Хозяйка чайной (СИ) - Наталья Александровна Буланова
Я вижу огромный тканевый рулон, словно сотканный из нескольких слоев. Пытаюсь поднять его, и ноги подгибаются.
— Какой тяжелый.
— Как и твоя ноша по жизни. Но все по силам, Женя. Все по возможностям, — говорит она.
У меня по коже идут мурашки от того, что она называет меня по настоящему(или прошлому?) имени. Рикки же то ли не услышал, то ли чутко решил прикинуться глухим.
— Сколько я вам должна? — спрашиваю я.
Бабуля смотрит и улыбается. Вроде добродушно, но мне не по себе.
— Кружечка у тебя осталась с тем чаем? — спрашивает она.
— Каким?
— Что Зверь выпил.
У меня, и правда, осталась одна. Я не посмела ни вылить, ни выпить. Спрятала на самую верхнюю полку, и она уже как три дня там стояла.
— Да, — киваю я.
— Вот ее мне принеси, — улыбается она. — Забыть кое-что хочу.
И как-то особенно грустно улыбается.
Мне страшно ее спрашивать об этой странной магии, но любопытство пересиливает:
— А что это за напиток?
— Стирает память о том, что приносит тебе сильную сердечную боль. Только если тебе больно так, что дышать трудно — помогает.
От слов бабули я покрываюсь гусиной кожей. Неужели Зверю было так больно думать об Алисии, что он выпил и сразу же ее забыл. Забыл меня?
Я медленно киваю.
— Сейчас принесу.
— Подожди. Вот рабочий день закончу, магазин закрою и приду к тебе сама. Хочу одну историю рассказать, пока не забыла.
Я чувствую холодок по коже от ее слов. И, вроде бы, все складывается как нельзя лучше, но ощущение, словно происходит что-то очень важное, меня не отпускает.
— Хорошо. Будем ждать.
Я уже собираюсь выйти, когда она показывает на деревянные изделия и карту:
— А это кто будет забирать? Я одна на горбу не унесу. Рикки, давай в авоську фигурки собирай. Женька, давай свою горбяку — сама надрываться будешь.
И не успела я охнуть, как на моей спине оказался ковер-карта. Ноги тут же подогнулись — я едва устояла.
— Вперед! И ждите меня сегодня вечером, — скомандовала бабуля.
Мы с Рикки переглянулись и пошли.
Меня аж покачивало от веса. Каждый шаг давался с трудом. Я прошла всего метров десять, но уже взмокла. Волосы прилипли ко лбу, как и одежда к спине и груди.
— Неугомонная, — неожиданно слышу я злой рык, и мигом ноша с моих плеч пропадает.
Глава 15. Часть 3
Зверь забирает у меня тяжелую карту, взваливает ее на одно плечо и идет так ровно, словно она ничего не весит.
— На помойку? — уточняет он.
— В чайную! — с недоумением поправляю я.
Зверь молча кивает, и до чайной мы добираемся под болтовню Рикки о лекарственных травах.
На ступенях Зверь притормаживает и говорит:
— Кто сюда ступени делал? Руки бы ему повыдергивать!
— Так это… — Рикки хочет указать мастера на все руки, но я тут же закрываю ему ладонью рот.
— Так мы и тому рады, — громко говорю я.
Рикки вырывается, с недоумением смотрит на меня, но больше рта не открывает.
А я иду за Зверем и пытаюсь не смеяться. Он мне напоминает сантехника, который приходит чинить трубу и обсуждает работу мастера до него, набивая себе цену.
Значит, плохо сделано? Вот я буду смеяться, если к Зверю вернется память.
Открываю двойные двери чайной, чтобы генерал мог спокойно занести ковер, и благодарю:
— Спасибо. На чай останетесь?
— Нет, — Зверь разворачивается и так же неожиданно уходит, как появился.
— До свидания! — Кричит Рикки, уже по локоть ковыряясь в мешке со статуэтками.
Все оставшееся время до сна мы с парнишкой занимаемся оформлением нашим “Мужским раем”. Вместо чайников на полках ставим символику городов и деревень тракта, особых достопримечательностей.
Здесь и горный водопад, и скелетных хребет, и дерево желаний.
На стену напротив входа вешаем саму карту торгового тракта. Оглядываемся с Рикки, довольные проделанной работой.
— Совсем по-другому выглядит.
— Согласна.
— А кресты будем на стульях ставить?
Ох, еще же перечеркивать мою лоскутную работу. Я уже и забыла.
— Будем. Там как раз в шкафу видела рулон черной ткани.
В итоге у нас получается немного топорно, но даже атмосферно. Кажется, что ровные швы тут даже не смотрелись бы. Теперь лоскутные обивки обзавелись крестами на каждом стуле чайной.
— Нормально, — машет рукой Рикки, поняв, что идеально у нас не будет.
— Знаешь как это называется в моем мире?
— Как?
— Минимально жизнеспособный продукт.
— Это что такое? — А это когда ты делаешь свой товар на минимальном уровне так, чтобы его уже брали, чтобы прощупать рынок. Вдруг, он для него вообще не актуален, а ты бы еще пять лет дорабатывал его до идеала? Понимаешь?
— Не-а.
— Вот смотри, на примере чая. Например, я бы захотела открыть чайную в деревне, где все пьют только травяные напитки. Что мне для этого надо? Попробовать купить один чай и продать его или накупить сто видов, снять домик, обставить его и открыть двери?
— Ну… Не знаю… — Рикки теряется.
— Первое. Мне надо сначала купить чай и угостить им людей, чтобы понять, понравится ли им. Вдруг, они настолько хотят пить только травы, что их невозможно переубедить? А я бы столько потратила. Понимаешь?
— А-а-а, теперь понял.
Тут в открытые двери стучат.
Бабушка из особенного магазина входит в чайную:
— Не помешала?
Она оглядывается, открыв рот:
— Вот это да. Был бы мой Ильха здесь, проводил бы у тебя время от зари до заката.
Бабушка, сильно прихрамывая, входит в зал и садится за ближайший к ней столик.
— Умаялась, пока к тебе поднялась, Женька. Хоть ступени и сделали, но руки бы оторвать тому, кто их сделал! — говорит она и улыбается так, что я уверена — она точно знает, что сказал про свою работу Зверь.
Она, вообще, все знает.
— Хотите чаю?
— Не откажусь. Только пока обычного. Покрепче мне, и без сахара, — говорит она, потирая виски.
— Я сделаю! — вызывается Рикки.
Он расторопно достает чашку, блюдце, заваривает чай сразу в три кружки, и вот уже через минуту мы втроем сидим за круглым столом.
— Рикки, тебе двенадцать? — спрашивает бабушка.
— Да. Завтра будет тринадцать, — говорит гордо он.
А я замираю от удивления. Сразу два факта меня поражают — Рикки оказывается старше, чем я думала, и завтра у него день рождения.
Я и не знала! Вот бы попала, если бы не бабушка.
— Маловат, конечно, но, думаю, осилишь.
— Что осилю, бабушка?
— Потом узнаешь, — загадочно говорит она и машет
