Облик Огня (СИ) - Липарк Михаил

— Хорошо, господин, — странная магия чародея уже завладела ей, и теперь волшебнице хотелось сидеть здесь часами и делиться всеми своими секретами с новым другом.

— Странник однажды спас меня, — начала она свою историю. — Все началось с того, что он спас меня в Лисохвосте — деревне, где я жила…

И Иллайа рассказала чародею про все, что с ними приключилось за время их знакомства: про бойню в корчме, где странник и его спутница спасли ее от бандитов; про предательство корчмаря; про чародейку, которая всегда была подле медведя, разбрасывая недоверчивые холодные взгляды на любого, кто пытался с ними заговорить или хотя бы проявлял какой-нибудь интерес к их персонам; она рассказала, что ей удалось предупредить путников о предательстве, но, к сожалению, они все равно промедлили. А ее рассказ завершился долгой историей о том, что отряд короля из Дастгарда настиг странника, и был жестокий бой, после которого они с медведем покинули Лисохвост, а черноволосая чародейка попала в плен. Иллайа рассказывала увлеченно, с головой погрузившись в события тех дней, и лишь изредка прерывалась на то, чтобы глотнуть воды.

— Спасибо, дитя, — задумчиво произнес эльф. — Ты — хороший человек, раз помогла медведю выбраться. Хорошая чародейка.

— Я не чародейка, — возразила она.

— А кто же ты тогда? — старик негромко хохотнул, словно опережая собственную шутку. — Подавальщица из корчмы в Лисохвосте, способная вызвать землетрясение? Или, быть может приемная дочь корчмаря, который на добро отвечает злом? Ты чародейка, дорогое дитя. Просто чародейка, которой еще предстоит ею стать.

Наступило время, когда волшебница не знала, что еще добавить, а чародей погрузился в раздумья.

— Он жив? — вопрос вырвался из уст Иллайи, когда она увидела, что одеяло рядом отчетливо вздымается и опускается обратно.

— Пока дышит, — ответил старик. — Опрометчивый поступок, — оживился он. — Очень опрометчивый поступок, настолько затянуть с лечением такой серьезной раны…

— Вы поможете ему?

— Я сделал все, что в моих скромных силах. Это должно помочь. Корень Марны, что я нанес на рану, сможет остановить заражение, а Полесское зелье ускорит регенерацию. Запомни это, чародейка. Эти знания не раз спасут жизнь тебе и твоим близким.

Он говорил все это, смотря в одну точку на горизонте так, словно наперед знал, что произойдет в будущем.

— Настоящее чудо, что странник еще дышит. По-другому быть не могло и не должно было… Теперь вам предстоит поставить его на ноги. Ему без тебя не обойтись, дитя. С этого дня вы — одно целое. Не забывай об этом никогда.

Они сели по разные стороны от медведя. На пустыню к этому времени уже опустилась ночь. Сейчас в Пустоши был сезон ветров, поэтому о полной тишине мечтать было трудно — порывы ветра то и дело завывали в уши путешественникам какую-нибудь беспокойную мелодию.

— Настало время для твоих вопросов, дитя. Читать мысли я не умею. Я просто маг, волшебник, чародей… Считать ты меня можешь кем угодно, пусть даже «древним», хоть это слово мне никогда и не нравилось, но кто я такой, чтобы противиться воле Богов, назвавших испокон веков так существ с моими способностями. — Вастерас опередил вопрос девушки, который все время крутился у нее на языке. — И как ты наверняка догадалась, я прибыл сюда не случайно. — Кулон на шее старика динамично менял цвета, — Я оказался здесь по душу этого человека. Перед тобой судьба человечества, во плоти и на грани смерти…

Иллайа сидела неподвижно. Маг натянул капюшон на глаза. Ветер поднимался — становился резче и упрямее. Колкие песчинки порывались забиться в глаза и лишить зрения незваных гостей.

