Весенний Король (СИ) - Ольга Ружникова
Что совершил бы сейчас неистовый Ральф Тенмар? Неукротимый Старый Дракон. Много что — когда был при полной власти и огромном влиянии. Почти всесильным любимцем благодарной черни и почти открытым любовником законной королевы.
А в отставной старости храбрый маршал загремел бы обратно в Драконий замок. А то еще и под крепкий замо́к. К столь же храброму Анри в компанию. А затем и на кровавую плаху — на алое сукно.
Умный Ральф Тенмар тоже отлично знал опасные правила придворной игры. Потому и решил их поменять. Внезапно ударился на старости лет в древнюю магию.
Жаль, Ирии пришлось сдать почти всё проверенное оружие. Пистолеты. Оба. А припрятанным острым стилетом в «Весеннего» короля при всей расфуфыренной камарилье не швырнешь. Кто-нибудь да заслонит. И, может, даже искренне.
Да и к чему это приведет? К бешеному бунту бывших эриковцев? К превращению бедной Лютену во вторую Сантэю? К очередной беде, с таким трудом отсроченной Анри?
— В любом случае, Анри Тенмар — невиновен. Кто бы ни убил этих… верных слуг — это не маршал. У него есть алиби. И надежные свидетели. Готовые поклясться на Священных Свитках.
— И кто же они? — вот теперь разряженный «Весенний» монарх только что не смеется. И явно приглашает присоединиться прочих. Выползших. Принарядившихся.
И хмурится одна мрачная (не хуже самой Ирии) красавица-королева. И умный Бертольд Ревинтер. Но у того — свои причины.
— Хотя бы я. Ирия, урожденная графиня Таррент.
Не глупенькая же Элен Контэ, в самом деле. И не умная, благородная мать наглого короля — потому как мертва. Не дожила до нынешних деяний любимого сыночка.
— И где же маршал Тенмар был? — мелодичный, глубокий голос Виктора Вальданэ опасно напрягся. — В ночь подлого убийства?
Твоих верных слуг, помним. Невиновных.
Великий король изволит гневаться. Уже пять минут как великий. Ну и зря. Ирия видала и не таких. В том числе, наглых правителей. И не все после этого выжили.
— Со мной, — ослепительно улыбнулась она. Им всем — поголовно. — В моем алькове.
Алое платье, смелый вызов. Ирию и прежде сравнивали с Прекрасной Кармэн Ларнуа. И если они и впрямь хоть чем-то похожи — пусть сейчас это заметят все!
— Сударыня, вы понимаете, что сейчас говорите? — злая насмешка щедро приправлена колким льдом. Грязным. А чеканное лицо теперь кажется омерзительным, а не красивым. — Вы губите вашу честь, да еще и в присутствии родного брата.
Бастарда, кстати. О чём всем известно. Иначе скромно назывался бы кузеном. Как раньше.
И да, конечно, приписать Ирии кучу самых разных любовников — это допустимо. Простят. А вот личное признание — оно само собой губит ее дотоле безупречную репутацию. Непоправимо.
Да — судя по злорадным шепоткам вокруг. Именно так. Как когда-то одно Воцарение назад — в Драконьем замке. Еще живая Алма, еще наглая и балованная Тере…
Но в чём дело? Ирия тут — Тенмарская Роза и Драконья племянница или уже нет? Вроде, старый герцог Ральф от нее посмертно не отрекался. Да, еще она — избранная фаворитка покойного Эрика.
Да и тупой идиот Карл ее тогда в пьяный дворец вез открыто. Через всю пьяно-испуганную столицу. Как и забирал из сине-ледяного особняка бедной Алисы.
И якобы благородный Всеслав держал в плену. Не только днем, но — о, ужас! — и темной ночью. Они даже и наедине оставались. И тоже отнюдь не в дневное время.
И точно ли неблагодарный Виктор Вальданэ — сын своей ослепительной матери? А заодно еще и благородного отца? Он вообще-то вырос при Веселом Дворе или в самом ханжеском монастыре кислой Ритэйны? Или вообще — ядовитой Мидантии.
Анри, неужели и впрямь больше не на кого было нацепить драгоценную Золотую корону?
Вот илладэнская королева — да, видно, где выросла. И явно недовольна. Только правящая власть — не у нее.
А Ирии надо было выбрать время и кинуться к Элгэ, урожденной Илладэн. Тайком. Но теперь переигрывать поздно. Карты уже розданы, тур пошел. И брошены крупные ставки. На Свитках Судьбы. А они никому не предсказывают счастья.
А бросают их лишь те, кому и так нечего терять.
Кроме того, у честной королевы Элгэ уже было время спасти Анри. Значит, не пожелала или не смогла.
И жаль, сюда было не взять многознающего Клода. Впрочем, его могли как раз казнить — как бывшего змеепоклонника. И ни на дырявый меар такому свидетелю не поверить.
Ирия и сама бы прежде усомнилась.
— Я отвечаю за свои слова. — В отличие от тебя, очередной недокороль. — А жизнь маршала Анри Тенмара и правда дороже моей репутации.
И любой другой заодно. Включая заботливого дядю Ива. Ему уже тоже не впервой. Выдержит.
Прости, честный дядя.
Серж рядом бессильно сжимает не такие уж слабые кулаки. Едва сдерживается. Его старший брат — в мрачном Ауэнте. Младшую сестру выставляют на посмешище.
Почему ощущение, что меж зеленых портьер опасно ветвятся гибкие черные тела? Клубятся, злобно шипят, победно поднимают ядовитые головы. Буйно радуются.
Почему никто больше этого не видит и не слышит? Только яркая, прекрасная южанка-королева — чересчур бледна. И вновь холеный граф Валериан Мальзери слишком уж довольно ухмыляется. Особенно видя внезапную бледность королевы.
Если Виктор Вальданэ вопреки всем слухам теперь кликнет доверенного лекаря — придется заявить, что Анри развлекался с Ирией противоестественным образом. А то и поклясться на многострадальных Свитках. Которые не Судьбы, а Священные. Хоть даже перед лицом доброго, благородного кардинала. Тот поймет.
Интересно, такое признание губит кристальнейшую репутацию сильнее или нет?
А милосердный Творец не обидится. Он умнее людей. И честнее большинства из них.
Кстати, а где же сам благородный кардинал? Не пожелал здесь находиться, или смелого героя и защитника Лютены уже выслали прочь?
И что чувствует сейчас он? Держал тяжелую осаду столько бесконечных месяцев — и все-таки короновал очередную сволочь. Вряд ли Его умное Высокопреосвященство не замечает ничего.
Серж то бледнеет, то краснеет. Лучше бы нынешний король — от позорного стыда за собственную неблагодарность. Только этот не умеет.
Черные змеиные головы повернулись к Ирии. Как по четкой команде. Готовятся жалить. И сытно питаться.
А сотни голодных взглядов расфуфыренных придворных — будто второй хор. Подхватывает гадючью песнь. На подпевках. Туда тоже порой кидают сытный, жирный кусок.
— Ирия, это… правда? — другого места для тихого вопроса наивный брат не нашел.
Потому что в полной
