Александр Прозоров - Властелин булата

– По-о-оберегись! – торжествующе завопил великий Один, прыгая вперед, прямо в гущу пиратских гребцов.

Его попытались схватить, скрутить – но куда простым смертным, к тому же безоружным, тягаться с богом? Лишь чуть согнувшись под тяжестью трех повисших на спине врагов, Викентий с силой ударил молотом влево, потом вправо, ломая руки, ребра и черепа сразу многим врагам. Очистив пространство, резко откинулся спиной на борт, оглушая повисшего на шее бедолагу, радостно расхохотался, вскинув руки, и перебрался вперед, на мостик между гребными банками.

Пираты по ту сторону, побросав весла, успели схватиться за дубинки и топорики, встретили атакующих дружинников яростным отпором – и Валентина, все еще пребывающая в щекотливом состоянии, наконец-то воспарила, накрывая море своей бесплотной вездесущностью, становясь истинной богиней смерти. Подала руку рухнувшему за борт оглушенному дружиннику, положила руку на плечо паренька с пробитым стрелой горлом, подняла с палубы бородача с разбитым метательной палицей виском, накрыла ладонью пробитую копьем грудь голубоглазого молодого красавчика…

– Хватит уже валяться, храбрый воин, отдых придуман не для нас! Битва ждет тебя! Иди и сражайся!

Разгоряченные схваткой славяне, приняв руку валькирии, улыбались, разворачивали плечи, возвращались в бой – похоже, даже не осознавая, что их удары больше не наносят врагу урона, а товарищи не замечают их рядом с собой. Еще не понимая, что уже мертвы.

Битва развернулась сразу на нескольких триерах. Столкнувшись с передовыми кораблями, воины великого Одина решительно бросились вперед, на вражеские палубы, круша врагов топорами и окантовками щитов, проламывая черепа палицами и нанизывая чужаков на копья.

Пираты тоже были хорошими воинами, храбрыми и умелыми. Но, увы – одетыми в туники, а то и вовсе полуобнаженными. Не располагало жаркое южное море и работа на веслах к лишним одеждам. Северяне же имели по две теплых, а главное – толстых меховых куртки и рубахи, меховые или войлочные шапки, не преминув надеть их перед схваткой. И потому удар палицы, легко проламывающий пирату ребра, на теле славянина оставлял разве что большой кровоподтек. И потому на каждого убитого или раненого северянина приходилось по пять-шесть сраженных южан.

– Ну же, ну! Да где вы все?! – взревел бог войны, распираемый рвущейся наружу мощью, нестерпимым азартом схватки, дрожащий от взбурлившей во вздувшихся жилах крови. – Идите ко мне, морские крысы! Сражайтесь насмерть, жалкие тараканы! Не смейте сдаваться!

С поддержкой своих дружинников великий Один зачистил передовую триеру слишком быстро и еще не успел насладиться схваткой. И потому разбежался, перемахнул с кормы два десятка шагов до стоящей чуть дальше триеры, кувыркнулся через кормовую площадку, раскидал пятерых стоящих там пиратов, никак не ожидавших такого подарка, тут же метнул молот вдоль борта над банками гребцов, обращая в кроваво-костяное месиво сразу десяток врагов, резко повернулся, подставляя под топорик висящий на спине щит, вытянул растопыренные пальцы за оружием, и пока оно возвращалось – сделал врагу подсечку, чуть отскочил и захохотал, глядя, как подскочившие пираты спотыкаются о своего товарища. Перекинул щит из-за спины вперед, поймал вернувшийся молот, прикрылся от дубинок и топориков, дробно застучавших по его диску, припал на колено и взмахнул молотом над самой палубой, ломая ноги врагам. И тут же метнул оружие вдоль другого борта. Распрямился, раскрыл руки:

– Ну же, трусливые крысы, вот он я, один против всех! – счастливо расхохотался Викентий, истосковавшийся по смертельному азарту, по вскипающей от адреналина крови. – Идите сюда и убейте меня! Смелее! Вы что, хотите жить вечно?!

Парящая над морем валькирия, собирающая души павших, увидела корчащихся на палубе четверых пиратов и еще семерых, замерших в неуверенности перед одиноким, подставляющим им открытую грудь врагом.

Это длилось всего лишь несколько мгновений – и смертные упустили свой краткий шанс. Молот вернулся в руку бога войны, и Вик мгновенно сложился, как завернувшаяся в крылья птица, крутанулся, раскрылся… Боевой молот мелькнул в одну сторону, проламывая грудь ближнего врага и выбрасывая за борт второго, стоящего позади, а ребро круглого щита чиркнуло по рукам и ребрам воинов с другой стороны. Взмах – и вместо семи пиратов на корме осталось лишь трое. Двое вскинули топорики, третий не успел – его сбил летящий обратно к хозяину молот. Великий Один закрылся щитом, тут же ударил вниз, по ступне ближнего пирата, сдвинул деревянный диск в сторону и снизу вверх врезал своей железякой в челюсть другого.

К этому времени к триере успели подгрести две ладьи, на залитую кровью полупустую палубу хлынул поток славян в мохнатых одеждах, и остальным пиратам осталось только умереть…

– По-оберегись!!! – Викентий опять разбежался, прыгнул на следующую триеру, весело фыркнул и ударил молотом о щит.

Пираты попятились, пригнулись.

Великий Один, ругнувшись, тоже припал на колено, весь скрючиваясь за щитом – и тот всего через краткий миг стал походить на старого ежа из-за доброй сотни впившихся в древесину стрел.

– Лучники-и! – воплотившись на ближней ладье, рявкнула валькирия. – Помогайте богу!

Она вытянула руку, указывая цель – и шестеро славян стали торопливо опустошать колчаны, забрасывая стрелами полуголую толпу перед Викентием. Послышались крики боли, потекла кровь, стали падать раненые. Пираты повернули, начали отстреливаться, и два древка прошли сквозь бесплотный облик богини смерти, уже возносящейся обратно в небеса, дабы поднять, принять из мертвой плоти еще троих дружинников.

– Х-ха!!! – великий Один, ощутив заминку, поднялся и метнул в толпу врагов свой молот. Поймал вернувшийся и метнул снова, калеча пиратов. Те закричали от ярости, кинулись вперед. Бог войны тоже закричал, метнулся навстречу, подпирая щит плечом.

Столкнувшись с потомком Сварога кость в кость, четверо смертных просто разлетелись в стороны, причем трое – сразу за борт; еще одному сломал руку удар окантовкой.

Викентий отпрянул от палицы, ощутимо чиркнувшей по груди, в ответ ударил молотом, вминая пирату ребра до позвоночника, поднырнул под топорик, стукнул вниз по ступне, шагнул дальше, оставляя воина с раздробленными костяшками выть от боли, встретил удар палицы на молот, пнул врага ногой чуть выше колена, вынуждая отступить на пару шагов, закрылся щитом от стрел, метнул молот, поймал…

И медленно опустил щит, поражаясь наступившему спокойствию…

Триеры быстро пятились, гребя веслами «от груди», а дальние – разворачивались и поднимали паруса. Это означало, что, потеряв примерно двадцать триер из полусотни, пираты предпочли отступить. И как бы ни горела душа Викентия азартом, как бы ни желал бог войны продолжения кровавого праздника, но гнаться за стремительными галерами на пузатых ладьях было бесполезно.