Год гнева Господня (СИ) - Шатай Георгий

Словно почувствовав что-то, Арно резко обернулся. Два желтых горящих глаза смотрели на него из тумана. Рука Арно потянулась за мечом, но нащупала лишь пустоту. Медленно приближаясь, желтоглазый зверь тихо утробно урчал. То ли огромная рысь, то ли снежный барс — в тумане не разобрать. Арно медленно попятился назад. Зверь так же медленно наступал, кажется, не собираясь нападать. Этот странный танец длился долго, целую вечность — пока рысь вдруг не остановилась. Горящие глаза ее стали медленно угасать, растворяясь в тумане. Арно обернулся и увидел, что стоит на узкой, едва различимой тропе. За его спиной, в паре сотен шагов, сумрачный лес резко заканчивался. Далее тропинка спускалась к небольшому каменному мосту, перекинутому через глубокое ущелье. За мостом, на фоне далеких заснеженных скал, возвышалась мрачная громадина полуразрушенного замка.

В этот момент за спиной снова раздался тихий утробный рык. Арно даже не успел обернуться. Острые когти пятнистой лапы полоснули по животу, отравив тело ядом кричащей боли.

Арно распахнул глаза, поначалу не понимая даже, где он находится. Туман, влажный холод, черные угли костра. И ноющая боль в кишках. Арно задрал котту* и с облегчением выдохнул: никаких шрамов от когтей, это был всего лишь сон. Вот только резь в животе оставалась суровой явью. Видимо, предчувствие не обманывало его вчера: не нужно было пить эту воду. Он сразу почувствовал в ней странный привкус: не гнили и затхлости, а чего-то металлического, сладковато-соленого. Но выбирать не приходилось, жажда была сильнее.

[*Котта — просторная верхняя одежда из шерсти или льна, надеваемая поверх камизы]

Фрагмент 20

Снова скрутило живот, да так, что хоть вой. Медленно поднимаясь, Арно огляделся: четверо его товарищей мирно похрапывали на земле, укрывшись кто чем мог. Тихо ступая по отсыревшему хворосту и росяной траве, Арно отошел подальше в заросли высокого папоротника, отвязал шоссы и присел.

Вокруг уже начинало светать; робкие трели неизвестной ранней птахи всколыхнули дремоту ночного леса. Пахло дождем, сырой землей и прелыми желудями. Оправившись, Арно уже собирался возвращаться назад, как вдруг вдалеке, за кустами лещины, раздался негромкий треск сухой ветки. Зверь? Или человек? Арно пригнулся, затаился, проклиная себя за то, что оставил меч у костра.

В отдалении, мелькая между стволов, беззвучно кралась чья-то ловкая тень. Нет, это точно не зверь. Судя по одежде, какой-то дикарь. Но откуда дикарям взяться здесь, в графском лесу под Перигё?

Незнакомец был одет в грязный изодранный тулуп, кажется, из овчины. На ногах болтались какие-то обмотки, перетянутые веревкой. В руках оборванец держал длинную струганную палку. Лица из-под капюшона было не разглядеть, но, судя по движениям, это был молодой мужчина. Нападать на него сейчас, без оружия, было рискованно: кто знает, что у него под одеждой. К тому же, он может быть не один. Правда, пока он ни разу не оглянулся и не подал никакого знака. «Что ему здесь нужно? Зачем он следит за нами? Пытается снова украсть наши припасы? Как будто они у нас есть!»

Оборванец в овчинном тулупе скрылся за деревьями и больше не появлялся. Арно осторожно двинулся к лагерю. Рассказать своим или подождать? Подождать чего — когда он перережет всем горло во сне?

Нужно было срочно что-то решать с едой. Вчера с утра доели весь хлеб и догрызли остатки репы. После полудня пытались наловить раков в Дроне.* Мартен уверял, что в здешних местах водятся отличные раки, не очень большие, зеленоватого оттенка, нежные на вкус. Но даже раки куда-то запропастились. Расстроенный Мартен решил, что они ушли из-за грязной воды. Арно удивленно посмотрен под ноги: сквозь прозрачные воды Дроны можно было разглядеть каждый камушек на дне, каждую ниточку водорослей. Но Мартен упорно твердил, что с водой что-то не так. Зачерпнув рукой из реки, Арно и сам почувствовал странный привкус. Тот самый, сладковато-соленый. Тут же неподалеку, запутавшись в прибрежной тине, болтались кверху брюхом несколько мертвых гольянов.

