наверное, родила только меня, да и то в приют сплавила, чтобы жить не мешала. Стала ли она от этого счастливее? Незаметно. Черствые, эгоистичные люди счастливыми не бывают, жизнь у них пуста и посвящена лишь себе и своим желаниям. Я начала сомневаться, а не зря ли я затеяла эту замену крема. Теперь я была уверена, что на убийство инора Эберхардт не способна. Да, вокруг магазина происходило что-то нехорошее, но слова Регины не выходили у меня из головы. Ведь действительно, если бы клиентки умирали, этим бы рано или поздно непременно заинтересовались в Сыске. Не может же она столько лет безнаказанно травить высокородных инор за их собственные деньги?

Посоветоваться было не с кем. С Региной поговорить я смогу только через несколько дней, да и наша последняя встреча меня сильно разочаровала. Совсем не там и не так расставила акценты подруга. Грозящую мне опасность она всерьез не восприняла, ее интересовали только окружающие меня молодые иноры. Регина даже сказала, что на моем месте выбрала бы Петера, будь он свободен. Но… теперь он свободен? Мне внезапно стало очень холодно, холод шел изнутри и заполнял каждую частичку моего тела. Лучше бы Сабина осталась жива. Да и сам Петер больше не производил на меня того убийственного впечатления, которое возникло при первом взгляде на него. Симпатичный, милый, заботливый, но не более. Наверное, в тот вечер я просто расслабилась, размечталась, вот мне и показалось. Пустые мечты не для меня, они для тех, у кого есть родители, сестры-братья, а я такой роскоши не могу себе позволить.

Ужасно захотелось есть, и я вспомнила, что так сегодня толком и не поела. Домой, то есть в Сабинину квартиру, возвращаться не хотелось, и я пошла в кафе, которое она мне показала и где я уже несколько раз обедала. Конечно, нужно экономить, но неужели я не могу позволить себе хоть немного удовольствия в такой ужасный день? Сидеть за столиком в одиночестве оказалось не столь весело, как вместе с Рудольфом, который рассказывал столько интересного, а еще обещал показать столицу. Но теперь не покажет, он на меня обиделся. Зря я вчера ему сказала такие неприятные слова. Он таким оскорбленным выглядел, когда уходил. А ведь с ним можно было поговорить о том, что меня сейчас так тревожит. Взять с него слово, что от него никуда мой рассказ дальше не пойдет, и все обсудить. Я даже удивилась, почему эта простая мысль раньше не пришла мне в голову. Можно же было сделать что-то с этим кремом, чтобы узнать, опасен он для жизни или нет. А я бы сейчас не мучилась, думая о том, подвела ли я свою нанимательницу или спасла жизнь неприятной иноре, по недоразумению оказавшейся моей матерью.

Наконец принесли мой обед, и почти одновременно в зал вошел тот, о ком я только что думала. Я обрадовалась, даже улыбнулась ему, но Рудольф лишь сухо кивнул и сел довольно далеко от меня. Я опустила глаза в тарелку — пусть не считает, что он мне хоть чуточку нужен! Вкуса еды я не почувствовала, торопливо проглотила, что заказала, заплатила и ушла, даже не посмотрев в сторону этого наглого обидчивого сыскаря. Но самое возмутительное, что он тоже на меня не смотрел…

Пройдя пару кварталов, я задумалась, а куда я иду? В таком огромном городе я запросто могу заблудиться и попасть в один из тех районов, о которых в приюте рассказывали множество страшных историй. Я прошла еще немного вперед, а потом повернула домой. Не то у меня было настроение, чтобы любоваться красотами столицы, удовольствия от прогулки не получу, а думать можно где угодно.

Дома делать было нечего. Я побродила немного по квартире и решила записать все, что мне известно. Когда записываешь, можно отметить основные моменты, и получается, что ты как бы советуешься сам с собой. Огрызок карандаша валялся на кухне, а бумаги не было. Даже пакет из-под пирожков не сохранился. Я взяла один из романов с полки и начала записывать там, благо чистое место было в начале и в конце книги. Все вертелось вокруг этого магазина с косметикой. Никогда бы не подумала, что такая торговля входит в список особо опасных.

Итак, что мы имеем. По времени все началось с Марты, которая пропала. И пропала ли? Будь девушка живой, она бы непременно связалась с родителями. С отъездом ее также что-то не то — уехала внезапно, не оставила ни единой вещички, по которой поиск провести можно, а на квартирной хозяйке остались следы ментального воздействия. Конечно, можно предположить, что это сама жиличка развлекалась, желая снизить арендную плату. Это маловероятно, но исключить нельзя, так как Марта была магичкой, о ее умениях, кроме владения бытовой магией, я ничего не знала. И все же я почему-то была уверена, что ее тоже нет в живых, как и Сабины, а ментальную магию использовал убийца, чтобы что-то подчистить в памяти иноры, сдававшей комнату. Сабина была в этом замешана — ведь не зря чужое дорогое платье висело у нее в шкафу. Я сделала пометку и задумалась, причастен ли к этому Петер? Он занял любовнице очень крупную сумму денег. И он маг, идеальный сообщник для Сабины. Но платье она от него спрятала, не для того ли, чтобы он не узнал о ее причастности? Или не узнал, что она не избавилась от столь приметной улики? Эдди прямо говорил, что знает о погибшей много больше, чем… — мужем называть неправильно, а сожителем — язык не поворачивается… Во всяком случае, понятно одно, перед Петером Сабина стремилась выглядеть лучше, чем перед Эдди, который тоже маг и, насколько я понимаю, — сильный. Определил же он сразу, безо всяких приспособлений, что Рудольф носит много артефактов? Тогда получается, что Хофмайстер — более вероятное лицо в качестве сообщника, они еще и любовниками были, он сам про это не так давно говорил. Вот только совершенно непонятно, зачем ему убивать продавщиц иноры Эберхардт. И не всех, а только двух последних, с одной из которых он находился в весьма близких отношениях… Надеюсь, что я третьей в этом списке не стану… Очень подозрительно выглядит желание Эдди на мне жениться почти сразу после знакомства и после того, как он предложил иноре Эберхардт сделать крем по специальному рецепту для иноры, которая меня родила. Стоп. Он же ее не видел. Точнее, не мог видеть в магазине. Но после разговора с компаньоншей мог прогуляться до квартиры заказчицы и посмотреть. И все равно что-то мне не нравилось в этих рассуждениях. Я обрисовывала имя Эдди стрелочками и хмурилась, когда в дверь постучали. Перед тем как идти открывать, я аккуратно поставила томик назад на полку, мимоходом глянув на корешок, чтобы потом не рыться. «Лорийская страсть» — гласила надпись. Да, только лорийской страсти мне сейчас не хватает. Я невольно подумала про Рудольфа и улыбнулась. Что он сейчас будет говорить? Но за дверью стоял не он, а Петер. Небритый, с синяками под глазами и очень несчастный.