Андрэ Нортон - Серебряная Снежинка

Лагерь окружали немногие деревья, чахлые, низкорослые и тонкие; они не выдержали бы тяжести женщины, которая попыталась бы спастись от бесчестья, повесившись на них на своем поясе.

Мы здесь слишком близко к реке, к скалам, — подумала девушка. Она удвоила бы охрану вокруг женских палаток, пока женщины не отправятся назад, в Шаньань.

Наконец Серебряная Снежинка вышла из палатки. По крайней мере ужас мешает женщинам осуждать ее за то, что она ходит среди мужчин без присмотра. Поискала командира своей охраны и нашла его разговаривающим с принцем Вугтуроем. Принц что-то говорил, показывая на запад, но замолчал, как только увидел девушку. Серебряная Снежинка кивнула ему, потом объяснила свое желание.

Командир охраны поклонился и побежал исполнять ее приказ. Принц, однако, остался на месте. Он смотрел на нее своим лишенным выражения взглядом.

— Никто не заболел? — спросил он.

— Никто. Это просто страх, — объяснила она. — Я хочу помешать страху довести слабых до безумия.

Она посмотрела в том направлении, куда указывал принц.

— Наши люди приближаются, — снизошел он до объяснения.

Какое у него должно быть острое зрение! Она ничего не видела. Кажется, вот оно! Облачко пыли на фоне безмерности земли и неба, крошечное, как муравей. Серебряная Снежинка вздохнула. Пусть женщины шунг-ню грубы, но они привыкли к этой земле.

— Я буду рада их прибытию, — решилась сказать девушка. Впервые принц улыбнулся, у него лишь слегка дрогнул угол рта. Серебряная Снежинка ушла, чувствуя, что одержала большую победу.

Она вернулась в свою палатку, где бушевала куда более недостойная и громкая битва, и постаралась успокоить нервничающих женщин. Им с Ивой пришлось работать допоздна; только когда они уложили последнюю дрожащую и рыдающую женщину и спрятали все ножи, какие смогли найти, у них с Ивой появилась возможность выпить самим немного подогретого рисового вина, поесть и наконец попытаться уснуть.

Все же женский плач так подействовал Серебряной Снежинке на нервы, что спала она плохо. И снились ей лошади и тучи пыли, дикий свист и кровь, капающая на землю, а где-то далеко звучал грубый жестокий смех. Проснулась она в поту и дышала в дрожащие ладони, прижав их к губам, произнося негромкие благодарности.

Потом она села. Тело затекло, словно после годичного бездействия она целый день провела в седле. Костер догорел; придется звать слугу, чтобы разжечь его, или сделать это самой. Ива крепко спала, только шевелилась время от времени — единственное свидетельство, что она жива. Но если разжечь костер, это, вероятно, только разбудит самых отчаявшихся женщин, которые также спят в ее палатке.

В палатке должно быть темно, но светит яркая луна, и при ее свете Серебряная Снежинка различила теплое платье в ногах своей постели, свою спящую служанку — и маленькую, согнутую фигуру, тенью метнувшуюся от палатки к реке. Серебряная Снежинка быстро встала, надела платье, потом плащ. Сунула ноги в отороченные мехом сапожки, схватила лук и направилась вслед за тенью.

За ее спиной во сне что-то забормотала Ива. Когда она просыпалась, то быстро приходила в себя и настораживалась. Однако Серебряная Снежинка ничем не могла успокоить ее. С осторожностью охотника кралась она за тенью. Ноги ее в меховой обуви не производили ни звука, даже на хрустких ветвях кустарника; а скоро она добралась до зеленой травы, которую ее женщины считали дурным предзнаменованием.

Она приближалась к фигуре. В лунном свете фигура казалась серебристо-серой, но девушка узнала вышивку платья, наброшенного на плечи женщины. Платье тащилось за ней по траве. Это та женщина, которая боялась, что их заставят есть мясо сырым. Серебряная Снежинка сдержала стон. Из всех женщин эта самая чувствительная. Стоит птичке повредить крыло, и она разражается слезами; заболеет подруга, и женщина сама заболевает.

Что заставило ее ходить во сне? Серебряная Снежинка подняла руки. Она собралась резко хлопнуть в ладоши и тем привести женщину в себя. Но потом передумала. Кто знает, в какие странные царства улетел ее дух? И что произойдет, если ее разбудят так бесцеремонно?

Девушка ускорила шаг, чтобы перехватить женщину, прежде чем та доберется до реки. И тут она услышала ее слова:

— Ветер на равнинах.., ни отдыха.., ни мира.., ни друзей. Я умру, и никто не отметит мою могилу, не поставит памятную табличку.., горе, горе.., быть проклятой так далеко от дома.

Быть проклятой? Серебряная Снежинка остановилась и перевела дыхание. Словно сама стала диким зверем, принюхалась к воздуху. Он сладкий и незагрязненный; откуда тогда эти слова о проклятиях и изгнании?

Серебряная Снежинка почувствовала, что ее платье зацепилось за ветку. Она освободила его, разорвав с шумом, и еще быстрее пошла за женщиной, которой грозила опасность. Длинная юбка зацепилась опять, и еще раз. Серебряной Снежинке захотелось сбросить ее и бежать в нижней одежде. Над головой небо как будто завертелось; девушка подняла, защищаясь, руку. Земля дрожала и тряслась; нигде нет опоры, нет прочности и постоянства.., она сейчас упадет в реку, которая так глубоко и широко раскинулась перед ней, и река унесет ее далеко, туда, где ее никто не знает…

И тут ее протянутой руки коснулся холодный нос, зазвенел металл.

Серебряная Снежинка ахнула и посмотрела вниз. Пальцев ее руки коснулась морда лисы. Крупнее обычного и с роскошной шкурой. Лиса хромает; в пасти на цепи она держит свисающий амулет.

— Не могу дотянуться, — сказала девушка. Она все еще не пришла в себя от действия силы, которая едва не швырнула ее на землю. Лиса прижала свою заостренную морду к ее ладони и выпустила амулет.

Серебряная Снежинка повесила амулет на шею, а лиса побежала вперед. Как и с Серебряной Снежинкой, она прижалась мордой к ладони спящей женщины, потом взяла ее пальцы в рот и осторожно потащила в сторону от реки, назад, к Серебряной Снежинке.

Последний яростный рывок — и юбка свободна. Мгновение спустя — но все равно было бы слишком поздно для спящей женщины, которую сейчас ведет лиса, — она схватила женщину за руку и потащила к палатке. И тут на дорогу упала тень, лунный свет блеснул на лезвии оружия.

Серебряная Снежинка ахнула и остановилась. Лиса растаяла в ночной тени, а Вугтурой вложил лезвие в ножны.

— В Чине есть обычай бродить в такие ночи? — спросил он, и в его глубоком голосе не было улыбки.

Она принцесса Чины, она королева его орд, и она дочь своего отца; у нее есть право приказать ему уйти. Но она не понимала, почему ответила абсолютную правду.

— Мне приснился дурной сон, — сказала она, опустив голову, неожиданно осознав, что на ней тонкое платье, а волосы спутались на голове и падают на спину. Даже если в лунном свете будет видно, как она покраснела, все равно не время для девичьей скромности.