Тайны городка Мэлон - Сергей Геннадьевич Лысков
– У меня есть план! – отреагировал Том. – Все окупится.
– Получается, ты покупатель, а ты, Ральф, продавец?
– Да, сэр, – подтвердил Ральф.
– Дал же Бог зятя, – доставая сургуч, пробурчал Гарри. – Еще раз, для порядка, – он развернул договор и стал читать – «Подтверждаю, что мной получен мешок (1/10 фунта весом) лучших семян тыкв от Ральфа Тука, за которые я, Томас Чатэр, уплатил полторы серебряные монеты (медью). Претензий к семенам не имею». И две подписи. Все верно? – растопив сургуч, Гарри вдавил печать. – Надеюсь, вы знаете что делаете.
– Однозначно! – оживился Том и полез за деньгами. – Личные сбережения!
– Интересно, откуда они у тебя! – играя желваками, бургомистр протянул договор Туку. – Поздравляю, Ральф!
– Спасибо, сэр, – улыбнулся Ральф, скручивая бумагу. – А это правда, что в следующем году ярмарка будет масштабнее?
– Конечно правда! – перебивая тестя, защебетал Том.
– Ты болтай поменьше, – осек его громила Дюк. – Не множь слухи.
– Да, Ральф, – с официозом начал Гарри. – Планируем провести состязание, и, пользуясь случаем, официально приглашаю тебя как фермера на праздник урожая. Точной даты ярмарки пока не скажу, но можешь начинать готовиться. Правила и порядок торгов озвучим публично.
– Я же говорил! – Том похлопал соседа по плечу. – Не сделка, а золото!
– Держи! – довольный Ральф протянул ему мешочек с семенами.
Странное чувство – вроде удачная сделка, и в тоже время Ральфа не покидало ощущение грядущей беды, как будто перед грозой смотришь на серые облака вдали и понимаешь – ливню быть, так и тут ничего не предвещает, но ты интуитивно чувствуешь, что случится что‑то страшное.
Телега свернула на знакомую улицу. Фонарь у калитки не горел, да и в окнах не было света. Ральф спешился и отворил калитку. Дома никого не было. Выйдя на задний двор, он увидел в темноте силуэт жены, та зачем‑то выплескивала из тазика воду. В кромешной тьме ночи Сара была едва различима, но монотонное бурчание знакомого голоса ни с чем не спутаешь.
Ральф зажег фонарь, и Сара в ужасе обронила чашку.
– Что ты делаешь?! – спросил он. – Что с тобой? Это кровь?
– Милый, прости, – запричитала она, сев на землю. – Я не понимаю, как так вышло, – она заплакала. – Хотела набрать наливки, упала, и резко пошли воды, потом родила, а он не шевелится, – она жадно глотала воздух. – Черный, как уголек, и не дышит. Прости, милый, я не знаю, почему так вышло!
– Где ребенок? – подойдя к ней, спросил Ральф. – Что это? – он поднял тазик. – Что за вонь?
– Омыла малыша и схоронила, – кусая кубы, тараторила Сара. – Просто хотела вылить, – замялась она. – Прости, милый, что не сберегла нашего сына.
Испуганный взгляд, трясущиеся руки, окровавленный подол платья – вид у Сары был пугающим.
– Где похоронила сына? – сглотнув ком в горле, спросил Ральф.
– Там, – указав на тыквеную лазу, прошептала она.
Подойдя к тыквушам, Ральф раздвинул листья, желая найти могилку, ну как могилку – небольшой холмик свежевскопанной земли. В голове шумел рой мыслей, но главной была обида на этот мир, непонимание, почему в одном получается если не все, то многое, и, напротив, так чертовски не везет в, казалось бы, простом деле.
– Мы попробуем еще раз! – со слезами на глазах громко заявила жена.
– Да, – потупив взгляд, ответил Ральф. – Просто каждый раз все тяжелее и тяжелее это переносить.
– Думаешь, мне легко? – строго заметила она.
– Господи, не начинай, – резко ответил Тук.
– А ты не обвиняй меня! – категорично заявила Сара. – Не только я виновата в этом! Меньше по кабакам гуляй.
– Всё, хватит, ничего не хочу слышать! – обняв ее, прошептал Добряк и, пока никто не видит, заплакал.
На небе появилась луна, в поле затрещали цикады, и звенящая тишина беды вновь постучалась в их дом. В голове у Ральфа не укладывалось, почему Бог не дает им детей. Деньги – пожалуйста, любимое дело процветает, даже есть завистники. Есть всё, кроме детского смеха и топота маленьких ножек по дому. И хотя Сара еще могла забеременеть, и не раз, Ральф с каждым годом становился все старше и толще. Но самое болезненное – с каждой новой смертью ребенка он все больше отчаивался, не понимая, как это исправить.
Вороной конь
Ровно через год, как и планировал бургомистр, ярмарка стала настоящим праздником для жителей Мэлона. Съехались фермеры со всего юга, рыночная площадь стала центром притяжения, сотни зевак заселились в ночлежки, желая воочию увидеть, да что там увидеть, принять участие в состязании между фермерами. Ведь по правилам ярмарки покупатель мог влиять на победу. Но об этом чуть позже, самое время посмотреть, кто с каким товаром решил испытать удачу.
Стоя у повозки, Томас сверлил взглядом урожай соседа.
– Вот это добротная тыква! Не в пример моей, – похлопав по шершавому боку спелый овощ, съязвил он. – Чудно́, право! Земля та же! Семена из одной жмени. А урожай – разный, даже по цвету! Эти цвета солнца, а у меня – болотной грязи. Ума не приложу, почему так вышло, Ральф?
– О чем ты, Том? – укладывая тыквуши, спросил сосед.
– Говорю, семена, что купил у тебя, не уродились! – с прищуром посмотрел на соседа Томас.
А Тук, не обращая внимания на соседа, забивал сеном щели между тыквушами. В этом году урожай как на подбор, тыквы пышные, увесистые и на вкус сахарные, хоть сырыми ешь! Даже видавшая виды повозка просела от тяжести, не говоря уже о реакции старой кобылы – оглядываясь на хозяина, та недовольно ржала, понимая, кому везти такой груз. А Ральф всё нагружал да нагружал телегу – помятуя о правилах ярмарки, хотел продать как можно больше товара.
– Так я с ними как с детьми, – посмотрев в глаза соседу, разоткровенничался он. – Разговариваю, даже ругаю, когда не зреют или плохо растут. Семена – это полдела, а мастерство – в руках.
Позеленев от злости, Том Чатэр сжал кулаки. Рослый, жилистый, с растрёпанной копной аспидного цвета волос, Болтун походил
