Алексей Герасимов - Мерзкий старикашка

Ага, а сарафанное радио о моем участии заранее уведомит прихожан, и можно рассчитывать на более щедрые пожертвования по такому поводу.

Нет, мне не то чтобы жалко, но жаба по поводу того, что лично мне с этой радости ничего не перепадет, как-то очень уж ощутимо давит.

- Не вижу никаких причин отказаться, преподобный. И сам хотел просить вас о такой чести. - малое прещение запрета на участие в службах не налагает, так что местные боги, ежели они вдруг все же есть, не должны обидеться. - О подобной милости для своего послушника не прошу, он еще не принимал обетов, да и отдохнуть ему надо перед завтрашним действом.

Подавшись чуть вперед я заговорщицким тоном добавил:

- Мы с отроком измыслили, как Церкви посрамить смотрителя корреры и главу гильдии танцующих с быком.

- Надо же! - изумленно воскликнул Ампура. - Молю вас, брат, поделитесь скорее - как?

- Э-ле-мен-тарно, архипастырь! Завтра послушник выйдет на танцовище!

Главный городской поп так и сел.

- Но... Как же?.. А... - только и выдавил из себя он.

- Исключительно во славу Святого Сердца, разумеется. - добавил я. - Правда я, отправляясь в путь, не прихватил из монастыря никаких достойных атрибутов, дабы юноша, появившись в коррере, мог их как-то явным образом продемонстрировать. Ну, какую-то крупную ладанку, например - Тумилу можно будет ее снять перед началом действа, повесить на стену и вознести краткую молитву. Как вам такой вариант, а?

- Блестяще. - прошептал архипастырь.

Ну еще бы. Ты ж, поди, не за ради ублажения богов смотрителю молебны навязать пытаешься, а за соответствующую оплату.

- Я сегодня же пришлю вам что-нибудь соответствующее.

- Имеется одна небольшая сложность, преподобный. - вздохнул я.

- Я могу помочь разрешить ее каким-то образом? - в Ампуре с каждой секундой росло воодушевление.

- Возможно. - кивнул я в ответ. - Для выступления на танцовище нужен бычий спотыкач, но на по-настоящему хороший, боюсь, у меня не хватит денег. Конечно, князья Тимариани, Софенине и Хатикани, без сомнения, ссудили бы мне потребную сумму, но посвящать в дела Церкви светских владык, это как-то...

- Я понял вас, брат Прашнартра. - архипастырь поднялся. - Пришлю пару драм вместе с реликвией. А теперь, прошу простить - перед торжествами у меня еще есть куча дел.

Так-так, и насколько ж мое присутствие на службе и выступление Тумила твои акции поднимет, что ты даже не поморщился при разговоре за деньги?

Я ополоснул архипастыреву чашку, налил себе чаю из самовара и принялся доедать пирожные - зачем добру пропадать?

Остаток дня прошел спокойно и без визитеров. Я выяснил, что - да, - судить танцы с быком будет сам князь с Большой Горы (и что за свое всегда беспристрастное судейство он пользуется у горожан большим авторитетом), и что гости князя приглашены с ним и отцами города в особую ложу корерры, посидел немного в библиотеке, проинструктировал явившегося с тюком обновок Тумила по применению присланного преподобным Амтурой здоровенного знака Святого Сердца (серебряного и на серебряной же цепи - обратно фиг отдам, а если архипастырь будет этим недоволен, то может на меня царю пожаловаться) - юность к просьбе старости проявить перед началом состязания благочестие отнеслась с пониманием, ну или, по крайней мере, не фыркала недовольно, - затем поужинал, да и отправился в Пантеон.

На службу, в которой мне отвели почетную обязанность ассистировать самому архипастырю Тампуранка (а в монастыре ни разу такого не доверяли!) во время принесения искупительных жертв, приперлась вся знать и денежные мешки города, хотя, разумеется, весь его зал они не заполнили - только первые ряды. Большинство же составляли простые горожане, пришедшие искренне, а не потому что положение обязывает, помолиться. Ну и на диковинку поглазеть - монаха из горной обители.

Чего я, на самом деле, по дороге к храму только про себя из бесед прохожих не узнал - люди, понятно дело, сплетничали и обменивались новостями. И что святой я, и чудотворец, и еду-де я чуть ли не возвращать Кагена из мертвых...

А вот про завтрашний танец с быками, к моему удивлению, не судачили. Нет, предстоящее действо на самом деле, конечно, обсуждали, но лишь в плане предвкушения забавы и битья об заклад, что танцор такой-то запросто уделает танцора имярека, и все тому подобное, а вот о грядущем участии моего стремянного толпа не знала - гильдия и смотритель корреры сохраняли все подробности завтрашнего действа в строжайшей тайне, вплоть до имен участников. Меня так и подмывало сделать вброс информации в толпу - едва сдержал себя от искушения.

Служба прошла в торжественно-штатном режиме, сбор даров и жертв от населения, судя по довольному лицу архипастыря, вполне оправдал надежды клира, после чего простой народ начал праздновать Вознесение Сердца, а я ушел обратно во дворец наместника - отдыхать. Старенький я уже, все же...

Несмотря на общую утомленность, сон пришел ко мне далеко не сразу. И далекий шум гуляющей толпы мешал, конечно, не без этого, но основной помехой был все же не он. Мысли. Мысли лезли в голову, тревожные и дурацкие. Оказывается, я всерьез переживаю, не приключится ли чего с Тумилом завтра на танцовище - привязался к мальцу, получается, как к родному.

Периодически совесть, или что там у меня вместо нее, требовала подорваться, идти, разбудить парня, отчитать и участие в корриде запретить напрочь. Намекала, что если что-то с парнишкой произойдет нехорошее, - а бык, гадина такая, он ведь не только убить, он и покалечить может, что в рамках местных реалий неизмеримо худший исход, - то я себе этого не прощу.

Разум возражал, что слово Тумилу уже дано, и забирать его обратно - уронить свой авторитет в глазах парня так, что ниже некуда. А с учетом того, насколько он был счастлив получив "последнего быка", так и врага нажить можно.

Промаявшись так часа два, я истово и искренне взмолился: "Боги этого мира, если только вы есть - помогите завтра мальчику! А то ведь вас и отменить можно!"

И, убаюканный приятными мыслями о доходах казны при секуляризации церковного имущества, уснул сном праведника.

На следующий день, после краткой утренней службы в дворцовой часовне и завтрака, князья, первый десятник Касец, а также прибывающий инкогнито почти что царь Ашшории отправились в корреру, куда уже стекался подогретый ночными празднованиями, переходящими в утренний опохмел, народ. Мы заняли свои места в ложе, зрители расселись на трибунах (было там явно тесновато, так что некоторые лихие головы забрались аж на самую кромку стены корреры и наблюдали за действом на танцовище оттуда), после чего хранитель произнес краткую речь о священном торжестве, верности традициям, доблести плясунов и тому подобном, закончив ее словами "и мы начинаем танец с быком, ежели будет на то дозволение благородного Хурама, наместника Тампуранка и всего Запоолья!"