Расколотый мир - Анастасия Поклад
— Я подожду, — задумчиво протянул он. — А вот люди, моя обда, ждать не будут.
— Обещаю долго их не томить, — Клима была сама доброжелательность. — Сытые люди хорошо работают и не распускают глупые слухи.
Фенрес пристально посмотрел ей в глаза, но в который раз сумел выдержать затягивающий черный взгляд не дольше пары мгновений.
— Тогда мы договорились, моя обда. Сытые люди действительно не распускают слухов. Но чем дольше длится ожидание…
— Ожидание пищи, Фенрес. Пусть люди подумают о том, как глупо говорить гадости про бездонную корзину, из которой на них вот-вот посыплется зерно.
— Я донесу до них эту мысль. Но голодные рты не заткнуть надолго обещаниями.
— А ты все же постарайся. Будь уверен, люди не пожалеют, если проявят немного терпения. Кто, кроме меня, даст им золота?..
Когда куропатка и капуста были съедены, а бутыль с рябиновкой бережно завернута в тряпицу, гость принялся прощаться, заверив, что отправится в Редим следующим же утром.
Наутро Клима вышла его проводить, желая убедиться, что градоначальник и правда уберется восвояси, больше никому ничего не наболтав.
Было ветрено, по льдисто-голубому небу величаво неслись серые перистые тучи. У обды из-под платка тут же выбились непослушные прядки волос, которые никак не желали отрастать до той длины, когда их можно крепко прихватить лентой. Пахло дымом и заморозками, ветер свистел по чердакам, ударялся в заборы, сбивал с курса мокрых и взъерошенных птиц. Тенька уверял, что такие ветра всегда приносят за собой снег, и уже на днях всю округу заметет по колено. Лернэ подтверждала: зимы в здешних краях суровые, снега и мороза хватит на всех. Бывает, даже вода в колодцах ледяной коркой покрывается, ее разбивают длинными кольями. А Тенька, когда только начинал колдовать, постарался выпарить, но чего-то не учел, и ему паром лицо обдало. Ползимы потом красный ходил, и кожа с носа слазила.
Градоначальника Клима нашла у старостиных ворот. Щурясь от ветра, Фенрес заканчивал крепить седельные сумки. Сонная мускулистая лошадка стояла смирно, лишь изредка поглядывая на гниловатую траву у противоположной обочины.
— Не сидится тебе дома, обда, — вместо приветствия пробурчал Фенрес. Фраза была произнесена учтиво, даже заботливо, но оба знали, что заботой тут и не пахнет.
— Зато тебя в скором времени ждет тепло домашнего очага, — Клима приостановилась, наблюдая.
— Мой очаг — в Западногорске, а не в этой дыре, — со злости Фенрес туже обычного затянул узел на сумке.
— Твой очаг тот, у которого я насыплю тебе больше золота, — с усмешкой осадила Клима и забралась в седло. — Довези свою обду до стройки. Я желаю прокатиться.
Фенресу оставалось только беззвучно скрипнуть зубами и взять лошадь под уздцы, утягивая за собой по размытой дороге, изрытой глубокими заиндевевшими лужами. Замечательно обда устроилась, чтобы вместо своего платья испачкать сапоги градоначальника.
У стройки они расстались, и Клима внимательно проследила взглядом, как всадник в черном полушубке выезжает из села, за околицей сразу переходя на скорую рысь. Теперь вредных для репутации слухов можно не опасаться, а про самого Фенреса и вовсе забыть. Ненадолго, к примеру, до середины зимы, если не отличающийся выдержкой градоначальник не напомнит о себе раньше. Клима слишком дорожила средствами, чтобы тратить их на прихоти высокородных пройдох.
Даже в ранний час на стройке было людно, весело скрипел плохо смазанными сочленениями кривоватый подъемный механизм, который сейчас использовали, чтобы спускать камни в вырытую для фундамента и свай яму. Клима прошла к стене, привычно здороваясь со всеми, справляясь о новостях и отмечая, что сегодня вокруг нее собралось не так уж много народу, и в этой кучке не хватает полудюжины знакомых лиц. Разгадка обнаружилась, когда обда обогнула череду высоченных куч глинистой земли и пару кирпичных батарей.
Посреди стройки, за широкой перевернутой бочкой, словно за столом, сидели на каких-то бревнышках Гера и юный архитектор — оба задумчивые, взъерошенные, едва ли не соприкасающиеся лбами над стопкой чертежей. А вокруг толпились строители числом не менее пары десятков человек, заглядывали в чертежи, чесали в затылках, время от времени многозначительно вздыхали. Если юный архитектор выглядел совершенно растерянным, то Гера, напротив, чиркал в расчетах угольком и уверенно рассказывал что-то, если Клима не ошибалась, из высшей математики, которую сама обда за неполные два года успела местами позабыть. Картина выглядела настолько идиллической, что был велик соблазн полюбоваться недолго и уйти восвояси, но помешало неприятное тягучее чувство где-то под ложечкой, которое настигало Климу всякий раз, когда она видела, что Геру любят и уважают не за страх, а за доброе благородное сердце. Тенька без обиняков называл это чувство завистью, с чем обда никогда не соглашалась. Она считала, что испытывает обычное раздражение, ведь если бы не ее талант, эти люди знать не знали бы, кто такой Гера. Так какое они имеют право восхищаться человеком, который никогда не сможет добиться абсолютной власти, интригами и силой прекратить войну, возродить когда-то мощное государство? И какое право он имеет принимать эти почести как должное, открыто улыбаться и не держать за душой неприятных тайн, в то время как сама Клима из этих тайн, кажется, вся уже состоит? Интуиция подсказывала, что так и должно быть, но тщеславное сердце втайне протестовало.
…Когда Клима подошла к бочке, Гера тут же встал и первым поклонился. Чувство под ложечкой сыто заурчало и угомонилось, хотя полностью пропасть ему мешала мысль, что прочие сейчас склонили головы не столько из-за того, что перед ними обда, а потому что так сделал их любимец и кумир.
Впрочем, Клима не была бы обдой, иди она на поводу у своих чувств, приятных и не очень.
— Мы тут ошибки в чертежах ищем, — жизнерадостно сообщил Гера. Свежий воздух, всеобщее внимание и отсутствие поблизости прекрасной, но недостижимой Лернэ шли ему на пользу.
— И как? — Клима с умным видом глянула в чертежи, едва удерживаясь, чтобы не почесать в затылке и многозначительно вздохнуть. Понятными выглядели только столбцы вычислений, но ни применить их к графикам и линиям, ни навскидку определить правильность обда не могла.
— Уже целых три, — по-военному отрывисто и громко отчитался «правая рука». — Но они почти исправлены, там всего-то надо было учесть третью основную аксиому и применить уравнение с переменным. Ерунда, мы это еще на шестом году проходили.
Юный архитектор молча краснел со стыда: его неполное образование не шло ни в какое сравнение с институтским. Порой Клима ловила себя на мысли, что Институт — самое лучшее, крупное и организованное из учебных заведений Принамкского края, и
