Елена Хаецкая - Новобранец
Наступив на платье, она шагнула навстречу Лутвинне, а он встал со своего кресла и слепо, беспомощно потянулся к ней. И не он стал утешать ее, а она — его, и люди окружили их, сочувствуя их любви всем сердцем, но не зная, как выразить это.
Глава десятая
Геранн отбыл в большой помпой, увозя с собой из замка Гонэл плетеную клетку с почтовыми птицами. «Телепатия — это прекрасно, — сказала ему на прощание защитница Гонэл, — но, боюсь, иногда ее оказывается недостаточно». Геранн с жаром согласился.
Он не допускал и мысли о том, что вопрос о его помолвке с Гонэл может оказаться не решенным. Любые возражения он встречал оглушительным хохотом и попыткой поцеловать невесту.
Оруженосец Броэрек ехал следом за своим сводным братом и господином. Он все еще дурно себя чувствовал, хотя рана почти совершенно затянулась. Слабость не отпускала его. К тому же Броэрек был сильно и безнадежно влюблен.
Ратхис, маленькая фэйри, провожала его почти до середины пути: бежала, никем не замеченная, рядом с лошадью и, то и дело настигая оруженосца, гладила его твердой ладошкой по ноге. Броэрек ощущал прикосновение, но не мог взять в толк, что это такое и откуда оно взялось.
Наконец Ратхис явилась ему, выскочив прямо перед мордой коня, так что Броэрек поспешно натянул поводья и едва не потерял равновесия.
Фэйри висела в воздухе. Ее пестрое лоскутное одеяние развевалось на ветру, хитрое личико улыбалось.
— Ой, — совсем по-детски сказал Броэрек. На мгновение ему подумалось, что фэйри хочет поехать с ним в замок Геранна.
Фэйри сказала:
— Я хочу дать тебе знамя. Твое личное. Когда ты станешь из сводного брата родным, подними этот стяг, и самая красивая женщина твоего племени станет твоей союзницей.
С этими словами она сдернула с плеч платье и бросила его в лицо Броэреку.
Оруженосец поскорее схватился за платье, потому что оно, как живое, залепило ему глаза, рот и нос, но шелк все крепче приставал к коже.
Геранн услышал глухой шум возни за спиной и по вернулся. Броэрек яростно боролся с куском шелка, скреб его ногтями, тряс головой и ругался сквозь зубы.
— Что с тобой? — удивленно проговорил старший брат.
Он подъехал ближе и одним быстрым движением сорвал ткань с лица оруженосца. Тяжко переводя дыхание, тот уставился на Геранна.
— Это она, фэйри. Она была здесь.
— Я не видел, — лаконично отозвался Геранн.
— Она дала мне… залог любви, — продолжал Броэрек, краснея.
— Ты уверен, что это именно залог любви?
— Фэйри — странные.
— Это точно.
Геранн свернул шелковые лоскуты и сунул за пазуху. Броэрек ревниво наблюдал за ним.
— Не хочу, чтобы ты отвлекался, — объяснил его господин. — Путь неблизкий, ты недавно был ранен… Если в твоей голове поселится фэйри, ты вообще никогда не доберешься до дома.
Броэрек грустно кивнул и тронул коня.
А фэйри бежала прочь, нагая и босая, подпрыгивая высоко и хватаясь руками за густой, насыщенный ароматами трав воздух. Ее красные волосы развевались за спиной так яростно, что казалось, будто фэйри спасается от настигающего ее пламени. Под конец фэйри бросилась ничком на землю и покатилась кувырком, как перекати-поле. И кому-то со стороны, кто, возможно, сейчас наблюдал за нею, именно это и виделось — комок безжизненной травы, гонимый ветром в неизвестном направлении, c. неизвестной целью. Этот «кто-то» в любом случае не слышал, как из середины сухого клубка перепутанных стеблей доносится тихонький, веселый смешок.
* * *— Я не понимаю, — сказал Арилье, обращая на Дениса сердитый взгляд, — что ты имеешь против Этгивы.
Денис покраснел и насупился, обдумывая различные варианты ответа.
«Ничего». — Самый простой вариант. Но Арилье не поверит и начнет допытываться. К тому же непременно захочет знать, почему Денис не желает объясниться.
Нет, такое не подходит. Многовато последствий вытечет из одного простенького слова.
«Она странная». — Но, с другой стороны, все люди, все эльфы, все живые существа на свете в той или иной мере странные. Это вовсе не повод относиться к кому-либо настороженно.
«О ней никто в замке не знает». — К примеру, о Денисе тоже никто в замке толком ничего не знает, кроме того, что Денис рассказывает о себе сам… И ничего, сама защитница Гонэл доверяет ему, да и Арилье никогда не подозревал своего напарника ни в чем дурном.
— Ну, — сказал Денис, старательно взвешивая каждое слово и все равно не в силах избавиться от ощущения, что летит в бездну, — понимаешь, тут все как-то сразу. Этгива ни на какое известное мне существо не похожа. Даже на эльфа.
