Булыга Сергей - Ведьмино отродье

Но тот, однако, не спешил, а усмехнулся, посмотрел на Рыжего, откашлялся… и снова повернулся к узколобому. И узколобый продолжал:

— Да-да, вы не ослышались. Мы, южаки и рыки, братья! Просто одни из нас живут в Лесу, в норах живут, как кроты, а другие…

И замолчал. В толпе прошло движение. Только один Вожак и ухом не повел, зато прищурился и затаил дыхание. Ого! Но узколобый не обратил на это никакого внимания и продолжал:

— А вот другие живут совсем иначе — сытно, вольготно, весело. А почему? Да потому что они, то есть мы, южаки, намного умнее вас, смелее и сильнее!

Вожак многозначительно оскалился, толпа дружно придвинулась на шаг. Южак весь подобрался и сказал:

— Конечно, я мог бы вам еще много чего рассказать. Очень, кстати, интересного. Но вам, дикарям, этого не понять. И потому, чтобы не терять с вами время, я ухожу. Я…

— Взять его! — крикнул Вожак. — Р-ра! В клочья! Р-ра!

И племя дружно бросилось на узколобого. Крик! Толкотня! Лязг! Визг! Казалось, что вот-вот все кончится…

Как вдруг южак резко — и, кстати, очень высоко — подпрыгнул, два раза кувыркнулся в воздухе, перескочил через толпу, в четыре маха миновал поселок — и скрылся в непролазной чаще!

— Р-ра! — дико заорал Вожак. — Заика! Шип! Косматый! Догнать его! Р-ра! Р-ра!..

Трое лучших догонщиков племени помчались вслед за беглецом, а остальные…

Кто продолжал стоять, а кто и лег, прищурился… И все они теперь смотрели только на него, на Рыжего. В зрачках у них не отражалось ничего ни злобы, ни сочувствия, ни даже просто любопытства. Но Рыжий-то прекрасно знал: смотрят в глаза тому — и только тому — кто обречен на смерть. Или изгнание. Что, впрочем, равносильно смерти. Смерть! Но за что?!

И словно бы в ответ:

— Три дня тому назад сгорел общинный дуб, — мрачно сказал Вожак. — А почему? Да потому, что гроза пришла с юга. И, значит, это южаки наслали на нас эту злополучную молнию. Но это что! Грозы приходят к нам часто, по много раз за лето. А вот зато самих южаков я в наших краях не видел уже целых пять лет. Но что мы видим… Э! Кого это все мы только что здесь видели? Рыжий, я тебя спрашиваю, кого? Ну, отвечай! Зачем он приходил? О чем ты с ним болтал?

— Я? — хрипло спросил Рыжий.

— Ты! — грозно выкрикнул Вожак. — А кто же еще? Ну, говори, что он от тебя хотел, чего вы с ним не поделили?

Но Рыжий не стал отвечать. Он прекрасно понимал, что отпираться от этих нелепых обвинений, что-то кому-то объяснять, кого-то умолять — все это совершенно бесполезно. И потому он, ощетинившись, с опаской отступил на шаг. Племя шагнуло вслед за ним, остановилось. Сородичи — дядья, двоюродные братья — смотрели пристально, глаза в глаза. И улыбались. Да, понял Рыжий, это приговор. Да, это смерть! Или…

Нет-нет! Враг нагло лгал! Ты, Рыжий, чистокровный рык! И потому ты никогда…

— Р-ра! — выкрикнул Вожак. — Ты сын узколобого. Р-ра!

— Р-ра! — подхватили все и двинулись на Рыжего. — Р-ра! Р-ра!

И… тот не выдержал и бросился бежать. Никто не стал его преследовать. Закон гласил, что обреченный сам решает, где ему погибнуть.

Глава третья — УДАР

Солнце поднялось уже довольно-таки высоко. По небу плыли редкие куцые облака. С реки доносились негромкие всплески — это кормились утки; им скоро улетать на юг.

