Мастеровой (СИ) - Дроздов Анатолий Федорович

– Разведка целей с последующей корректировкой артиллерийского огня, – ответил Федор.

– Не зря я вам офицерский чин присвоил, – хмыкнул генерал. – Как вы поняли, возможна провокация с германской стороны вплоть до прорыва к городу. Сил подкрепить Чуденцова у меня нет. Части корпуса разбросаны по широкому фронту, и везде немцы шевелятся. Потому слушайте приказ. Берите пулеметы, сколько нужно, и вместе с отделением выдвигайтесь в расположение батальона. Для скорейшей перевозки вам дадут автомобиль. На месте поступите в распоряжение Чуденцова. Отправляетесь через час. Дай Бог, ложная тревога…

Брусилов вздохнул.

– Разрешите выполнять! – вытянулся Кошкин.

– Действуйте, подпоручик! – кивнул генерал. – Письменный приказ получите у адъютанта…

Деревня, в которую грузовик доставил Федора и солдат, оказалось небольшой и бедной. Потемневшие от времени срубы хат, подслеповатые окошки, соломенные крыши… Заборы из жердей. Жителей не видно, очевидно, выселили. Приказав солдатам ждать, Федор отправился искать начальство. Командира батальона и начальника штаба на месте не оказалось – укатили в Гродно. То ли за указаниями, то ли по каким иным делам. Это сообщил адъютант подполковника, обнаруженный Федором в одной из изб.

– Ждать придется долго, господин подпоручик, – сказал в ответ на вопрос о времени возвращения командиров. – Рекомендую пока разместить вверенных вам нижних чинов. Скажу сразу: мест в избах нет. Заняты сараи и овины – деревенька небольшая. Большинство нижних чинов живет в палатках. Вы с собой не привезли?

– Нет, – ответил Федор. – Нас не предупредили.

– Не получится найти свободную, – развел руками адъютант. – Вас, как офицера, где-нибудь пристроим, а вот нижних чинов…

– Ничего страшного, господин поручик, – сказал Федор. – Погоды теплые, не замерзнем. Я могу глянуть линию обороны? Или нужно предписание?

– Для чего? – удивился адъютант. – Вы же офицер. Кто вам смеет помешать?

Тем разговор и завершился. Федор вышел из избы и подозвал Курехина. Спустя несколько минут автомобиль подвез их к опушке. Лес здесь подступал к деревне. Солдаты разгрузили ящики и стали обустраиваться. Прихваченными в арсенале топорами рубили мелкие деревья и возводили шалаши. Тащили на подстилку еловые лапки. Понаблюдав за этой суетой, Федор распорядился о приготовлении обеда. Продукты он предусмотрительно захватил – как чувствовал. Адъютант о постановке на довольствие отделения не заикнулся. Взяв с собой Курехина, Федор отправился к линии обороны.

Располагалась она на возвышении небольшой гряды, тянувшейся от деревни к линии границы. Место выбрано с умом: по обеим сторонам обширные болота. Противник, вздумай наступать, будет принужден делать это в узком дефиле, не имея возможности обойти позицию с флангов. Более того, в сотне метров от траншей дефиле сужалось подобно бутылочному горлышку, что приведет к скученности атакующих и их уязвимости для ружейного и пулеметного огня. Офицеры, строившие оборону, это поняли и расположили на опасном направлении пулеметные гнезда. Два «максима» стояли в них, хищно вытянув стволы в сторону предполагаемого противника. Как выяснил Федор у дежуривших солдат, других пулеметов у батальона не имеется. Пушек тоже две. Их позиции расположены поодаль и устроены так, чтобы бить прямой наводкой.

Федор набросал в блокноте кроки[1] и, пройдясь траншеями, указал Курехину места для устройства пулеметных гнезд.

– Пообедаем, приведешь солдат и распределишь их по позициям, – приказал, пряча блокнот. – Пусть освоятся, расчистят сектора для стрельбы. Лопаты одолжите у солдат, видел их в траншеях. Только аккуратно, не привлекая внимания.

– От кого таиться? – удивился Курехин.

– От него, – Федор указал на висевшей над позициями противника воздушный шар, до которого было метров семьсот. – Поэтому пулеметов с собой не брать. А так мало ли копают.

– Понял, ваше благородие! – кивнул унтер-офицер.