— Понимаю, почему тебя не удивляет этот факт. Ведь ты с первого дня начала чувствовать что-то странное в его присутствии. Ты до сих пор не можешь понять этого, верно? — девушка молчала. — Сарвилл — Спутник. Каждого мага притягивает к нему словно магнитом. В буквальном смысле. Все просто, каждый волшебник, неважно, какой стихией или какими способностями обладает, должен черпать свою энергию извне, но ресурсов в одном определенном пространстве и времени — ограниченное количество. Поэтому тебе пришлось много двигаться в бою со мной. Стоя на одном месте, ты бы ни за что не смогла повторить тот же трюк с песчаной стеной, потому что он требовал много энергии. А повторить подобный трюк в третий раз было бы и вовсе невозможно. По крайней мере, тебе бы пришлось для этого отойти на очень приличное расстояние. В Спутнике же есть сосредоточение всех стихий и неисчерпаемая энергия для каждого из нас.

— Но… Странник же был рядом…

— Рядом. Но сейчас он гаснет. В таком состоянии Спутник не способен давать нам сил, он подобно угасающей звезде, держит ее в себе, чтобы выбросить всю и сразу, как только его сердце перестанет биться…

Теперь волшебнице стало понятно, почему, скрываясь тогда в хорошо знакомой и даже родной корчме, она чувствовала непонятные импульсы в своем теле, и почему ей всегда безумно хотелось находиться рядом со странником, хотя влечение было даже близко не похоже на то, которому совершенно обычно поддаваться ее сверстницам без ума и оглядки.

— Но дело не только в этом, правда? — спросила она, когда воспоминание об этом чувстве слегка затупилось. — Есть что-то, ради чего вы пришли сюда, к нему на помощь?

— Ты права. Есть кое-что еще… Не сочти меня суеверным или… мнительным, но у меня есть на то, все основания. Всем, что мы сейчас знаем и умеем, мы обязаны Первой Расе. Именно они воздвигли первые дворцы, которые стоят до сих пор, именно они овладели магией и научились применять ее. Эльфы из Первой Расы впервые познали мудрость и использовали ее для достижения успехов в земледелии, воздвижении и мореходстве. Но Первая Раса оставила также много предсказаний. Не знаю, для того ли, чтобы просто предупредить нас или для того, чтобы мы могли этому противостоять…

Ветер трепал их капюшоны, приоткрывая лица, словно капризный ребенок, пытающийся добиться своего.

— Самое опасное из предсказаний уже близко, дитя. Небеса покроют драконы. Огнедышащие исчадья испепелят целые города. Необъятные поля урожая превратятся в уголь, а род людей и нелюдей окажется на грани вымирания. И не будет решения лучше, чем смириться с судьбой и поддаться на волю ее. Лишь один, тот который был избран Богами сможет воспротивиться порабощению и обнажить клинок воли потомков Первой Расы и занести его на небожителей, но лишь тогда, когда сам свою судьбу примет. До того же времени болезни и голод будут уносить жизни грядущих поколений, одну за другой, до скончания Великого Боя и полного истребления нашей крови.

Вастерас всегда знал, что добавить, но также хорошо чувствовал, когда нужно было замолчать и дать собеседнику осознать сказанное им.

— Твое лицо? — поинтересовался он спустя некоторое время. — У меня еще осталось зелье.

Синь от удара чародея уже наползала на левый глаз девушки.

— Благодарю, но приберегите его для того, кому оно действительно может спасти жизнь. Моему здоровью сейчас ничего не угрожает. — Иллайа прикрыла синяк рукой — Прошу, продолжайте.

— Как скажешь, дитя, — он нахмурился и поднял свою руку, указывая наверх. — Посмотри на небо, юная волшебница. — Иллайа направила взгляд вверх, следом за взглядом старого эльфа. — Что бы ты сказала, если бы я заявил, что мы достанем до звезд? Скажем до вот той, которая мерцает в созвездии Анталоты.

Мурашки бежали по спине и рукам девушки. То, что говорил древний, было одновременно прекрасно и волнительно, что еще больше зачаровывало ее. Она не могла позволить себе перебить его, потому что каждое слово незнакомца, странным образом, доставляло ей удовольствие — он будто излагал необычно красивую песню, а не говорил страшных и пугающих вещей.

— Да, мы прикоснемся к звездам, несомненно. Первая Раса оставила и это в послании. Там сказано, что нога одного из нас ступит на поверхность одной из звезд и это положит начало большому скачку в эволюции. Но все это будет неважно, если нас всех истребят. Понимаешь?