Ярослав Хабаров - Королева умертвий

— И я… уйду… — прохрипел Пелам. — Ты не успеешь узнать…

Годан негромко рассмеялся.

— Успею, можешь не сомневаться! — отозвался он. — Многие пытались, но никто еще не выходил из моих рук в серые миры по собственному усмотрению. А уж отпущу я тебя или нет — моя воля.

Пелам облизал сухие губы.

— Продолжим? — предложил Годан. — Кажется, у Серого ордена остались кое-какие вопросы к тебе…

Палач разлегся на полу — под локоть ему услужливо иодложили подушечку — и вынул из ящичка, инкрустированного черепаховым панцирем и перламутром, несколько тонких игл. Второй подручный поспешил подать Годану небольшую переносную жаровню, сделанную в виде черепахи, чей панцирь был наполнен раскаленными углями. Годан положил иголки в самый жар и некоторое время наблюдал за тем, как они наполняются багровым свечением. Затем взял одну из них за костяную рукоятку и поднес к босым ступням пленника.

Тот дернул ногой, однако цепь, которой его приковали, держала прочно. Раскаленная игла вошла в ступню между пальцами. Вторая последовала за первой — и так четыре раза. Затем Годан взялся за вторую ногу своей жертвы.

Все это время Пелам кричал от боли, но не произнес ни слова. И наконец он обвис в цепях, уронив голову на грудь.

Годан поднял руку и замер, поглядывая на своих помощников. Те, в свою очередь, застыли с очередным ведром холодной воды наготове. Годан выдержал короткую, но эффектную паузу и щелкнул пальцами. Вода окатила пленника с головы до ног, раскаленные иглы зашипели, остужаясь.

Пелам закашлялся, отплевываясь, и вдруг проговорил:

— Я… все скажу. Довольно.

Ринан Сих и его писец одновременно взялись за перья.

— Назови имя Кары богов, — в очередной раз потребовал инквизитор. Терпения ему было не занимать.

Пелам вымолвил:

— Кианна…

— Кианна? — переспросил Ринан Сих. — Что это такое? Сообщество магов? Объясни!

Пелам судорожно перевел дыхание. Грудь его то вздымалась, то опадала.

— Мне страшно слышать, как вы произносите это священное имя! Вы не смеете своими грязными языками сквернить его, потому что Кианна есть Кара богов!

— Да, это мы поняли, но кто или что это такое?

— Она — богиня. Высшее существо. Великая сущность… величайшая из всех, что когда-либо появлялись на Лааре, и мы, пророки тумана, служим ей.

Заговорив, пленник больше не мог остановиться. Откровения, одно другого ужасней, исходили из его уст.

— Скованный, — говорил Пелам, — О Скованный! Улгарх — так называют его…

— Он говорит о запрещенном, — всполошилась Игинуш. — Я слышала… один раз. Да, давно. Три кожи назад. Вот сейчас вспомнила. Скованный — страшен. Последняя битва с Архаалем — та, что вызвала Катаклизм… А ведь моя дочь поклоняется Архаалю! Вы не знали? Она у меня большая умница!

Годан безмолвно запустил в Игинуш одной из своих игл, используя пыточный инвентарь как метательный кинжал. Иголка пронзила ладонь желтокожей женщины, и та заверещала, как подстреленный заяц.

— Зачем ты это сделал? — удивился Ринан Сих.

— Ей пора замолчать, — отозвался Годан. — Игла достаточно тонкая, чтобы не причинить большого вреда. Уж я-то знаю, поверь. Мои иглы болезненны, но безвредны.

Он хмыкнул, глянув на Пелама снизу вверх, и выдернул первую иголку из ноги пленника.

Тот взвыл.

— Говори дальше, — приказал Ринан Сих. — Ты рассказывал о том, что известно. О Катаклизме, о последней битве, о Скованном.

— Да… Но для того, о чем я намерен поведать, это важно. — Пелам перевел дыхание, жадно взглянул на воду, еще оставшуюся в ведре у подручных палача. — Я хочу пить!

Тебе дадут пить, когда я прикажу, — резко ответил Ринан Сих.

— Астральная Сеть, которую сплел Скованный, раскинулась надо всем Лааром, и…

Годан выдернул еще одну иглу.

Ринан Сих хлопнул ладонью по столу, так что писец, строчивший рядом, вздрогнул и бросил на инквизитора укоризненный взгляд.

— К делу, Пелам!

— Астральные гончие… — прохрипел Пелам.

— Еще одна сказка, — презрительно оборвал Ринан Сих. — Придумай что-нибудь поновее.

Пелам заторопился, видя, что Годан уже тянется к третьей игле:

— Я не рассказываю глупых историй! Речь идет о моей жизни…

— Твоя жизнь стоит немногого, так что вряд ли… — начал было Ринан Сих, но Пелам с неожиданной силой остановил его насмешку:

— Моя жизнь бесценна, и я могу потратить ее бесчисленное количество раз! Но ты хотел знать — так знай, и не перебивай меня больше… Скованный открыл Астральные врата в другие миры, и его гончие, рассыпанные по всем вселенным, завлекают туда души… Чем мощнее душа, тем нужнее она Скованному, ибо эти души — его пища. Он берет от них жизненную силу.

— Хочешь сказать, что Кианна — такая душа? — Ринан Сих прищурился с подозрением.

Ему, как и многим любознательным и пытливым братьям из Серого, ордена, был известен один весьма странный случай, оставшийся в анналах. Несколько лет назад храбрецы из армии Хигарта — того самого великого героя, которому предначертано спасти Лаар и который бесследно исчез несколько лет назад, — предприняли вылазку на темную сторону. Отчаянный рейд… Они захватили тогда пленника, который по виду напоминал самого обычного человека, но говорил чрезвычайно странные вещи. Тот пленник очень, очень хотел жить, а потому был весьма болтлив. Он назвал свое имя — Асгон. Нашлись также и умники, которые тщательно записали весь тот бред, который он нес. Впрочем, писали они по памяти и наверняка допустили массу ошибок. Что-то про «порталы», из которых на Лаар приходят создания из «других миров»… Разумеется, пленник был сочтен безумным и казнен.

Допрос Пелама сейчас напомнил Ринану Сиху о том случае… Возможно, люди, отправившие на смерть болтуна, совершили ошибку: им следовало прислушаться к тому, что они приняли за безумие. «Забавно, — подумал Ринан Сих, — сейчас я нахожусь в сходной ситуации… Как мне поступить, чтобы не ошибиться? Убить я всегда успею. Нужно выслушать. Да, внимательно выслушать и записать».

Он спросил Пелама:

— Тебе что-нибудь говорит имя «Асгон»?

— Асгон? — Пелам посмотрел прямо в глаза инквизитору, и тот поразился тому, каким ясным, откровенно-злобным, полным рассудочной ненависти был этот взгляд. — Асгон, ты сказал? А кто это?

— Так, — пожал плечами Ринан Сих, — один… мертвец.

Пелам рассмеялся и тотчас поморщился от боли.

— Ты находишь ситуацию потешной? — удивился Ринан Сих.

— Ситуация! — воскликнул Пелам. — Ситуация! Отвратительное слово. Слово, которым так легко оправдать подлость, свою или чужую…