Ник Перумов - Молодой маг Хедин

— Но как? — не мог угомониться Истинный Маг.

— Давай спросим у него самого, — пожал плечами Старый Хрофт. — Только пусть закончит обряд.

Двое всадников на отличных конях, пусть и в простой одежде — на них таращились, глядели вслед, но заступить дорогу не решились.

— Может, стоило сонные чары навести? — прошипел Хедин на ухо Отцу Дружин.

— Зачем? Они ж нас сами боятся.

— Вот именно. А от страха люди дуреют, могут головы потерять, да и… А нам, Истинным Магам, закон Древних воспрещает убийство смертного.

— Неужто Истинный Маг станет убивать смертных, чтобы лишь защитить себя? А как насчёт мигом оказаться в совсем другом месте, за тысячи лиг отсюда?

Хедин недовольно пробурчал нечто вроде «ты меня не так понял, достойный Хрофт…».

— Шаман! — громко сказал Старый Хрофт, поднимая руку и застыв в седле.

Седой и сморщенный колдун высунулся им навстречу из низкого и длинного дома, более похожего на кишку. По обе стороны от входа — резные тотемные столбы с кракеном на вершине.

Выцветшие глаза, почти коричневая кожа, изрытая морщинами и глубокими неровными шрамами. Седые волосы заплетены в косицы, на них болтаются мелкие косточки. Корявые пальцы, словно сухие сучки. Бескровные губы растянулись не то в ухмылке, не то в оскале.

— Входите, явившиеся с силой, — он говорил на общем для всех прибрежных частей Хьёрварда наречии, но с явным трудом.

Хрофт и Хедин переглянулись.

— Зло да не переступит твоего порога, шаман.

— Зло осталось в море.

— Зло осталось в море, шаман. Прими в дар от двух странников вот это, — он протянул на раскрытой ладони лучащийся мягким светом кусок янтаря, обкатанный и сглаженный прибоем. — Море хранило его, море наполнило силой. Пусть он хорошо послужит тебе и твоему племени.

Старый шаман низко склонил голову.

— Хвала вам, странники. Чем я отслужу? Мы не привыкли оставаться в долгу.

— Ты даже не спросишь наши имена? — поднял бровь Старый Хрофт.

— Не задавай лишних вопросов посланникам небес. Они сами поведают тебе всё потребное. Благодарю тебя за щедрый дар, он станет оберегом.

— Вы творите призраков, как? — вступил Хедин.

— Посланнику небес, наделённому силой, отвечай почтительно, — шаман прижал руки к груди. — Но прежде — отведайте моего угощения, странники.

Поднимался дым от очага, дымились поданные на кедровых дощечках рыбины, запечённые целиком. Никто из племени не дерзал приблизиться, лишь женщины, с поклонами ставившие яства. Шаман положил перед собой подаренный Хрофтом янтарь, глядел на него, часто моргая.

— Кракен — отец наш, и когда-то всё племя наше жило в глубине морей, прислуживая народу кракенов, ибо есть у них и разум, и речь, хоть и непонятная нам, людям. Тогда могли мы дышать под водой, ибо имели жабры, подобно рыбам. Но жизнь на тёмном дне, под давящей толщей, в безрадостном холоде, наскучила нашим отцам, и они решили бежать. Те из нас, что дерзали подниматься к поверхности — а за такое кракены карали мучительной смертью, просто пожирали храбрецов, — принесли весть, что в мире властвует теперь добрый Ямерт, владыка солнечного света. И что он готов помочь, если мы примем его владычество и поклонимся ему. Однажды он послал слепящие лучи, что больно ранили чувствительные глаза кракенов, привыкших к океанской тьме, и племени удалось бежать. Мы выбрались на берег, но дышать воздухом было ещё больно, и далеко удаляться от берега мы не посмели. Гнев кракенов и гнев нашего прародителя, великого кракена, был ужасен. Поклялись они истребить весь наш род, тем более что не могли мы уйти далеко от моря, а кракены, как ведомо, конечно же, странникам, способны, если надо, ползти и по земле, пусть и небыстро.

Пресветлый Ямерт, раз оказав нам помощь, наверное, удалился помогать другим. Нам пришлось вступить в битву… которую мы выдержали, хотя от племени осталась едва ли десятая часть. Но и кракены лишились многих. Самые первые шаманы уже тогда ломали головы, как защитить народ от гнева нашего создателя, и, не найдя ответа в свете, обратились ко тьме. Она была привычна нам, ибо царит на морском дне, откуда мы родом. По мере того как усыхали наши жабры и становились сильнее лёгкие, мы смелели, и умевшие колдовать искали сочетания слов, жестов, трав, звёзд и всего, где запечатлена великая животворная сила, чтобы защититься от ярости кракенов, поскольку те поклялись не ведать покоя, пока последний из нашего рода не будет предан казни.

Кракены живут очень долго, почти бессмертны. И они очень боятся смерти. У них ведь нет души, а у кого нет души, для того нет ни посмертия, ни надежды на перерождение. И шаманы искали связь… искали связь с миром мёртвых, но безуспешно.

— До тех пор, пока не вмешались ведьмы, — вдруг раздался резкий и скрипучий голос. Скрестив на груди морщинистые руки, у входа стояла старуха — нет, просто очень старая женщина, но прямая, с гордо вскинутой головой. Взгляд по-молодому зорок, глаза удивительного синего цвета смотрят прямо и строго. В седые косы, как и у старика-шамана, вплетено множество костяных талисманов и оберегов.

— Привет вам, странники силы, — ведьма поклонилась, коснувшись рукой пола. Коснулась, не закряхтев, не схватившись за поясницу. — Привет и спасибо за дар. Я издалека почуяла его силу.

— Хороший амулет выйдет, — проговорил шаман, в очередной раз бросая взгляд на светящийся янтарь.

— Хороший, — подтвердила ведьма. — Издалека чую.

Явно из почтения к гостям они говорили на избранном странниками наречии.

— Так вот, когда искали шаманы, явилась ко племени диковинная и прекрасная дева, именем…

— Гулльвейг, — проговорил Старый Хрофт, невольно морщась.

— Истинно, — разом кивнули и шаман, и старая ведьма. — Стала она учить нас и нам помогать, искать среди юниц тех, что одарены силой, а найдя, взялась за работу — сделать из них истинных ведьм.

При слове «истинных» поморщился уже Хедин.

— Они-то, молодые истинные ведьмы, и нашли, как сделать так, чтобы наши же пращуры нас обороняли. Гулльвейг же, обучив их, покинула наши края навсегда, строго наказав не ставить ей капищ и не приносить жертв, ибо всё это нужно будет, чтобы держать в повиновении мёртвых.

— И стало по слову её, — подхватил шаман с оттенком ревности. — Так и были сотворены те чары, что доселе хранят наш род.

— Значит, это Гулльвейг научила вас им?

— Нет, — резко каркнула ведьма. — Дева Гулльвейг лишь указала дорогу. До конца её мы дошли сами. Мы искали, что притягивает мертвецов, что удерживает души возле тел. Сочетания слов и вещей искали мы, искали долго, пока не нашли.