А на болоте было тихо. Рыжий лежал на кочке и не шевелился. Да и куда ему теперь, так думал он, торопиться? Теперь ему только и осталось, что лежать и ждать. И так, думал он, ты, Рыжий, и пролежишь здесь весь день. Потом наступит ночь, твои сородичи сойдутся под общинным дубом — и споют Песнь Изгнания. Тогда уже вся округа узнает, что в Лесу появился нерык. Такое известие их очень порадует. О, еще бы! Нерык — это славная жертва! Один нерык, если его правильно возжертвовать, может потом принести столько охотничьей удачи, что ее запросто может хватить, скажем так, до самого снега на такой поселок, как их Выселки, а то даже и на больший. Так что как только Корноухие, ближайшее к вам племя, услышат о нерыке, так они сразу, прямо в эту же ночь, поспешно соберутся и выйдут на тропу. А им навстречу выйдут Красноглазые. А с севера придут охотники Седого. Вот сколько будет всех. И все они будут хотеть заполучить нерыка — славную добычу. А ты, добыча, будешь драться до последнего! Там, в Выселках, твой разум словно помутился и лапы сами тебя понесли. Но здесь ты уже ни на шаг не отступишь. Ты им не свинопас, не узколобый. Враг нагло лгал! Лгал и Вожак! Мать говорила: «Твой отец был сильным, смелым воином. Запомни это, сын!» А потом…

Р-ра! Довольно скулить! Сам во всем виноват. Рыжий встал, зло зевнул, отвернулся…

И замер. След! Прямо перед ним! А вон еще один. И там. И там! И… О! А какой странный след — шаги неправильные, рваные. И передние ступни слишком узкие, и лапы тоже тощие. И вообще, владелец этих лап шел по болоту медленно, с трудом, едва ли не по самое брюхо проваливаясь в грязь. Так… Так… А вот клок его шерсти. Он белый… Да это же враг! Это его следы! И шерсть его! Да и проходил он здесь не так уж и давно. А с такой походкой ему далеко не уйти!.А если так, тогда… Ага! Ну, хорошо! Теперь он у меня сразу за все и сполна разочтется! Р-ра-ра-ра! Вперед!

Легко перепрыгивая с кочки на кочку, Рыжий быстро обогнул трясину, свернул на север, пробежал еще немного… И заскулил, забегал взад-вперед. Еще бы! Следа не было. То есть как только след вышел из болота, так сразу исчез. И вот теперь Рыжий растерянно тыкался носом в землю — и ничего не мог учуять. Вот незадача, а! В болоте их, этих следов, полно, их там и видно, и слышно. А рядом, на лугу, сразу нет ничего! Ну, разве что, вон там как будто бы травинка примята. А там еще одна, еще. А запаха не слышно. Вот враг; запутал, значит, сбил тебя. Но ничего, и не таких ловили! Рыжий взбежал на ближайший пригорок и торопливо осмотрелся. Прямо за лугом начинался густой ольховник, слева от него было еще одно болото, а справа пруд, за которым уже начинались угодья Корноухих. Южак туда не сунется, уверенно подумал Рыжий, потому что уж больно там место открытое, он лучше переждет до темноты в ольховнике… Но он явно спешит! А куда? Да конечно к реке! Река, так говорят, выводит прямо на Равнину, вот он по ней, вдоль берега, и двинется… Так напрямик бери! Скорей!

Добравшись до реки, Рыжий упал в прибрежную траву, прополз немного, замер, осмотрелся. Никого. Прислушался… Ни звука. Что ж, нужно ждать. И будешь ждать, куда же ты теперь денешься! Вот только бы успеть тебе до вечера, чтоб до того, как они соберутся под дубом и заведут Песнь Изгнания, прийти аж до ушей в чужой крови и сказать: «Там, у реки он лежит. Пойдите и возьмите». Да, только так! Ибо тогда уже никто из них не заикнется, что будто ты чужак, что будто полукровка. Тогда напротив, да! Почет и сомкнутые пасти! И будет ночь, взойдет Луна, и ты — единственный, кому она…