Лев Власенко - Настоящие люди

            — Где ты был? — Элгар не выдержал долгого молчания.

            — Я тебе когда-нибудь рассказывал, почему стал путешественником? — Умка ответил вопросом на вопрос.

            — Я не помню.

            Старик вздохнул и прикрыл глаза.

            — Давным-давно, мать Омрына рассказала нам одну историю. Я тогда был не старше тебя, а Омрын совсем младенцем. Она сказала, что далеко на востоке есть зеленый остров, вечно покрытый пышной травой. Сам остров ровный, как море, и снега там не бывает никогда. Я хотел своими глазами увидеть такое чудо, поэтому и отправился в путешествия.

            — Ты видел этот остров?

            — Нет. Чтобы попасть туда нужно идти на восток, через пролив и по землям сыроедов. И еще дальше на восток, туда, где живут и вовсе нам неизвестные племена. Дойти до еще одного берега и переплыть еще одно море, вдвое больше того, что разделяет наши берега. В молодости я не смог туда добраться, и теперь уже точно не смогу.

            Умка замолчал. Элгар решился задать давно мучавший его вопрос и сказал:

            — Умка?..

            Старик пристально посмотрел на юношу. Элгар редко звал великана по имени.

            —Как случилось, что ты воспитал меня? — спросил Элгар.

            — Раньше, ты меня об этом не спрашивал.

            Элгар задумался, подыскивая нужные слова.

            — Ты говоришь, что стар и что устал. Если следующей зимой тебя не станет, как я узнаю?

            Великан кивнул, удовлетворенный его доводами.

            — Когда моя Весна умерла… — он тяжело вздохнул. — Все говорили: забудь. Было много других красивых и здоровых женщин, я мог бы взять любую. Но меня, знаешь ли, назвали медведем не поэтому…

            Он хлопнул себя по широкой груди.

            — Назвали меня при рождении, а родился я маленьким, как все. Медведи не ищут себе других жен, кроме первой. Я тоже не искал. Потому взял нарты и уехал в метель. Все думали, что я собираюсь уйти на лед… наверное, я тоже так думал. Метель была сильной, и выл ветер. Но даже сквозь этот шум я услышал плач ребенка. Я нашел тебя в сугробе, завернутого в оленьи шкуры.

            — Как ты узнал, что я человек?

            — Ты вырос настоящим человеком, — Умка с любовью посмотрел на воспитанника. — Какие еще нужны старику доказательства?

            Элгар ничего не сказал.

            — Я был в Улык, — продолжил старик. — Оленеводы после большого сбора тоже туда отправились, так что месть сыроедов никому не угрожает, зря ты волновался. Все там пробудут до зимы, когда начнется поход на коряков. Омрын уехал на юг, чтобы обманом выманить у тех оружие и брони.

            — Что слышно про инук?

            — Инук? — усмехнулся Умка. — Ты знаешь, что значит «инуит»?

            — Так называют себя инук, сыроеды.

            Умка рассмеялся.

            — Инуит — значит «настоящий человек».

            Юноша вздрогнул. Настоящими людьми звали себя чавчу и моряне. Луораветлан. «Только мы, — говорили они, — истинные люди, все остальное звери, двуногие звери».

            За время, проведенное вместе с Инирой, Элгар понял, что такая уверенность была ошибкой. Инира не была двуногим зверем. Она была человеком: иногда веселая, иногда грустная, полная страданий и переживаний, ничуть не похожая на собак или оленей. Он помнил, как она неуклюже разделывала лахтака, как испугалась, впервые в жизни увидев живое дерево, как порывалась спасти кокатко и как удивилась, узнав о том, что Элгар избегает насилия. Когда они возвращались, нагрузив нарты хворостом, то возле рощи нечаянно спугнули олененка. Он отбился от стада и был болен, но, даже прихрамывая, бежал очень быстро.

            — Стреляй. Стреляй! — закричала девушка.

            Элгар нехотя вытащил лук, натянул и спустил тетиву. Стрела упала совсем рядом с олененком, и он успел скрыться на противоположном берегу речушки.

            — Ты промахнулся нарочно! — крикнула Инира.

            — Неправда.

            — Правда. Я видела, как ты стрелять умеешь. Зачем ты промахнулся?

            Он мог напомнить, что сама идея убить олененка была нелепой: у них дома лежал в мясной яме свежий лахтак, а в кладовой землянки было достаточно сушеной рыбы. Но вместо этого Элгар неожиданно признался:

            «Я не хочу видеть кровь».

            — Теперь ты знаешь, — голос старика вернул его к действительности. — Все народы, и мы, и сыроеды, и коряки, и юкагиры, и таньгу — все считают только себя настоящими людьми.

            — Кто из нас прав?

            — Откуда мне знать? — хохотнул старик. — Может, правы все. Может, все ошибаются. Важно не это. Важно то, что я был в Улык и говорил о тебе с шаманом.

            — Что ему от меня надо? — спросил Элгар. — При нашей первой встрече он испугался…

            — Иный очень стар и болен, — прервал Умка. — Говорят, шаман не может умереть, не оставив преемника.

            — Если он так любит жизнь, зачем умирать? — Элгар вспомнил молодых жен шамана и его жилье, заваленное подношениями и сокровищами, и жадность, с которой дряхлый старичок принял дурную воду.

            — Это не ему решать. Иный подчинил себе могучих кэле, но и сам отчасти пребывает в их власти. Духи приказывают Иныю умереть, и он поневоле ищет себе замену.

            — Значит, я нужен ему…

            — Я всегда знал, что ты однажды станешь шаманом, — сказал Умка.

            Элгар остановился. Стать шаманом? Он подумал о судьбе, которая ждала его, пожелай он прибыть по зову Иныя и перенять его секреты. Быть шаманом означало сытую и долгую жизнь, всеобщее уважение и почет. Шаманов сторонились, но им оказывали всяческие почести. Юноша попытался представить себя на месте Иныя, в окружении молодых красавиц и бесчисленных подарков. Он попытался вообразить, как на благо людям станет предсказывать погоду и отправлять прошения богам.

            Ничего.

            Эти образы не вызывали в Элгаре никакого отклика. Чужая жизнь, чужие желания, чужие мечты. Он и сам был чужаком. Его подобрал и воспитал человек, но Элгар не чувствовал себя причастным к миру луораветлан.