Евгений Решетов - Полночь - время колдовства

       Наконец Каститас кашлянула и сказала:

       - Я буду передавать тебе слова матери.

       - Хорошо, - вымолвил я, стараясь унять дрожь в голосе.

       - Мое имя Ветус Пантониса Провидус. Я не причиню тебе вреда, пока ты не будешь угрожать моей семье. Я глава ковена Темные Нити.

       Каститас замолчала. Я хотел что-нибудь сказать, представится, но девушка так на меня зыркнула, что я понял - я здесь, чтобы слушать, всё, что им нужно, они обо мне знают.

       Раздался еле слышный скрип. Это выдвинулся ящик из стола. Ведьма Ветус протянула скрытую рукавом руку над ящиком и тут же ей в пальцы прыгнула небольшая иголка, доселе лежавшая там.

       Каститас сказал:

       - Дай ей свою правую руку, и не сопротивляйся.

       Я последовал словам девушки и вытянул дрожащую руку. Глава ковена обхватила мою кисть руками и уколола в палец иголкой. Выступила капелька крови. Ведьма быстро присосалась к маленькому проколу кожи. Я инстинктивно хотел отдернуть руку или дать ей по роже свободной рукой, но хватка ведьмы была железной, а мой страх перед ней большим, поэтому я смерился, хоть и корчился на стуле. Она все так же высасывала кровь из пальца, даже не заметив моих трепыханий. Это было омерзительно, отвратительно. Я хотел блевануть и давился одновременно, но усилием воли сдерживал свой организм от таких крайностей. Я думаю, ведьма была бы не рада увидеть мой ужин у себя на столе.

       К моему несказанному облегчению, через несколько секунд Ветус отпустила мою руку и откинулась на спинку кресла. Я тут же начал баюкать конечность. Боли совсем не было, но это было страшнее ее. Мерзкая ведьма высосала мою кровь. Пусть не всю, но мою же!

       - Ну, что? - быстро спросила Каститас.

       - Хреново, - сказал я, прекрасно зная, что она спрашивала мать.

       Ведьма не стала наказывать меня болью за дерзость, и я удивленно посмотрел на нее. Она через секунду изумленно на меня. Затем встала и уважительно поклонилась главе ковена. В ее глазах застыло восхищение.

       - Что случилось? - тихо спросил я Каститас.

       - Не зря мы оставили тебе жизнь. Ой, не зря, - загадочно произнесла девушка. - Ты еще принесешь нам много пользы.

       Ветус Пантониса Провидус сделал жест рукой, чтобы мы выметывались из комнаты. Напоследок я бросил на нее быстрый изучающий взгляд. Она была явно довольно. Ее чудовищные глаза лучились самодовольством. Будто она провернула нечто действительно заслуживающее пристального внимания.

       Я опередил Каститас и первым выскочил из логов ее страшной матушки. Девушка была явно чем-то возбуждена. Я почти физически ощущал, как ее бьет дрожь.

       - Что случилось-то, расскажи. Что такого она почувствовала в моей крови? - лихорадочно проговорил я. - Я ничем не болен? Это не оленье бешенство?

       Ведьма, словно не слыша меня, начала быстро говорить:

       - В кого ты такое трепло?

       - У меня есть оправдание - я живу в первый раз.

       - Завтра в полдень встречаемся в той же таверне. Сумеешь ускользнуть на весь день из лагеря?

       - Вряд ли, у нас сейчас жарко, - ответил я уклончиво.

       - Тебе надо как-то суметь, или придётся дезертировать. Если твоя жизнь в мире солитусов будет мешать планам матушки, то тебе придётся завязать с этим, и жить только в мире колдовства. Ты понял?

       - Да, - произнес я без энтузиазма. - А кто такие солитус?

       - Люди никак не связанные с миром колдовства. Ты сейчас "модикус" - человек связанный с миром колдовства, но не владеющие колдовством.

       - А я и не знал, - с иронией сказал я.

       - Ты много не знаешь, - произнесла девушка и зашагала по лестнице, я поскакал за ней.

       В лагерь мы отправились тем же способом, что и прибыли в замок главы ковена Темных Нитей Ветус Пантонисы Провидус под названием Малум Енс, на грифоне Лео, который явился на залихватский свист девушки. На вопрос: "Была ли она пиратом?", ведьма заставила мое сердце сжаться от боли.

Глава 5

       Утро следующего дня вроде бы начиналось как обычно, если не считать, что из-за ночных приключений я зверски не выспался. Солдаты, и я в том числе, оделись по команде сержанта и начали покидать казарму, как вдруг Бленти притормозил меня и сунул клочок бумаги в руку и показал глазами на выход из лагеря. Я покинул шеренгу, а затем и лагерь. Выйдя наружу развернул бумажку. Там был написан адрес. Я, ничего не понимая, решил проследовать по указанному местоположению.

       Пока шел в город, думал: "Почему для чего-то важного использовали пергамент, а для обыденных вещей бумагу?". Даже когда проник сквозь ворота в Армейн, достойного ответа, увы, не нашел.

       Так, что там дальше. Город я знал плохо, поэтому только по подсказки прохожих, нашел низенький одноэтажный дом, прилепившийся к городской стене. Деревянный с покосившейся крышей и забитыми досками окнами, он не внушал доверия. Я живо представил, как там расчленяют младенцев и пьют кровь из их черепов. Общение с ведьмами накладывает свой отпечаток, и пусть они пока ни в чем подобном не замечены, но после того, как я узнал, зачем Каститас нужны крестьяне, по-другому о них думать не мог.

       Я стоял на улице, возле дома и совершенно не знал, что мне делать. Стоять и глазеть - не самый лучший вариант. Набравшись смелости, постучал в крепкую, дубовую дверь. В отличие от дома, она производила солидное впечатление.

       Через минуту дверь открылась. Я горько выдохнул, хотел уже уйти, но не успел. На пороге стоял сутулый старичок с шикарной плешью, обрамленной жидкими, седыми волосами. Его крючковатый нос, нависший над серыми губами, слегка подрагивал, будто он нюхал воздух. Маленькие, бесцветные глаза, спрятавшиеся в набрякших веках, тщательно осматривали меня. Я же смотрел на покрытые волдырями руки и засаленный, в прорехах и разноцветных пятнах, халат.

       Он произнес скрипучим голосом:

       - Заходи.

       И посторонился, пропуская меня. Я поник внутрь дома и оказался в маленьком коридоре с тремя дверьми.

       - Снимай верхнюю одежду и иди в лабораторию, - сказал старик и, толкнув дверь в конце коридора, скрылся за ней.

       Я снял акетон, повесил его на гвоздь возле двери и пошел за стариком. Осторожно открыл хлипкую дверь и попал в небольшую комнату. Первое, что увидел это печь, я интерпретировал ее как алхимическую, так как видел похожий рисунок в книге. Она обладала отличительными особенностями - это смотровое окно и множеством фитилей для регулировки нагревания. Возле нее лежали дрова, и стоял бронзовый кувшин. Готов поклясться, что он был с растительным маслом. Ибо алхимики использовали его для того чтобы топить печь.