Дарья Снежная - Артефактика. От теории к практике

Подниматься было надо. Но страшно.

— Что там происходит? — шепотом спросила я у Марты, с каменным лицом возившейся за прилавком.

— Аби с утра уведомила Кайстен о предстоящей ежегодной инвентаризации складских помещений! — не шепотом, но тоже не больно-то громко отозвалась ведьмочка. — Вот. Уже час как проводят…

Звуки стали еще зловещее. В голосе складского дракона появился надрывный хрип…

— Я туда идти боюсь! — послушав еще немного, честно призналась я ведьме. — И мне нисколечко не стыдно!

Марта оторвала взгляд от усердно полируемого хрустального шара и посмотрела на меня. И в ее взоре я не прочла укора или осуждения. Только понимание! И еще — сочувствие. Когда в битве века схлестнулись два монстра, нам, людям простым и маленьким, под горячую руку лучше не попадать!

Стыдно паниковать, Нинон! Там не происходит ничего страшного! Раздавшийся вслед за тем кошмарный грохот опроверг мои мысли. Марта посмотрела на меня особенно жалостливо. Необходимость подняться наверх и окунуться в побоище целиком виделась ужасной и неотвратимой…

Марта нырнула под прилавок и, глядя на меня как на приговоренную, надела мне на шею амулет. Отвод глаз — автоматически определила я, уровень не ниже восьмого… Судя по всему, из числа ассортимента магазина. Спасибо, Марта! Я растроганно вздохнула и обняла ведьмочку. Она обняла меня в ответ. Отстранилась, осенила божественным знамением и, взяв за плечи, развернула в сторону лестницы. Спасибо, подруга! Я смахнула воображаемую слезу с ресниц и, скорбно печатая шаг, с видом героя, идущего на смерть, пошла вверх по широким деревянным ступеням. А оказавшись наверху, мигом прекратила дурачиться, скользнула в сторону и по-над стеночкой, прижимая к животу сумку, чтоб не выдала ненароком, посеменила на место стажировки. Как воришка, надеющийся мимо драконов прошмыгнуть в сокровищницу.

Могла не стараться! «Драконам» определенно было не до меня — Кайстен, покрасневшая и взмыленная, глотала воздух, не находя слов. Стоявшая же напротив нее темнокожая дриада, с огромной учетной книгой в руках, была прекрасна, невозмутима и безмятежна, как монах, достигший нирваны…

И я готова была поклясться, что дверь ювелирной мастерской была самую малость приоткрыта, и взгляды оттуда сверкали наилюбопытнейшие. Кое-кто счел происходящее вовсе и не пугающим, а очень даже развлекательным. Конечно! За дубовой дверью-то и не так еще осмелеешь.

Я прошмыгнула в мастерскую. Хоть куртка мастера Шантея уже и висела на вешалке, самого артефактора в помещении не обнаружилось. Натягивая рабочий халат, я бросила торопливый взгляд на стол — списка дел нет, значит, мастер скоро будет. Отнесу-ка пока наверх документацию по выполненным заказам, Аби вчера вечером просила, как бы не забыть. Благо ее теперь не надо разыскивать по всем шкафам и полкам и перерывать залежи полезных и не очень ископаемых на прима-мастеровском столе — все у меня разложено по папкам.

Высунутый в коридор нос подтвердил — скандал идет своим чередом, дела до стажерки никому нет. Интересно, а О’Тулл миротворцем не попытается выступить или ему еще жить хочется?

Как выяснилось, лепрекону было не до миротворчества. Дверь в его кабинет была наполовину открыта, и в проеме прекрасно просматривалась большая часть широкого резного стола, крайне недовольная физиономия Горшечника и ничуть не более довольный профиль прима-мастера. Судя по всему, долетающие снизу звуки скандала вовсе не мешали им выяснять собственные отношения.

— …Один случай, О’Тулл. Один случай — за семь лет! Так что ж теперь, на работу не ходить?! — Макс навалился на стол лепрекона ладонями и нависал над владельцем мастерской демоном возмездия. — Значит, так! Либо ты обеспечиваешь мне возможность посещать рабочее место тогда, когда мне это удобно, либо мы прощаемся. И скажи спасибо, если я просто перейду в другую мастерскую, а не открою свою собственную, сманив туда половину твоих мастеров. Мы друг друга поняли?

Вон оно в чем дело. После происшествия недовольный результатами расследования стражи лепрекон заявил, что отныне никаких ночных бдений он не допустит, пока не будет установлена «глухая» защита, не пропускающая не только снаружи, но и изнутри. А ко всему прочему, упомянул мимоходом, что одному прима-мастеру вообще ночами лучше бы дома сидеть.

— Ты мне особо-то не бухти! — пыхнул трубкой О’Тулл, крайне не любивший, когда на него давили. — Моих мастеров беса лысого сведешь! Ты мне лучше скажи, что я матушке твоей, почтенной советнице Эдоре Шантей, говорить буду, если ее ненаглядного сыночка тут укокошат?

— Ну, положим, всех, кого я к тебе привел — тех и заберу, — внезапно успокоившись, ответил Макс. — А если боишься повторных происшествий — потряси своим горшком с золотом и наверти на защиту пару-тройку обманок с кодовыми словами или условными знаками. Есть такие хитрые системы — ты защиту вроде бы снял, а на самом деле она уже тревожный сигнал дала суровым ребятам в форме. Поговори с Эйрином, он лучше в этом разбирается. И лучше всего не скупись, а купи из тех, что реагируют на ментальный фон.

— Дорогая, поди, игрушка! — хмыкнул Боллиндерри.

— Дорогая, — согласился Макс. — Зато не придется мою матушку расстраивать.

Я невольно тихонько хихикнула в бумаги, на цыпочках прокрадываясь к столу Абиес, и поторопилась спуститься, чтобы еще мужчины, не дай боги, не подумали, что я тут подслушиваю. Уступит Горшечник. Точно уступит, только вот не радовало это меня.

Мастер, едва вернувшись на работу, с таким упоением принялся наверстывать упущенное, что у меня сердце кровью обливалось. Приходил в мастерскую раньше всех, уходил последним, и то чуть ли не силком выставляли. Я, конечно, понимаю, что недельное отсутствие на сроках сказалось самым печальным образом, но это же не повод себя гробить!

Вот только слушать Макс как всегда никого не желал.

А еще он изменился. Поначалу это не особенно бросалось в глаза. Работы навалилось и впрямь много, тут было не до разговорчиков и подшучиваний, мы оба трудились не поднимая головы. Но чем дальше, тем больше я видела, что что-то не так — мастер отчетливо меня сторонился. Я подойду сзади глянуть краем глаза на чертеж — он отодвигается. Передать инструмент лишний раз не попросит — подойдет и сам возьмет, даже если он у меня совсем под рукой. Сложные вещи вплотную не контролирует, как раньше, стоя за спиной. Общается строго по делу… и даже за кудряшки не дергает!

И это было так обидно.

Я никак не могла взять в толк, что не так. Что я ему сделала? Раз за разом прокручивала в памяти моменты последних встреч и все равно не понимала, чем я перед ним провинилась. Чем обидела, чем обозлила, что он с трудом переносит мое присутствие?