Ник Перумов - Молодой маг Хедин

Кто тут был прав, кто виноват? Нам с Ракотом уже после победы стоило немалых трудов разъять неправильно сросшееся, кого выведя через порталы, кого убедив переселиться. Дыра закрылась, излишних подземных драконов пришлось отпустить на волю в таких областях, где у них найдутся естественные враги.

Их погонщики сделались, хоть и не сразу, мирным народом.)

А потом настал черёд увидеть и тех, кого Молодые Боги сочли угрозой, хоть и давным-давно.

Как ни странно, показал дорогу туда не Старый Хрофт, а молодой маг Хедин, припомнивший «удивительное» место, на которое он натолкнулся во время своих странствий.

— Я видел племя, почтенный Хрофт, что не хоронит своих мёртвых.

— Что ж тут такого? Иные народы и вовсе считают, что главное — именуемое душой, а отжившая плоть это вроде старой сношенной одежды, которую можно только выкинуть. И кидают — на поживу стервятникам.

— Брр, — поёжился Хедин. — Нет, здесь другое. То племя владеет диковинной некромантией, и, сказать по чести, не пойму, как пресветлый Ямерт терпит подобное непотребство…

Здесь, в Западном Хьёрварде, День Гнева обошёлся простым смертным особенно дорого. Старый Хрофт помнил, как натыкался на глубоко ушедшие под землю руины уже после своего возвращения в Митгард.

Рыбачья деревня на побережье могла бы показаться самой обычной, если бы не окружавшее её кольцо высоких шестов с насаженными на них людскими черепами. Черепами не врагов, но жителей этой же деревни, прямых предков её нынешних обитателей.

— И что дальше? — недоумённо спросил Отец Дружин. — Черепа на колах? Видывал я подобное не раз и не два.

— Дождись сумерек, досточтимый Хрофт.

— Зря теряем время, — проворчал тот, однако спорить не стал.

С темнотой пустые глазницы черепов, как и положено, засветились багровым. Лёгкий туман окутал подножия высоких шестов, серые волны складывались в очертания человеческих фигур.

— Призраки!

— Именно, почтенный Хрофт. Призраки, и сотворены искусственно. Здешними жителями, не каким-нибудь великим чародеем. Признаюсь, что подобное искусство не подвластно даже моему Поколению.

Плотное кольцо привидений окружило деревню, и Старому Хрофту почудилось, будто он слышит исполненные древней злобой и ненавистью голоса.

— Ловко, — проговорил он, глядя, как тени вытянулись длинной цепочкой, медленно закружившись вокруг селения.

— Посмертие — величайшая из тайн, — понизил голос Хедин. — Боги повелевают им, а тут какие-то смертные, даже не Истинные Маги, делают с душами, что хотят!

Призраки вели свой нескончаемый хоровод; деревня тонула во тьме — ни единого огонька. Гасли последние лучи вечерней зари, море оставалось зеркально спокойно, равно до того момента, когда из пучины внезапно появились шевелящиеся, подобно громадным змеям, щупальца всплывшего кракена.

Исполины морских глубин редко поднимаются к поверхности и уж того реже выбираются на прибрежное мелководье. А чтобы нападать на рыбацкие деревни — не на суда в открытом океане! — о таком Старый Хрофт и вовсе не слыхивал.

Щупальца, каждое толщиной в два, если не три обхвата, подобно столетнему дубу, ползли по камням, играючи ломая попадавшиеся им сараи и вытащенные на берег лодки. Ползли ровно до того мига, пока им навстречу не потекли серые ряды призраков.

Кракен, незримый под волнами, казалось, просто слепо шарит по берегу. Вот одно из щупалец врезалось прямо в бесплотный серый строй стражей селения, врезалось и отдёрнулось, конвульсивно изогнувшись. Из-под круглых присосок — каждая с днище бочонка величиной — брызнула тёмная дымящаяся кровь. Привидения ринулись на щупальце со всех сторон, словно мелкие хищные рыбы на обессилевшего кита. Бестелесные создания словно тонули в огромном извивающемся отростке, от которого во все стороны летели ошмётки плоти и брызги крови. Поверхность моря вскипела, появились два громадных лиловых глаза в серых орбитах, кракен попытался было втянуть щупальца, уйти на глубину, но не тут-то было — призраки один за другим втягивались в его плоть, и она, не выдержав, лопалась во множестве мест.

Всё кончилось очень быстро. Море покрылось тёмной кровью, громадная туша океанского великана мерно покачивалась на волнах, а по всей деревне вспыхнуло множество факелов.

— Нам повезло — едва ли такие красавцы наведываются сюда каждую ночь, почтенный Хрофт. Я, во всяком случае, не видал ничего подобного.

Призраки медленно возвращались к «своим» шестам, втягивались обратно, в раскрытые рты черепов.

— Некромантия высшего разряда, почтенный Хрофт. Но откуда она? Кто научил? Кто вообще посмел учить смертных колдунов подобным чарам?

— А что, если они сами до всего дошли, друг мой Хедин?

— Сами дошли?! Ты шутишь, досточтимый мой наставник. Никогда смертные чародеи не сравняются с Истинными магами, никогда им не будут доступны такие заклятия!

— Однако ж доступны, не так ли?

— Гм… да, доступны, — поостыв, признал Хедин. — Но откуда?..

На взгляд Старого Хрофта, ничего такого уж странного тут не крылось. Смертные чародеи зачастую находили такие пути и тропинки для своей магии, что Истинным даже не снилось. Призраки-стражи? Почему бы и нет. Некромантия? — за прошедшее с Боргильдовой битвы время он научился не удивляться подобному. Смерть более не свята, она не великая тайна, она лишь врата, куда можно заглянуть не только богам. Когда он спускался во мрачные залы Хель, он был единственным (ну, если не считать неугомонного Локи), кто смог бы проделать этот путь и вернуться, а теперь…

— Что смущает тебя, маг Хедин? Потаённость этих заклятий?

— Да, — молодой чародей неотрывно глядел, как призраки исчезают в своих черепах. — Так не должно быть. Это всё равно, что дать малышу в руки острый меч, или даже нет — горящий факел в селении, где все крыши из сухой соломы.

— Смертным открыты многие пути.

— Это не ответ, мой дорогой наставник. Это пустые слова, недостойные тебя, Хрофт.

— Не горячись, друг Хедин. Я лишь сказал, что смертные порой умеют находить неожиданные дороги; это их награда за краткость земного пути.

Истинный Маг, сощурившись, глядел на ярко освещённую деревню: люди там высыпали из домов, наперегонки бежали к шестам с черепами, тут же рубили головы белым петухам и чёрным курицам, обильно плеща на дерево свежей жертвенной кровью. Появился и шаман, весь увешанный талисманами и оберегами, как и положено, из человеческих костей, запечатлённая в них боль сохранялась и посейчас; ему подали лестницу, шаман взбирался к каждому из черепов, тщательно мазал кровью выбеленные лбы и скулы, кормил бесплотных стражей деревни.