Линии судьбы - Артём Федоренко
В этом мире паровые омнибусы грохотали по булыжным мостовым, а городские фонари на перекрестках зажигали фонарщики в синих форменных сюртуках. Гидравлические лифты и пневматические трубы почтовой связи считались вершиной прогресса, а механические счётные машины — пределом вычислительной техники.
Его мастерская в старом особняке на Петроградской стороне считалась лучшей в городе. Массивная дубовая дверь с медной табличкой “М.А. Старовойтов. Хронометрист” вела в просторное помещение, освещённое газовыми светильниками с хрустальными плафонами. Сотни часов на стенах отмеряли время синхронно, наполняя пространство музыкой тиканья и колокольчиков, отбивающих четверти часа.
Михаил любил этот звук — размеренный, предсказуемый, вечный. Точность была его страстью. Гравировка на внутренней стороне карманных часов, которые он всегда носил с собой, гласила: “Время — единственное, что невозможно вернуть”. Эту истину он помнил с детства, когда его отец — тоже часовщик — впервые объяснил ему устройство хронометра.
Сегодня что-то было не так. Михаил чувствовал это в движении маятников, в тиканье сотен механизмов. Время словно спотыкалось, сбивалось с ритма. Серебристые потоки, которые он всегда видел, — незримые для других линии времени, — колебались и закручивались нетипичным образом.
Он рассматривал часы Морозова, пытаясь понять причину странного поведения механизма. Секундная стрелка двигалась рывками, словно время сопротивлялось своему естественному течению. И дело было не в механизме — он разобрал и собрал часы дважды, каждая деталь была безупречна.
— Странно, — пробормотал Михаил, протирая тонкие стёкла очков. В отражении на латунной поверхности часов он на мгновение увидел что-то необычное — будто тень промелькнула за его спиной.
Звякнул колокольчик над дверью. В мастерскую вошёл высокий седой мужчина в идеально скроенном сюртуке. Вокруг него время закручивалось спиралями, но Михаил понял, что только он видит эти узоры.
— Здравствуйте, Михаил Алексеевич, — сказал незнакомец. Его голос звучал как далёкое эхо, как будто каждое слово проходило через временные петли. — Нам нужно поговорить о природе времени.
— Вы… вы видите их? — осторожно спросил Михаил, наблюдая, как серебристые линии времени вокруг незнакомца пульсировали в противофазе с остальными потоками в комнате.
— Линии? Да, разумеется, — спокойно ответил гость, снимая перчатки. — Иначе как бы я нашёл вас? В нашем… положении способность видеть временные потоки не такая уж редкость.
Михаил опустился в кресло, чувствуя внезапную слабость. Тридцать лет он скрывал свою особенность, считая её странным даром или проклятием. Тридцать лет наблюдал за временем в одиночестве.
— Кто вы? — спросил он, стараясь, чтобы голос звучал твёрдо.
— Это не так важно, я пришёл предупредить вас, — седовласый человек повернулся к стене с часами. — Вы заметили, не так ли? Время начинает искажаться. Это лишь начало. Скоро вам придётся сделать выбор.
— Выбор?
— Да. Между тем, чтобы сохранить этот мир… или позволить ему изменить свой курс, — он провёл рукой в воздухе, и на мгновение Михаил увидел другую реальность — мир небоскрёбов и летающих машин, мир, где время текло иначе.
— Я не понимаю, — Михаил почувствовал, как часы в его кармане нагрелись, словно реагируя на присутствие загадочного гостя.
— Пока и не нужно. Просто будьте готовы. Когда придёт время — вы узнаете, — незнакомец направился к выходу. Но перед тем, как открыть дверь, обернулся. — И ещё. Вы не одиноки. Есть и другие, как вы. В других мирах.
Колокольчик звякнул снова, и незнакомец исчез, оставив Михаила в глубокой задумчивости. Время в мастерской на секунду замерло, а потом все часы одновременно начали бить полдень — хотя было только одиннадцать.
* * *
Вечером Феликс ехал домой, наслаждаясь успешным днём. Его чутьё пело от предвкушения — завтра ожидалась ещё одна блестящая сделка. Он включил музыку погромче, ощущая, как жизнь бурлит вокруг. Опустив стекло, впитывал городские звуки — шум транспорта, обрывки разговоров, музыку из кафе. Все эти элементы складывались для него в идеальную симфонию возможностей.
Внезапно что-то изменилось. Словно тень мелькнула на периферии сознания. Впервые за много лет его внутренний компас дрогнул, стрелка закрутилась, не находя направления. Странное слепое пятно возникло там, где должно было быть предчувствие. Феликс нахмурился, снизил скорость, пытаясь понять, что происходит.
В этот момент из переулка вылетел грузовик.
Феликс среагировал мгновенно — резко вывернул руль, но в этот раз его навыки не спасли. Визг тормозов, скрежет металла… Время застыло. В замершем мгновении он увидел летящие осколки стекла, понял, что удар неизбежен. Это было неправильно. Его чутьё кричало, что день должен был быть идеальным. Здесь что-то другое…
Глава 2: Танец с Судьбой
Время застыло хрустальной скульптурой. Осколки лобового стекла повисли в воздухе, преломляя свет заходящего солнца сотней радужных бликов. Феликс видел, как капли пота, сорвавшиеся с его лба, замерли, словно жемчужины на невидимой нити. Грузовик, выскочивший из переулка, застыл в полуметре от водительской двери, его помятый бампер уже коснулся краски на дверце “Мерседеса”.
Сердце Феликса колотилось в груди с невозможной скоростью, контрастируя с застывшим миром вокруг. Во рту пересохло, а в висках стучала кровь. Он моргнул. Движение давалось с трудом, будто воздух превратился в густой мёд. Его натренированная интуиция кричала об абсолютной неправильности происходящего, но впервые в жизни он не мог расшифровать эти сигналы.
“Красиво, правда?” — женский голос прозвучал с заднего сиденья, где ещё секунду назад никого не было. Феликс дёрнулся, инстинктивно вжимаясь в водительское кресло. В зеркале заднего вида сначала проявились глаза — два сияющих янтарных огня в полумраке салона, затем из воздуха соткался силуэт, как будто кто-то невидимый рисовал её акварельными красками. Тени в салоне сгустились, принимая форму струящегося платья цвета звёздной ночи. Она сидела по-королевски прямо, словно дорогой “Мерседес” был троном, а искажённое остановленным временем пространство вокруг — её дворцом.
“Момент, когда вероятности сходятся в одну точку,” — продолжила она, изящно коснувшись пальцами виска. Пространство вокруг них прогнулось, и Феликс увидел застывшие осколки стекла в новой, почти гипнотической перспективе. “Когда все возможности схлопываются в единственный исход.” Тёмные волосы текли по плечам подобно шёлку, а кожа светилась изнутри, будто напитанная лунным светом.
Феликсу стало трудно дышать. Часть его сознания кричала, что происходящее невозможно, что это предсмертная галлюцинация или последствие удара головой. Но другая часть, та самая, которая всегда безошибочно чувствовала скрытые возможности, знала — это реально.
“Фортуна,” — произнёс он, и это не было вопросом. Он знал, кто перед ним, так же точно, как знал, что должен был умереть в этой
