Александр Тестов - Последняя битва

Александр Тестов

Последняя битва

Мои мысли пришли ниоткуда,

Мои мысли ушли в никуда.

Так и быть, я оставлю покуда

Свою голову чистой как снег.

Вы в гавань войдете, увидев суда,

Что уходят куда-то отсюда,

Скажете тихо – ведь это судьба

Нас разминула навеки.

А было когда-то, когда-то все было,

Совсем все не так! Ведь было?!

И солнце вставало и медленно плыло,

И нам отдавало тепло!

Не надо, не порти словами, мой друг,

Того, что упало за огненный круг,

Не надо, не пачкай руками, мой враг,

Всего, что застыло меж нами.

Пролог

…Капитан милиции, старший следователь отдела, Иванов Александр Данилович, в сопровождении двух сержантов поднялся на смотровую площадку выборгской башни Святого Олафа. Был душный августовский день. Па́рило нещадно, но служба есть служба…

Ржавая металлическая дверь противно скрипнула, и все трое оказались на парапете с хлипкими перилами.

– Высоко… – устало выдохнул Иванов.

– И жарко, – утирая платком пот со лба, кивнул один из сержантов.

– Так па́рит, не иначе дождь будет, – согласился второй.

– Ну-с, приступим к осмотру, – немного отдышавшись, предложил капитан. – Что у нас тут?

– Смотрите, – один из милиционеров указал на лестничный пролет.

– Вижу, – отозвался капитан, – перила упали, директор музея говорила об этом…

– Ржавые, – предположил второй сержант.

– Может и так, – протянул следователь, – может, сами, а может, парни помогли…

– Нет, товарищ капитан, если бы они упали, то тела бы точно обнаружили!

– А тел и не было?!

– Нет, товарищ капитан – тел обнаружено не было. Совершенно точно.

– Точно?!

– Так точно!

– И протокол осмотра составлен по всем правилам, со свидетелями, – поддержал товарища милиционер.

– Видел я ваш протокол, – кивнул капитан, а сам, присев, стал пристально изучать перила. – Свидетели-то все из замка были?

– Так точно. Фестивальщики.

– Оно и понятно. Небось, похмельные?

– Как можно, товарищ капитан, – обиженно изрек один из сержантов, – выбрали самых трезвых.

Против воли следователь улыбнулся, искривив рот, словно от кислого-прекислого лимона. – Ишь ты, самых трезвых нашли, ну-ну…

«И то правда, – чуть остыв, подумал капитан, – не все же пьют… и курят тоже не все…»

Капитан продолжил изучать место происшествия. Сержанты стояли, плотно прижавшись спинами к каменной кладке, и с опаской поглядывали вниз. Александра Даниловича высота башни не тревожила, не было у него этой фобии, но была другая – вникать в мелочи, в крупинки.

– Кровь! – почти торжественно воскликнул он, уставившись на крохотное бурое пятнышко на самом краю карниза.

– Где? – в голос вопросили сержанты.

– Вот же. Ну, нет… совершенно точно это кровь!

Капитан присел, достал перочинный ножик и соскреб подозрительное пятнышко в пакет.

– Улика! – торжественно произнес он и убрал пакетик в карман, – экспертиза нам покажет…

– Как же мы во время осмотра пропустили, – посетовал один из сержантов.

– Вот-вот, – укоризненно покачал головой Иванов, – могли бы и повнимательнее присмотреться. Так, а это что?

Капитан встал и обратил свой взор на каменную кладку башни. Сержанты проследили за взглядом следователя.

– Как будто подпалина, – высказал догадку сержант.

– Так и есть! – ответил капитан, внимательно изучая подозрительный ожог на кладке.

Александр Данилович осторожно провел рукой по стене. Черный налет глубоко въелся в камни, в раствор, словно его подвергли длительной термической обработке.

– Как думаете, товарищи, на что это похоже?

Сержанты пожали плечами.

– Может, молния?

– Так точно, товарищ капитан, – подал голос другой милиционер, – гроза была недавно, и молнии били…

– Так-так, – следователь растопыренными пальцами принялся измерять ожог на стене, – примерно двадцать на сорок сантиметров… не много…

– Точно молния, товарищ капитан, – поддержал второй сержант, – и свидетели говорят, что молнии над самой башней били. Вот одна и угодила…

– Ты еще скажи, что и парней испепелила!

– Ну…

– Так испепелила, что и следы отсутствуют?

– Ну-у-у…

– Вот тебе и ну! Сразу троих испепелила?! – капитан извлек из чехла фотоаппарат и принялся фотографировать.

Сделав пару снимков вблизи, Иванов отступил назад.

– Отойдите, дайте места, – следователь навел на стену объектив и вдруг застыл.

Руки опустили фотоаппарат.

– Интересно… – протянул Александр Данилович.

– Что?! – в один голос спросили милиционеры, видя, как следователь уставился на кладку.

– Вы ничего не видите?

– Копоть!

– Подпалины…

Капитан мгновенно вскинул фотоаппарат и сделал подряд три или четыре снимка.

– А ну-ка с моего места посмотрите!

Они поменялись местами, аккуратно разойдясь на тесном пространстве смотровой площадки.

– Восьмерка! – воскликнул один из сержантов.

– Так точно, товарищ капитан, – цифра восемь.

И впрямь, на стене виднелась кривоватая, но вполне читаемая восьмерка, хотя и угадывалась она только с одного места, под углом.

– Молодцы, – похвалил Иванов, разглядывая на мониторе фотоаппарата только что сделанные кадры, – вот и я думаю… а что если изображение… хм-м… перевернуть?

Словно услышав команду, милиционеры склонили головы набок, меняя ракурс обзора.

– А если перевернуть, – повторил следователь, – получается…

– Так точно! – не дожидаясь выводов самого следователя, отчеканил бравый сержант.

– Да, – кивнул капитан, – так и есть… вот только что нам это дает?

Часть первая

Осколки льда

Не торопи меня – не надо!

Я сам устал от суеты.

Зверь в груди моей лохматый

Сидит и точит изнутри.

Он бес, он кровный враг,

Встающий по ночам.

Он ложь и черствый мрак,

Не внемлющий речам.

Глава первая

Что это было?

Зверь в тебе…

И зверь во мне,

Сидит и гложет раны…

Ни я, ни ты

Понять не можем,

Что будет скоро с нами.

Сигурд занял свое место в карауле, огляделся. Деревья… кусты… Все, в общем-то, было спокойно. Он глубоко вдохнул и тут же насторожился. Чье-то неловкое движение надломило сухую ветку, а затем справа затрещали кусты.