Ирина Анненкова - Медные колокола

Горыныч на заднем плане что-то обиженно забубнил и завозился. Наш бессменный страж переживал больше всех. Дерзкий преступник умудрился проскочить не только через веревку, но и мимо его недреманного ока.

Но всё-таки, какая же я идиотка! Разве я не знала, что «мертвая зона» осталась далеко позади, и от постороннего внимания мы уже не гарантированы? Что, скажите на милость, мне помешало дополнить Ванькину веревку своим охранным контуром? Пусть даже самым простым, не претендующим на всякие там изыски типа невидимости или отпугивающего импульса. Сил он забирает не очень много, мне вполне по плечу. Зато мы бы не подверглись бессмысленному риску.

Выругавшись про себя ещё несколькими очень спелыми словами, вслух я сказала:

- Всё, закрываем тему. Впредь будем умнее. Как бабушка Полеля говаривала? «Та проблема, которая человека не смогла убить, обязана сделать его мудрее». Нам здорово повезло, что поутру мы не досчитались только солонины.

- И сала, - пискнул кот.

- А могли бы не обнаружить одного из нас, - строго посмотрела на комментатора я.- Так что, будем считать, что нам попался благородный воришка. При его мастерстве мог бы и Степку спереть!

- Коты несъедобные, - возмущенно булькнул кошак и спрятался за Тинку.

- А жаль, - хмыкнула лошадь.

- Ребята, а чегой-то вы там все делаете?

Мы слаженно обернулись: на нас с любопытством смотрели заспанные Ваняткины глаза.

- Вань, а Вань? Ты что приумолк-то?

Приумолк – это мягко сказано. Солнце (ура! ура! сегодня строптивое светило соизволило разгрести тучи и милостиво явило нам свой светлый лик!) уже неторопливо добралось до макушки дня, поболталось там немного и покатилось вниз, а пребывающий в мрачной задумчивости Ванятка не проронил ни слова. Он молча трясся на Тинкиной спине, изредка рассеянно поглаживая тормошащего его кота. Утром мальчик внимательно выслушал красочный Степкин рассказ о таинственном хищении солонины из мешка и с тех пор погрузился в молчание.

От места нашей ночевки мы уже отъехали довольно далеко. Наезженная дорога превратилась в неубедительную тропинку, которая всё норовила совсем исчезнуть. За весь день нам не повстречалось ни одного человека.

- Ванюша, ау! – я решила, что свою норму по молчаливым раздумьям и медитации он выполнил, на сегодня хватит. – Ответь мне, дружочек!

Мальчик грустно посмотрел на меня, беззвучно пошевелил губами и отвернулся, ссутулившись, как маленький старичок.

- Ванечка, солнце моё, ты что, голоса лишился?

- Нет, - буркнул мальчик, не поворачиваясь ко мне.

Ну, и на том спасибо! А то я уже собралась начинать волноваться!

- Так, Ванята, а ну-ка, рассказывай немедленно, что случилось? – я постаралась сделать строгий голос. Да что ж такое, в самом-то деле?!

Мальчик завозился в седле, захлюпал носом, но головы так и не поднял. Однако, характер! Я немного придержала Хитреца, поравнялась с Ванькой и крепко встряхнула его за плечо.

- А ну-ка, посмотри на меня!

Медленно, нехотя мальчик поднял ко мне лицо. На меня смотрели совершенно несчастные, полные слез глаза.

- Ванюшка, ты что, милый? Ты из-за вора? Ты что, так испугался? Не надо, не бойся, я теперь тоже буду охранный контур ставить, ты не волнуйся, я смогу.

Ванька покачал головой.

- Нет, Славочка, я не испугался.

- Тогда что же? Что тебя так расстроило, что ты чуть не полдня молчишь и едва не плачешь?

Мальчик с упреком поглядел на меня:

- Ты что, так и не поняла? Раз моя веревка перестала действовать, значит, исчезло наложенное на нее заклятие. Вот и выходит, что моих родителей больше нет!

Я так и остолбенела. Тинка споткнулась, кот фыркнул и прижал уши, а грач бросил на Ваньку острый взгляд. Так вот что он расклеился, оказывается! А мы-то решили, что парнишка сперва испугался, а потом застеснялся собственного страха!

- И с чего ты это взял?!

- Слав, ну я что, маленький? – поморщился Ванятка.- Всем известно, что со смертью мага его колдовство теряет силу.

- Очень распространенное заблуждение! – я постаралась, чтобы мой голос звучал убедительно. – Во-первых, я не думаю, что заклятия больше совсем нет. Скорее всего, его просто сумел обойти кто-то, кто знал, как это сделать.

- Ага! – недоверчиво прищурился Ванька. – Могучий колдун, рыскающий по лесам и ворующий у путников сало. Ха-ха! Магию моих родителей сломать нелегко: они сильные волшебники.

- Да никто и не спорит. Однако магия могла и ослабеть – например, от времени. А?

Ванька неуверенно пожал плечами. Я воодушевилась и продолжила:

- И вообще, прямой зависимости тут нет: магия может разрушиться и сама по себе, и сохраниться после смерти чародея! Так что даже не придумывай всякую ерунду. Твои родители живы, и мы с тобой их обязательно разыщем!

Вот тут я, конечно, слукавила: со смертью мага его колдовство, как правило, исчезает. Исключение составляют редкие сложные обряды на крови да некоторые проклятия, переходящие из поколения в поколение.

- Славочка, а ты точно это знаешь? – Ванька доверчиво заглянул мне в лицо.

- Точно, точно! – проворчала я. – Мне вот даже в голову не пришло как-то увязать ночного воришку с тем, что, возможно, с твоими родителями что-то случилось!

У-у-уууу!!

От неожиданно раздавшегося неподалеку волчьего воя Хитрец встал на дыбы, замолотив по воздуху пудовыми копытами. Более уравновешенная и спокойная Тинка тоже не сдержалась и скакнула вбок, едва не стряхнув со спины Ванятку. Кот кубарем скатился с лошадиного загривка, а Горыныч, хрипло каркнув какое-то нехорошее слово, взлетел и закружился над нами. Вслед за воем послышались звуки грызни, жалобный визг, короткое выразительное ругательство и леденящее кровь рычание. Над нашими головами стремительно пролетела шумная стайка сорок, явно торопящаяся посмотреть на драку и не желающая упустить лучшие места в балагане.

Я сильно ударила Хитреца пятками по бокам, дернула повод, и взбудораженный конь с громким треском вломился в густые заросли, растущие вдоль тропинки. Несколько минут он продирался сквозь разросшийся кустарник, потом вывалился на широкую прогалину у ручья и заплясал подо мной, храпя и вскидывая голову. Вслед за нами на поляну метательным снарядом вылетела Тинка.

У самой кромки воды яростно щерил зубы некрупный рыжеватый волк. Его правое плечо сильно кровоточило, а обе передние лапы были накрепко зажаты широким плоским капканом. В полутора саженях от него сцепились ещё два серых хищника. Они отчаянно грызлись, клокоча от ярости, а одноухая волчица сладко жмурилась на пригорке, внимательно наблюдая за схваткой. Уже знакомые нам сороки облюбовали нижние ветки деревьев по краям прогалины и теперь оживленно обсуждали ход битвы. Кто тут мог так смачно выругаться, было непонятно. Померещилось?