[*Дрона — правый приток реки Лиль]

К вечеру добрались до Перигё. Деньги оставались у одного Бидо. Пришлось попросить у него в долг, чтобы купить в пригороде три десятка яиц и немного молока. Молоко выпили там же, яйца запекли ночью на углях. Получилось по шесть штук на брата — курам на смех.

Там же, в пригороде Перигё, Арно разговорился со стариком-корзинщиком, расспросил его о дороге на Оберош и далее, на Черный Перигор. Три года назад англичане с гасконцами прошлись по этим землям словно огненный смерч. Быть может, за это время жизнь успела наладиться? Старик лишь махнул рукой: «Пустое. Разбежался народ оттуда. Работать некому, пашни запустели. Одни головешки и остались».

Видимо, все же придется навестить родной бенефиций. Пусть крюк, но не такой уж и дальний. Ведь денег Бидо до Италии точно не хватит. Хотя какой, ко псам, Италии — их не хватит даже до Тулузы.

Арно взял свой меч с медными драконами и, стараясь не разбудить спящих товарищей, отошел подальше от кострища. Когда-то он умел неплохо обращаться с бракемаром. Книжек немецких фехтмейстеров* он, правда, не читал, все больше самоучкой, по наитию. Вот только практики было маловато, да и времени с тех пор утекло немало.

[*Они же ширммейстеры — мастера фехтования на мечах]

Роговые щечки черенка слились с ладонью как родные. Вторая рука уперлась в золоченое яблоко рукояти. Клинок как будто бы сам, motu proprio,* потянулся вперед, в атаку — столь превосходно он был отбалансирован. Резкое движение вниз — и тут же защитная стойка с вытянутым перед собой оружием. Плавно сужающиеся кромки клинка, поблескивая сизоватым отсветом, убегают вдаль, навстречу восходящему солнцу. Отбитие справа, колющий удар и снова защита.

[*Лат. «по собственной инициативе»]

Из всей фехтовальной науки Арно помнил лишь несколько кустодий: лангорт, вальпургис и еще одну, название которой стерлось из памяти. Еще помнил что-то про «привязывание» и последующую инвазию. То есть сначала нужно принять клинок противника на свой под углом, а затем разорвать привязь и сделать выпад. Чуть нагнувшись и выставив одну ногу вперед, Арно разрубил воздух и быстро перевел меч в лангорт.

— Баклер нужен, — неожиданно услышал он за спиной сонный голос Бидо. — Без баклера не годится.

Арно обернулся:

— Что еще за баклер? Кстати, доброе утро.

— Щит такой. Доброе. Дюймов десять-пятнадцать в диаметре. Металлический, с острыми краями и небольшим острым конусом посередине.

— Десять дюймов? — недоверчиво переспросил Арно. — Это что за игрушка, какой от нее прок?

— Руку атакующую прикрывать. А при случае можно и ударить им, острой кромкой или конусом.

— Тебе-то откуда знать всё это, Бидо?

— Я немного занимался с Рутгером. У него книжка была старая с собой, с миниатюрами. Будто бы дед Рутгера ее собственноручно написал. Там все подробно рассказывалось, про кустодии, обсессии и инвазии.

— И кем был дед этого твоего Рутгера? Каким-нибудь бродячим скоморохом, нахватавшимся умных слов?

— Нет, он у Вюрцбургского епископа секретарем служил.

— О да, тогда он несомненно понимал толк в мечевом бое! — иронично заметил Арно.

— Зря ты так, в Швабии многие монахи в этом деле недюжинно подкованы. Еще фехтмейстеры тамошние часто проводят свои шули на площадях или по праздникам.

— Что еще за шули? — вопросительно изогнул брови Арно.

— Такие невзаправдашные бои на мечах и одновременно уроки для любопытствующих. Также князья немецкие любят звать фехтмейстеров на свадьбы и прочие торжества. У них там даже бюргеры сейчас начали объединяться в кружки фехтовальные. Ибо militia est vita hominis super terram,* — смиренно вздохнул Бидо.

[*Лат. «Ратный труд есть жизнь человека на земле» (Иов. 7:1)]

— Чего вздыхаешь, Иов многострадальный? — усмехнулся Арно. — Лучше бы показал, чему научился у своих фехтмейстеров.

— Надо будет две палки срезать и что-то вместо баклеров придумать. Или купить их у оружейников.