Вера Огнева - Дети вечного марта. Книга 2
Тьфу, тьфу, тьфу! Лучше об этом не думать. Лучше вообще не думать. Живут же как-то остальные, вот и ты научись. День, ночь — сутки прочь! Главное — надежда.
Взять Нюха. Вот кто стопудово не задумывался ни о каких сложностях. Нравственных проблем для него не существовало. В дозор, так в дозор. Хозяйку ублажать? В бочку нырнул и — мелкой трусцой — выполнять обязанности, прописанные всякому гвардейцу, как неукоснительные.
Кроме замечательно обоняния Нюх, к стати, обладал массой иных достоинств. Он, например, умел споро разворачивать лагерь, но место для бивака определял всегда сам. Были, говорят, неверующие, которые пытались оспаривать его решение. Только так получилось, что они погинули на своей правоте, а Нюх вон, трясется в седле и козлом воняет.
Игорь уже изрядно набил седлом задницу. Смысла продвигаться дальше не было никакого. Разъезды, патрулирующие границу с герцогством, изредка, но приводили перебежчиков. Гонять людей вдоль рубежа с соседним приграничным наделом, было сущей глупостью. Оттуда сроду никто не перебегал. Раньше госпожа хранительница Границы этим направлением пренебрегала. А в последнее время, что-то разадорилась.
Пошли шепотки о ее тайных сношениях с соседом, с чистюками, с герцогом даже, — что было уже сущей глупостью. Вообще в гарнизоне ходило масса слухов, проверять которые никто не порывался. Шуршали между строго собой. Игорь подозревал, что те разговоры исправно доносились госпоже. Санкций, однако, пока не следовало. Гарнизон был верен правительнице по гроб. От чего же не дать некоторой воли языкам? Госопожа Рахна была достаточно хитра.
Она железной рукой держала власть на восточном участке Границы и трижды железной хваткой удерживала возле своего трончика гвардию.
Лишний раз вспомнился герцог: засел в столице, окружил себя плотным кольцом лизоблюдов и дураков, и думает, что держит страну в кулаке. На самом же деле, власть его — тонкая жердочка. Чуть качнется, и — кувырк — полетел.
Прогадил Арий власть, — думал Игорь. — Когда можно было выкосить аллари под корень, занялся обустройством нового божественного культа. Загнал в храмы армию, и силой заставил поклоняться Светоносу, которого злые языки быстро переименовали в Несусвета. В народе начались раздрай и шатания, результатом чего стал кризис, из которого герцог хрен когда вылезет.
Игорь быстро обернулся. Нюх пристально смотрел ему в спину. Но стоило командиру разъезда заметить, дикарь широко, бессмысленно заулыбался.
Бороду ему по началу брили силком, после сам приохотился, или мадам велела. Красивая такая физиономия, а на ней ничего кроме радости: посмотрели на него! У Игоря вдруг возникло подозрение, что Нюх не так прост, как кажется, но… возникло и кануло под напором разбежавшихся мыслей.
Когда-то в юности, которую он уже почти не помнил, жизнь имела смысл. Потом смыслом стало ожидание. Даже женщины он тут себе не нашел. Не такой, которая согреет постель, и утром растворится в дворцовых коридорах, а которая только для тебя. Брат Апостола ради женщины отказался от жизни в клане, бросил род, дезертировал. Интересно, если бы Игорь встретил такую? не показалась ли бы тогда неприветливая, постылая земля роднее родного?
Фу! Только и осталось, что о бабах думать. После господской постели, в которую по разнарядке водили, могло и вовсе от этого дела отвратить.
Игорь пока справлялся. Но особенного рвения за ним госпожа не заметила и по службе не двинула. Нюх — другое дело. Гигант! Кем мог быть в гарнизоне дикий инородец? Максимум — посыльным. А этот в разведку ходит наравне с нормальными людьми. Или взять Вика. Не отрабатывай он в постели за троих, фиг бы стал командиром гвардии.
* * *— Клай, позови начальника гарнизона!
На троне, установленном в центре высокого подиума, развалясь, сидела плотная женщина, одетая в узкие кожаные штаны, расшитые камешками короткие сапожки и легкую, тоже расшитую, безрукавку. Шнуровка безрукавки немилосердно давила пышную грудь правительницы. Время от времени, она снимала петлю с очередного крючка. Груди становилось все больше.
Скоро совсем расшнуруется, — подумал Игорь, — и вывалит мне свое великолепие.
Не видел бабы три месяца, — девка в харчевне не в счет — опоили, — и не тянуло. Он так устал, что не на женские прелести смотреть, закрыть бы глаза и поспать. Но спать ему как раз и не давали — только начинал шататься, кололи слегка копьем под ребра. По коже на боку уже текло.
