Тайны городка Мэлон - Сергей Геннадьевич Лысков
– Пустоцвет ты мне продал! – еще раз заявил он. – Не веришь – иди посмотри, что уродилось из твоих семян, без слез смотреть нельзя.
– Богом клянусь, из одной жмени, – развёл руками Ральф. – Я же говорю – улыбаться им надо! Нежно гладить шершавый бочок, говорить с ними, – стоял на своём фермер. – Каждой тыквуше дать имя, словно они твои дети. Вот это самая большая, – он указал на спелый овощ. – Это Боб, первенец, он раньше всех созрел.
– Какой Боб? Ты в своём уме, Ральф? – завопил Том. – Это же тыква! – Он надменно посмотрел на ярко‑оранжевый овощ. – Бог детей забирает – ты овощам имена раздаешь? Умом тронулся, живя с ведьмой?
Добряк резко накрыл повозку дождевиком, нахмурил брови и взял в руки кнут.
– За собой смотри, а я сам разберусь, как и с кем мне жить!
– Деньги верни за семена, или давай половину урожая как компенсацию за обман! – нагло заявил Том.
– Ишь чего захотел, половину! – рассмеялся Ральф. – Ничего не дам! – грозно заметил он. – Хотя постой, – улыбнулся Ральф, – деньги верну, но только те за семена, которые продал. Вот их принеси – до медяка все верну!
– Вот как ты заговорил, Ральф? – играя желваками, сверлил взглядом Том. – Ладно, я верну тебе семена! Все верну! И жалобу бургомистру напишу, узнаешь, как честных людей обманывать.
– Бумагу дать? – сжал кулаки Ральф.
Взгляд был решительный, но Том не уступал, играя желваками, тоже не отводил взгляда. Малейшая искра – и они, как непримиримые враги, кинутся в драку.
– Привет, Том, – послышался женский голос за спиной Чатэра.
Тот обернулся, окинул взглядом женщину. Стоявшая в калитке госпожа Тук, щурясь, кусала губы. Круглолицая, с щербинкой между зубами, она никогда не заплетала волосы, наверное поэтому её прозвали ведьмой. А может, и правда было в ней что‑то бесовское. А как иначе – вцепилась в Добряка как кошка, ни ребенка ему родить не может, ни красоты, чем держит мужика – никому не понятно. Впрочем, Ральф и не сопротивлялся, как щенок на коротком поводке – поперек слова вставить не мог, во всем слушался супругу.
Сара подошла к ним и заслонила собой мужа.
– И тебе не хворать, – огрызнулся Болтун, но тут же добавил: – Деньги верните за пустоцветы!
– Странный ты мужик, Том. Мы ему на уступку пошли, единственному в городе семена продали, а он «деньги верни».
– Пустоцвет вы мне продали!
– Правильно, ты семена в землю кинул и баклуши бить пошёл, а мой муж день и ночь на огороде трудился, и теперь хочешь, чтобы урожай был равный? – она взялась за низ живота.
– Ты в порядке, милая? – тут же отреагировал Ральф.
– Ничего страшного, буянит озорник, – поглаживая небольшой животик, ответила Сара. – Сейчас пройдёт, – она посмотрела на мужа. – Милый, гони его в шею, этого наглеца. Сам виноват, что тыква не уродилась!
– И ты туда же, Сара! – он плюнул ей под ноги. – Постыдилась бы – на сносях, а людей обманываешь. Богом клянусь, до бургомистра дойду, буду жаловаться.
– Жалуйся, – напряглась Сара. – Купчая есть? Да! Товар получил? Получил! А там, может, семена мыши сожрали, а ты на нас клевещешь?
– Жулики! – закричал Том.
– Давай иди отсюда! Разорался он тут! – она жестом приказала мужу сесть на телегу. – А ты езжай, не слушай его.
– Береги себя, милая, – сказал Ральф и ударил кнутом кобылу.
– Ну чего стал, иди куда шёл! – добавила она.
Чатэру ничего не оставалось, как пойти домой – не затевать же драку с беременной женщиной? Хотя его распирало от гнева – не такого результата он ожидал. Хотел получить компенсацию, даже приготовил повозку для тыкв, а получил пшик. Так что по пути домой Болтун вымещал злость на всех: собаку пнул почём зря, на детей накричал, отобрал мяч. И даже жене досталось за медлительность – не успела приготовить обед к его появлению. Но злоба не проходила. Напротив, мысли о жуликоватом Ральфе множились, и Том мрачнел. Ему хотелось вернуться на ярмарку и набить морду толстяку за обман. Ведь у него был план: быстро распродаться, а потом тесть поможет ему победить, в кой‑то веки в него поверили, Джимми Дюк даже подобрал лучшее место на рыночной площади для зятя бургомистра, и все впустую, его тыквы купят разве что на корм скоту. А вот у Ральфа все тыквуши – глаз не отвести, одна краше другой.
– Всё в порядке, милый? – спросила супруга, поставив на стол обед.
– Закрой свой рот, дура! Жалеть она меня собралась! – гневно буркнул Том, отодвигая глиняную чашку. – Себя жалей! Столько лет живу с тобой, а готовить не научилась! Свиньям и то похлебку вкуснее дают. Что это за дрянь? – он швырнул миску с супом ей под ноги.
Потупив взгляд, супруга опустила голову. Невысокого роста, щуплая женщина с большими карего цвета глазами не славилась красотой – редкие волосы, кожа в угрях, неровные зубы, из достоинств лишь покладистый характер. Стела – единственный ребенок бургомистра – его супруга померла при родах. Замуж вышла, потому что забеременела, потом родила еще одного, и еще, в общем, зять нашел подход к тестю.
– Что молчишь, воды в рот набрала? Отвечай!
В слезах она бросилась в спальню.
– Дал же Бог жену, – потянувшись за кувшином крепкого пива, процедил Том. – Семена ему верни! – не морщась, он в несколько больших глотков осушил тару. – Я тебе верну все сполна, жулик! Сейчас допью и верну! Жадностью своей умоешься, Ральф Тук.
Впрочем, спиртного на столе Том больше не нашёл. Пришлось лезть в погреб за пивом. А там с каждым терпким глотком хмельного напитка Чартэр храбрел на глазах. В какой‑то момент уголки рта поползли вверх, как знак, что в его подлой голове зародился коварный план: назло Ральфу выставить товар, написать, что тыквы из одних тех же семян. И пусть народ спросит жуликоватого Ральфа, как так получилось!
Пьяный, он вылез из погреба и побрел в конюшню.
– Отец просил передать – он оставил лучшее место для твоих тыкв, – неуверенно крикнула вслед идущему мужу Стела.
– Что