Арилье сморщил нос и испустил звук, очень похожий на змеиное шипение.
— Много ты знаешь об эльфах!
— Почти ничего, — покладисто согласился Денис, — но Этгива на них… на вас то есть… ну совершенно никакого сходства. Ну, может быть, самую малость. В любом случае, она даже для эльфа слишком странная… Вот, к примеру, ты можешь быть уверен в том, что она не умеет летать?
— Летать? — Теперь Арилье выглядел весьма озадаченным. — Но с чего ты взял, что она это умеет?
— Ни с чего, — Денис махнул рукой почти безнадежно, — просто в голову пришло. Если она вдрут вздумает взлететь, никто не удивится. Почему? Потому что Этгива совсем-совсем другая. Ты тоже с такими не встречался, не отрицай.
— Возможно, — сказал Арилье, явно не желая ни возражать, ни соглашаться. — А еще что?
— Ну, не знаю, — отозвался Денис. Ему вдруг стал до смерти тягостен этот разговор. — Ты зануден, как все влюбленные, Арилье. Отстань от меня. С чего ты вообще взял, будто я что-то имею против Этгивы? Она просто кажется мне непонятной, вот и все.
— А по-твоему, нельзя любить непонятное? — В голосе Арилье появились угрожающие нотки.
— Да люби что хочешь, хоть бабу-ягу, — в сердцах брякнул Денис. — Я вот в детстве любил мультфильмы про трансформеров, и то ничего. Уродом же не вырос. Кажется. Хотя кое-кто и предрекал.
Арилье — удивительное дело! — не воспользовался случаем поддразнить приятеля, и Денис истолковал это как признак серьезной умственной работы, происходящей в уме эльфа. Явление нечастое и посему требующее самого пристального внимания.
Они совершенно позабыли, ради чего выехали из замка. Даже синий ясный день как будто утратил для них значение.
А ведь поутру Денис не без радости отметил: пейзаж чудесным образом напоминает красивый гобелен — в голубом небе нарисованы маленькие упругие облачка, роща выглядит так, что иначе, чем «кудрявая», ее и не назовешь, две крестьянских девушки в подоткнутых юбках верхом на смирных лошадках сопровождают стадо коров на пастбище… И таинственный стройный силуэт замка на горизонте.
Самые подходящие декорации для того, чтобы вплотную заняться отработкой ударов копьями с седла. Арилье так и сказал своему другу: «У тебя удар копьем с седла, Дениска, слабоват — в настоящем бою пропадешь ты с таким ударом». И Денис охотно согласился.
А теперь вот никаких ударов, никаких отработок, и даже крестьянские девушки не производят должного впечатления и пейзаж не оживляют. Сплошь гнилые какие-то разговоры и ненужные выяснения отношений.
Арилье тяжело вздохнул. Казалось, еще немного — и он расплачется. Денис даже испугался:
— Ты чего?
— Любовь эльфа бессмертна, — сказал Арилье, скучно глядя в небо.
— А, — успокоенно протянул Денис, — ну тогда все в порядке. — Ты ее любишь, она — тебя, вы оба никогда не умрете, и любовь ваша — тоже. Я не вижу проблемы.
— Нет, — скрежетнул зубами Арилье, — ты ее видишь. В том-то и дело.
— А ты?
— И я, — признался Арилье.
— И в чем она, проблема?
— В том, что ты сказал. Она — неизвестно что. И я люблю ее. Навек. Понял теперь?
— Стало быть, — произнес Денис, — есть кое-какое преимущество и в том, чтобы быть человеком! Люди в состоянии разлюбить. По крайней мере, некоторые.
Арилье пожал плечами.
— Тебе-то точно еще не время об этом рассуждать.
— Ничего, ничего, — сказал Денис, сам дивясь своему покровительственному тону, — я теоретически. В форме футурума.
Он думал, что Арилье вспылит, но тот поник головой:
— Правду говорят: влюбленный глупеет и становится как бы ребенком. Любой может поучать и насмехаться, а ты только вздыхаешь да плачешь.
— Никогда не видел, чтобы ребенок в подобной ситуации вздыхал и плакал, — хмыкнул Денис.
— Ну так увидишь.
Внезапно Арилье оборвал фразу, напрягся, вытянул шею, высматривая что-то впереди, а потом погнал коня. Денис, радуясь прекращению разговора, помчался следом. Он уже неплохо ездил верхом. Во всяком случае, гораздо лучше, чем в первое время.
Иногда Денис радовался тому, что мама его сейчас не видит. Представить страшно, как она бы раскудахталась, если бы сынок вдруг предстал перед ней в боевом доспехе, с копьем в руке! А иногда ему до смерти хотелось показать маме, каким он стал. Может быть, она наконец начнет видеть в нем самостоятельного человека, мужчину.
