Наталия Осояну - Зимняя стужа

– Оч-чень любопытно, – проговорил мэтр Арно. Волнение печатника выдавала лишь внезапно погасшая трубка. – Встречались мне искуственные пальцы, ноги, руки, даже уши… но вот глаза вижу впервые. Тонкая работы, ничего не скажешь. Хотелось бы знать чья?

– Одного ныне покойного мастера, – ответил Парцелл. – Из тех, кто приближался к дворцу Семи печатей едва ли на расстояние пушечного выстрела.

– Это я и сам понял, – хмыкнул маг. – Ладно, имя ты мне так просто не выдашь, но…

– Да что вы с ним церемонитесь?! – не выдержал Симон. – Выкинуть его отсюда, и все! Я не стану жить под одной крышей с этой тварью!

– А вот я тебя сейчас сам выкину! – вдруг прорычал Гром и схватил лекаря за шиворот. – Ну? Или так пойдешь?

– Отпустите его! – сказала Дженна; ключ-кольцо на ее руке полыхнуло, и на мгновение все ощутили внимательный взгляд дьюса, духа гостиницы. Верзила повиновался с явной неохотой. – У нас еще никогда не было драк. Я никого здесь насильно удерживать не хочу, но и выгонять людей на улицу не стану.

– Людей? – презрительно фыркнул Симон, не забыв перед этим отодвинуться подальше от Грома. – Да разве же он человек? Вы подумайте сами, какой силы должен быть дьюс, чтобы управлять глазами. А если этот демон вырвется на свободу?

– С чего это он должен вырваться? – нахмурился печатник. – Впрочем, как раз его силу я могу легко проверить. Вы позволите?

Парцелл кивнул. Мэтр Арно поднялся, подошел к грешнику и пристально посмотрел в его глаза. Длилось это минуты три, и все присутствовавшие, напряженно ожидая результата, хранили молчание.

– Э-э… двадцать третий уровень! – провозгласил печатник. – Вполне сопоставимо с дьюсом… предположим, вот этих каминных часов. Несколько меньше, чем я ожидал. Вы хоть цвета-то различаете?

– Не всегда, – коротко ответил Парцелл. – И не все.

– А печатей, печатей сколько? – не удержался Симон.

Арно сердито взглянул на лекаря:

– Вы что же, ждете от меня профессиональных секретов? Их столько, сколько необходимо. Можете не опасаться, дьюс надежно скован. Слово печатника для вас хоть что-нибудь значит, милейший?

Такой поворот событий оказался для Симона неожиданным, но лекарь не собирался сдаваться: он огляделся по сторонам в поисках союзников.

– Госпожа, вы ведь со мной согласны?

Светловолосая Белла пряталась за спиной брата и из-за его плеча глядела на грешника так, словно хотела испепелить несчастного взглядом. Ее выражение лица говорило о чувствах красноречивей всяких слов, и Симона это воодушевило – он затеял новый спор.

А буря за стенами «Горицвета» бушевала все яростнее…

«Отчего ты так спокоен?» – хотела бы спросить Ивер, но не могла набраться смелости. Каково это, смотреть на мир искусственными глазами? Все должно казаться совсем другим, особенным. Да и сам Теймар Парцелл сразу показался ей особенным, еще до того, как снял очки.

«Отчего ты спокоен, когда все вокруг тебя боятся?»

– Хватит пререкаться, – решительно заявила Дженна. Ивер хорошо знала характер сестры: та никогда не меняла принятого решения. Раз сказала, что не прогонит странного гостя, так тому и быть. Впрочем, это вовсе не означало, что Парцелл ей понравился, но доброе имя «Горицвета» было важнее всего. – Он останется, потому что…

– Ну я же сказал, уважаемые! – встрял мэтр Арно, почувствовав, что хозяйке не хватает слов. – Что за глупые предрассудки? Он такой же человек, как я или любой из вас. Право слово, никто из живущих не может быть уверен в том, что завтра ему в глаз не попадет искра из камина или щепка от расколотого полена! И что же, желание вернуть себе зрение – это грех?

– Грешно менять собственное тело, вмешиваясь в замысел Создателя! – провозгласил Симон, словно заправский проповедник. – Есть вещи рукотворные, а есть нерукотворные, и человек относится ко вторым. Все должно идти так, как предначертано свыше! Уж если в чьей-то книге жизни написано, что быть ему глухим, хромым или слепым, значит, так тому и быть…

– Все, нет моих сил! – Гром сжал кулаки. – Так тому и быть, говоришь? А бывал ли ты когда-нибудь в приюте для инвалидов? Ты видел, как там живут хромые и слепые?! Да плевать мне на Создателя, у которого такие замыслы!!!

– Достаточно! – Грешник вскочил и оказался между лекарем и Верзилой. Двигался он легко, будто танцуя, и рядом с долговязым Симоном и рослым Громом казался маленьким, хрупким. Ивер впервые пришло в голову, что странному гостю, должно быть, нет и двадцати. – Не хочу, чтобы из-за меня ссорились добрые люди. Раз уж хозяйка не имеет ничего против, я останусь до утра, а там тихо исчезну, никому не показываясь на глаза. Идет?

– Идет! – быстро согласилась Дженна, радуясь возможности предотвратить надвигающуюся драку. – Я покажу вам комнату, господин Парцелл!

Она направилась к лестнице, ведущей на второй этаж, и грешник двинулся следом, но перед этим повернулся к собравшимся в зале «Горицвета» и отвесил им учтивый поклон. «Кого они видят?» – подумала Ивер, искоса поглядывая на сбитых с толку постояльцев. На нее магия золотых глаз уже не действовала, и поэтому Теймар Парцелл казался именно тем, кем был на самом деле: до полусмерти уставшим человеком.

С уходом грешника все вздохнули свободно: Симон и мэтр Арно заспорили о высоких материях, Карел присоединился к торговцам в их карточной игре, а Марк со своей пугливой сестрой просто сидели молча, погруженные в раздумья. Лишь Гром остался хмурым и встревоженным, словно его тяготило какое-то давнее воспоминание. Ивер захотелось утешить Верзилу добрым словом, но она хорошо помнила наставления Дженны: не заговаривать с постояльцами, не беспокоить их.

Вновь заскучав, она оглядела зал и вдруг заметила у входной двери большой дорожный мешок, которого там раньше не было. Нахмурившись, перебрала воспоминания прошедшего вечера: четверо людей уходят спасать падающую машину, возвращаются… Ах да! Гром потащил Парцелла к огню, а остальные задержались у порога, отряхивая снег с плащей, и кто-то – вроде бы Карел? – положил на пол этот самый мешок. Должно быть, это вещи грешника, он и впрямь устал, если позабыл о них. Надо сказать Дженне, подумала Ивер. Обязательно рассказать, как только она вернется.

Девочка прикорнула у окна и сама не заметила, как задремала.

…Ясный зимний полдень, лютый мороз. Укрытый белым покрывалом Визен серебрится в лучах холодного солнца: сквозь сугробы прорастают ледяные деревья, в чьих стволах струится бледно-голубая кровь, а посреди пустынных улиц подымаются маленькие фигурки, похожие на детей, и начинают танцевать. Они танцуют обычно по двое-трое, но в сильные холода, когда мало кто отваживается высунуть нос на улицу, собирают большие хороводы. Говорят, если кто живой угодит в лапы к этим созданиям, его уже не спасти.