Андрэ Нортон - Серебряная Снежинка

Постепенно, однако, начали сказываться результаты ее подготовки в отцовском доме. Привыкшая к сладким ароматам внутреннего двора, девушка вначале находила острый запах костров шунг-ню, в которых горел навоз, отталкивающим и ядовитым. Постепенно она привыкла к этому запаху и дыму и перестала их замечать. Она и раньше была здорова, но теперь закалилась, окрепла. И если не была столь элегантна, как видение в жемчугах и перьях зимородка, то все равно прекрасна и вполне подготовлена к жизни в своем новом доме.

— Я сейчас такая, как нарисовал Мао Йеншу: худая, обветренная и мужеподобная? — спросила она как-то у Ивы.

Служанка рассмеялась.

— Госпожа, тебе недостает черной родинки, а Мао Иеншу — головы. Не стоит о нем и говорить.

Шунг-ню, особенно женщины, которые вначале посматривали на них, качая головами, теперь стали по крайней мере понимать, что и женщины Чины способны без жалоб и плача, без обмороков и болезней выдержать день в седле Серебряная Снежинка думала, не разочарованы ли они. Их предводитель, принц Вугтурой, разговаривал редко. Может, сердится, что какую-то девушку-принцессу прислали из Чины, чтобы заменить его мать? Она старалась не вызывать неприятностей и знала, что ей это удалось; однако принц по-прежнему держался отчужденно.

Потом она заметила кое-что еще. Хотя Ива хромает, верхом она ездит не хуже кочевников. И так же вынослива, как они. И холод на нее не действует. И если Серебряную Снежинку шунг-ню считали слишком хрупкой, слишком неподготовленной для поездки к шин-ю Куджанге и жизни при его дворе, то к Иве они относились с неохотным уважением. Как сказал Ли Лин, у шунг-ню есть женщины, обладающие способностями, недоступными большинству людей. Постепенно знание трав принесло Иве известность, и кочевники, дикие и грубые, выражали это свое отношение открыто и свободно. Даже иногда шутили по этому поводу. Серебряная Снежинка не вполне понимала их шутки.

— Нужен острый язык, чтобы выдержать твои настойки, — пошутил всадник, пришедший к Иве за лекарством. — И таким языком…

Но тут, однако, за палаткой показался принц Вугтурой, и кочевник исчез, как напуганный щенок. Принц посмотрел ему вслед и пошел своим путем.

Постепенно Серебряная Снежинка и Ива смогли видеть в ночных лагерях что-то большее, чем возможность поспать и поесть. Защищенные от ветра — этого белого тигра, несущегося с запада над просторами степей и равнин, — защищенные прочным войлоком, кожей и шелком, женщины занимались своими делами. Ива разбирала травы, а Серебряная Снежинка писала или играла на лютне.

Однажды вечер был такой холодный, что чернила замерзли на камне, и поэтому девушке пришлось отложить свое последнее письмо к отцу. Она согрела пальцы у крохотной жаровни, взяла лютню и принялась наигрывать. Немного погодя у нее получилась старинная песня, которую она услышала дома от служанок. Те не знали, что она слушает, а когда увидели ее, сразу замолчали.

В песне, как она понимала, шла речь о другой женщине, тоже вышедшей замуж за повелителя орд.

Меня выдали замуж В далекий угол Земли; Услали меня на чужбину К королю…

— Госпожа! — прошипела Ива — не голосом, а скорее губами.

Серебряная Снежинка задела пальцами не ту струну.

— Лютня не настроена, — сказала она. И посмотрела туда, куда молча указывала Ива. На фоне колеблющейся стены палатки ясно видны были очертания тени, которую они видели и раньше.

Почему он не заходит? — спросила себя девушка. — Я замужем за его отцом, этим самым шан-ю; он мог бы зайти, это не нарушает приличий.

Но он не заходил. Что ж, если хочет оставаться снаружи, на холоде и ветру, это его право; и с ее стороны было бы большой бестактностью настаивать.

Снова тронула она струны лютни.

Юрта — теперь мой дом, Из войлока стены мои, Мясо сырое — еда…

Они с Ивой рассмеялись. Правда, оказавшись на западе, они почти каждый вечер едят баранину. Правда и то, что в Чине не очень любят это мясо. Однако мясо всегда варили в большом бронзовом котле, который нес на себе самый надежный верблюд.

— Наверно, госпожа, глупый поэт, который написал эти стихи, никогда не выезжал на запад дальше ворот Шаньаня, — сухо заметила Ива.

— Да, я тоже так думаю.

— А как оно кончается? — спросила Ива. Серебряная Снежинка, вспомнив продолжение песни, пожалела, что выбрала ее. Тени, которая слушает снаружи музыку, это продолжение может не понравиться. Тем не менее отказ петь сразу насторожит подслушивающего. Вздохнув, девушка снова взяла лютню.

Я с мыслью всегда об отчизне, На сердце моем печаль.

Вот стать бы журавликом желтым И смочь улететь домой!

Серебряная Снежинка решительно надела на лютню футляр и отложила инструмент. Возвысив голос, чтобы слышала вся аудитория, она сказала:

— Никакой желтый журавль не выживет в северных землях, где я родилась и выросла. Красивая песня, но печальная и бессмысленная. Я больше не стану ее петь.

На следующее утро, когда Серебряная Снежинка, ахнув от холода и стряхивая снежинки с меха, вышла из палатки, она сразу приметила, что принц Вугтурой наблюдает за ней. Однако сделала вид, что не замечает этого, и направилась к своей лошади.

Эта песня — вздор. На следующий вечер Серебряная Снежинка пригласила к себе женщин шунг-ню. Она подождала, пока на стене палатки не появилась снова тень, а потом запела другую песню, в которой отразилась своеобразная красота замерзшей пустыни.

Северный ветер вьется над землей, Ломается хрупкая трава; Черное небо восьмого месяца Затянуто белым снегом…

Тут она прервала песню и спросила:

— Слышали?

Одна из женщин, Бронзовое Зеркало, снисходительно кивнула другой. Соболю. Обе занимали высокое положение среди шунг-ню. У Бронзового Зеркала есть взрослый сын; Соболь слишком молода, чтобы оставаться вдовой с детьми (а она была вдовой), но ее положение определялось положением Басича, ее брата, который был любимцем принца Вугтуроя.

По дням, проведенным в Шаньане, Серебряная Снежинка знала, что мнение этих женщин распространится среди остальных, как огонь на лесном пожаре. Может, эта молоденькая маленькая чинская принцесса и выдерживает путь на запад и север, но у нее есть свои причуды воображения и слабости.

— Это ветер ревет над равниной, — успокоила ее Бронзовое Зеркало.

Наверное, Серебряная Снежинка покраснела бы и сменила тему, если бы не увидела в этот момент Иву. Служанка прижалась у клапана палатки, словно поджидала добычу; глаза ее хищно горели зеленым цветом, как всегда в ожидании опасности.

— Дыхание белого тигра, — прошептала она. Что это? Серебряная Снежинка знала, что белый тигр — это символ запада; ветер можно назвать его дыханием. Снова послышался звук, который заставил ее прервать пение. Она невольно посмотрела на стену палатки. Тень на ней застыла. И затем исчезла.