Они вернулись к шалашам. Там поели каши с салом, черпая ее из двух больших котелков. После чего унтер увел солдат к траншеям, не забыв выставить охрану у ящиков с оружием. Федор же отправился в деревню, где нарвался на совещание руководства батальона. Оно, как выяснилось, прибыло из Гродно и теперь обсуждало обстановку. Федор попросил разрешения присутствовать и присел на скамью в уголке.

Совещание не затянулось. Раздав указания командирам рот, подполковник, невысокий пузан с бритой головой, обратил внимание на прикомандированного офицера.

– Господин подпоручик? Представьтесь!

– Командир пулеметной команды Кошкин, – доложил, вскочив, Федор. – Направлен в батальон по приказу командира корпуса. Имею десять нижних чинов при пяти ручных пулеметах.

– Это что еще такое? – удивился подполковник. – Что значит «ручные»?

– Легкие пулеметы выделки Тульского оружейного завода. Скорострельностью не уступают «максиму», но, в отличие от них, легко переносятся одним человеком. Можно вести огонь с рук. Питание из дискового магазина емкостью в 36 патронов. Наиболее эффективен на дистанциях до полутысячи шагов.

– Автоматическое ружье, что ли? – спросил командир батальона.

– Можно так сказать, – согласился Федор.

– Невелико подкрепление, – сказал подполковник, – но пускай будет. Адъютант сказал: собирались осмотреть линию обороны. Побывали там?

– Так точно, господин подполковник.

– Ваше мнение?

– Устроена грамотно. Только вся эта красота до первого залпа артиллерии противника. Корректировщик у них имеется – воздушный шар над позициями висит. Разобьют наши пушки и пулеметы, пройдут шрапнелью по траншеям – и бери их сходу.

– Вот как? – усмехнулся подполковник. – Какое училище закончили, подпоручик?

– Военного образования не имею. До недавних пор был техником оружейного завода. В офицерский чин произведен командиром корпуса.

– Слыхал, Николай Матвеевич? – подполковник повернулся к сидевшему рядом капитану. – Мы с тобой в Академию Генерального штаба закончили. Обучались тактике и стратегии, но приходит техник с оружейного и говорит, что не смыслим в ней. Благодарю вас, подпоручик, что раскрыли нам глаза. Не смею более задерживать. Мы подумаем над вашими указаниями.

Офицеры засмеялись. Федор щелкнул каблуками и направился к дверям. Перед порогом проклятая шашка вновь угодила ему между ног. Он пошатнулся и едва не упал, чем вызвал взрыв веселья со стороны офицеров.

– Дебилы, мля! – сказал Друг, когда он, наконец, выбрался из избы. – Академии они кончали. Этих «академиков» немцы били в хвост и гриву в Первой Мировой войне и продолжили в Отечественную. Диплом не заменяет мозг в башке. Трудно сделать ложные позиции? Поставить там макеты пулеметов и орудий? Настоящие замаскировать? Нет же, выставили напоказ. Хлебнем мы с ними горя!

– Ладно, – буркнул Федор. – Это ненадолго. Поторчим тут пару дней, германцы успокоятся, и вернемся в Гродно. Подполковник сам прогонит – мы тут как бельмо на глазу. Подам командиру корпуса рапорт об отставке и поеду в Тулу.

Вернувшись к отделению, он приказал солдатам снарядить диски к пулеметам. Сам взял один и тоже занялся. Только делал это странно: один патрон вкладывал в приемное окно из обычной пачки, а другой – из отдельной, каковую извлек из ящика с принадлежностями.

– Что вы делаете, ваше благородие? – поинтересовался подошедший Курехин.

– Снаряжаю диск обычными и зажигательными патронами.

– Зажигательными? – удивился унтер-офицер. – Это где ж такие есть?

– Сами сделали, – пояснил Федор. – У обычных заменили пули. Видишь, вот, на шейке гильзы след от керна? Это чтобы пуля не болталась. Испытать хотел, только руки не дошли. Может, здесь удастся.

– И в кого такими стрелять?

– Над германской стороной висит пузырь полный водорода, – сообщил Федор. – Это газ, который замечательно горит. Передай мне новый диск, этот уже полон.

Завершив зарядку, он приказал солдатам подтащить к нему несколько ящиков. Вскрыв тот, который подлиннее, вытащил из него толстую трубу, квадратную плиту и металлическую двуногу.