— Не спи, красивый, замерзнешь! — губы правительницы растянулись в тонкую алую нитку.
Игорь в очередной раз вынырнул из тяжелой как бетонная плита дремы. Какого еще ей надо? Он же все рассказал. Не все, разумеется…
Он чуть не повторил крамольную мысль вслух. Копье ткнулось в бок. Были бы руки свободны, он бы его перехватил, и так врезал стражнику…
Сдерживаемая дурнота накатила душным валом и скрыла очертания комнаты, подиума и царицы в сапогах.
— Лей еще!
На Игоря обрушился целый водопад. Он чуть не захлебнулся, зашелся в кашле и только тут окончательно пришел в себя. Над ним склонился стражник, который орудовал копьем в зале. Игорь запомнил заячью губу мучителя.
Стену за спиной копейщика подпирал крупный мужчина и…
Курил!!!
Стражник ухватил Игоря за ворот, но неожиданно получил от полумертвого такого пинка, что оказался в другом углу. Мужик у стены зажал папиросу зубами и мгновенно принял профессиональную стойку. Побитый стражник слезно запричетал, на что получил тычок теперь уже от своего.
А Игорь заплакал. Подтянул под себя ноги, кое-как встал на четвереньки и ткнулся лбом в пол.
— Ты припадочный? — донеслось сверху.
— Иди в жопу!
— Повтори?!
— Иди в жопу!!!
— Так, братан, голову подними. Только я тебя ласково прошу, не дергайся.
Игорь тихонько начал распрямляться. По щекам катились слезы.
— Я двадцать лет тут. Двадцать лет! — Перед глазами плясал зажатый губами окурок.
— Оп-па! Вот так встреча. — Чинарик шлепнулся на пол. — А я — пять. Ну, вставай, братишка. Будем знакомиться.
Окон тут не любили. Их заменяли узкие щели у самого потолка, одновременно осуществляющие и приток тусклого света, и вытяжку миазмов.
У стены под окном распласталась широкая жесткая лежанка. Что жесткая, Игорь прочувствовал собственными боками. Правда, когда Виктор, — Вик по-здешнему, — разрешил на ней выспаться, озвучить претензии не успел. Как рухнул на, застеленные тонким одеялом, доски, так и проспал почти сутки.
Процесс возвращения к реальности был мучительным. Игорь поднимался как марионетка в руках пьяного кукольника. На вопрос, куда тут бегают, руки помыть, Вик кивнул в сторону низенькой дверцы. Удобства оказались незатейливыми. Из кувшина в углу Игорь плеснул себе в лицо теплой, застоявшейся воды.
— Садись, — указал Вик на табуретку возле стола. — Хозяйка велела тебя отдельно опросить. У нас тут такого еще не было, чтобы со стороны герцогства инородец прибежал.
— Инородец это я?
— Ну, да. А как вас, вернее нас, еще назвать? Люди это люди, нелюди это нелюди, а мы — не пришей кобыле хвост.
— Много тут таких? — поинтересовался очумевший от новой информации перебежчик.
— Вся гвардия. Есть — как мы. Есть совсем дикие. Если испытательный срок пройдешь, тоже окажешься.
— А если нет?
— Лучше тебе его пройти. Иначе — разговор короткий. Видел возле замка колья?
— Я думал, это забор собираются строить.
— Ага. На каждый колышек по человечку, и взяться за руки. Такая загородка получится — охренеть. Если у Хозяйки настроение хорошее, может на виселицу отправить. Если совсем лучезарное — на плаху. Правда, с выдумкой. Один топор заносит, другой за волосы голову держит. Как только отделилась, он быстро ставит ее на сковородку с кипящим маслом. Голова еще минуты три глазами вращает. Не приходилось видеть?
— Бог миловал.
— Теперь запоминай: Бога ты последний раз помянул. Тут это не принято.
— За ослушание — на кол?
— Нет, на первый случай только яйца отрежут.
— Есть, которые до второго случая дожили? — Игорь незаметно для себя перешагнул барьер первого ужаса и спрашивал даже с некоторой свойской наглецой.
— В гвардии нет, — в тон ему отозвался Вик. — Мужик без яиц отправляется на полевые работы. Гвардейцы должны иметь весь набор в целости и сохранности. Хозяйка лично проверяет. Усек?
— На смотру, что ли?
— В постели. Ты как в этом плане, годный, или сразу тебя в отходы записывать?
— Если можно выбирать, я бы предпочел простой крестьянский труд. Свежий воздух, чистая вода…
— Уточняю, для новобранцев: полевыми работами называется ведение разведки в непосредственной близости от Границы, либо на самом рубеже. Потери: тысяча к одному. Я по крайней мере, только одного видел, который вернулся. Иногда находили, что от них осталось, но чаше — без следа.
