Джо Аберкромби - Полмира

Досдувой убрал промасленную тряпку с обуха своего огромного топора.

— Шансы умереть тоже увеличиваются.

— Но кто хочет встретить Смерть старым, у огня? — И зубы Одды засияли от слюны, когда он блеснул своей безумной ухмылкой.

— Такой исход кажется не таким уж плохим. — Фрор сунул руку в мешок и вытащил ее покрытой синей краской, прижал к лицу, растопырив пальцы, и оставил на нем огромный отпечаток ладони. — Но я готов.

Бренд не был готов. Он стиснул щит, на котором Рин нарисовала для него дракона — казалось, это было сотню лет назад и за полмира отсюда. Он стиснул древко топора, его ладони все еще болели под бинтами от ожогов, оставленных веревками. Люди Конного Народа постоянно двигались, их отряд то распадался, то снова собирался. Они струились по равнине, как быстротекущая вода, подбираясь все ближе, белое знамя развевалось под рогатым черепом. Бренд уловил мелькание храбрых лиц, звериных лиц, воинственных лиц, их зубы были сжаты и глаза выпучены. Их было так много.

— Боги, — прошептал он. Неужели он на самом деле выбрал это? Вместо милой, безопасной, скучной жизни в кузнице Гаден?

— Скифр! — тихо и нетерпеливо прокричал Отец Ярви.

Пожилая женщина сидела позади них, скрестив ноги под одним из деревьев, хмуро глядя на погасший костер, словно решение их проблем могло скрываться среди углей.

— Нет! — отрезала она через плечо.

— Стрелы! — пронзительно крикнул кто-то, и Бренд увидел их. Черные осколки высоко взлетели, их снесло ветром. Одна вонзилась в землю рядом с ним, перья на конце подергивались. Небольшой порыв ветра мог отнести этот маленький предмет из дерева и металла ему в грудь, и он умер бы здесь под кровавым небом, и никогда не увидел бы снова свою сестру, или доки, или мусорные кучи Торлби. Даже то, что всегда ненавидел, выглядит чудесно, когда вспоминаешь об этом в таком месте, как здесь.

— Выстроиться в стену, ленивые псы! — взревел Ральф, и Бренд протиснулся между Оддой и Фрором. Дерево и металл стукнули, когда они сомкнули щиты, кромкой под соседним слева и над соседним справа. Тысячу раз он делал это на тренировочной площадке, руки и ноги двигались сами. Это было к лучшему, поскольку в его голове была только муть. Мужчины с копьями и луками толпились позади него, похлопывая первый ряд по спинам и одобрительно ворча. Те, кто были без щитов, ждали, чтобы убить любого, кто прорвется, чтобы заткнуть прорехи, когда кто-то упадет. Когда кто-то умрет. Потому что сегодня здесь кто-то умрет, и скоро.

— Да еще и до завтрака, сволочи! — выкрикнул Одда.

— Если бы я собирался кого-то убить, я бы предпочел, чтоб он был голодным, — фыркнул Фрор.

Сердце Бренда билось так, словно было готово взорвать его грудь. Его колени тряслись от желания убежать, челюсть плотно стиснулась от необходимости стоять. Стоять со своей командой, со своими братьями, со своей семьей. Он выгнул плечи, чтобы почувствовать, как плотно они к нему прижались. Боги, ему нужно было попи́сать.

— Откуда у тебя этот шрам? — прошипел он.

— Сейчас? — проворчал Фрор.

— Мне хотелось бы умереть, зная что-то о своем напарнике.

— Отлично. — Ванстер безумно ухмыльнулся, здоровый глаз белел посреди того синего отпечатка руки. — Когда ты умрешь, я тебе расскажу.

Отец Ярви сидел на корточках в тени стены щитов, выкрикивая слова на языке Конного Народа, давая шанс Отцу Миру. Но не было никакого ответа, кроме стрел, стучащих по дереву, порхающих над головами. Кто-то закричал оттого, что стрела попала ему в ногу.

— Сегодня правит Мать Война, — пробормотал Отец Ярви, поднимая свой изогнутый меч. — Ральф, научи их стрелять из лука.

— Стрелы! — крикнул кормчий, и Бренд шагнул назад, наклоняя щит, чтобы открыть проем, через который можно выстрелить. Ральф вышел вперед рядом с ним со своим черным туго натянутым луком, тетива яростно звенела. Бренд ощутил ветерок от летящей стрелы на своей щеке, шагнул обратно и снова сомкнул кромку своего щита с кромкой щита Фрора.

Раздались пронзительные завывания, когда стрелы отыскали свои цели, и команда засмеялась и принялась глумиться, высунув языки и демонстрируя свои храбрые лица, звериные лица, воинственные лица. Бренду не очень-то хотелось смеяться. Ему хотелось пи́сать.

Конный Народ был известен своими быстрыми атаками и отходами, они запутывали своих врагов и изматывали своими луками. Но хорошо составленную стену щитов трудно пробить одними стрелами, и к тому же тот роговой лук Ральфа был даже страшнее, чем выглядел. С высоты их маленького холма у него была больше дальность, и, несмотря на годы, его прицел был смертельным. Он слал одну за другой свистящие стрелы с покрытого травой холма, спокойный, как стоячая вода, терпеливый как камень. Еще дважды команда радостно вскрикивала, когда он свалил лошадь, а потом выбил всадника из седла, и тот упал в траву. Остальные отпрянули из предела досягаемости его лука и начали собираться.

— Они не могут нас окружить из-за реки. — Отец Ярви протолкался между ними чтобы взглянуть поверх щита Одды. — Или использовать своих лошадей среди валунов, и у нас высокая площадка. Моя левая рука выбрала хорошее место.

— У меня это не первый танец, — сказал Ральф, выпуская очередную стрелу. — Они придут пешком и разобьются об нашу стену, как Мать Море о скалы.

Скалы не чувствуют боли. Скалы не проливают кровь. Скалы не умирают. Бренд встал на цыпочки, чтобы посмотреть через стену, и увидел ужаков, спрыгивающих с седел, готовящихся к атаке. Их было так много. На его взгляд, они превосходили членов команды Южного Ветра по численности примерно два к одному. Может больше.

— Чего они хотят? — прошептал Бренд, напуганный ужасом в своем собственном голосе.

— Есть время раздумывать о том, чего человек хочет, — сказал Фрор. В его голосе ужаса не было вовсе. — А есть время раскраивать ему голову. Тут как раз второй случай.

— Мы задержим их здесь! — рычал Ральф, — и когда я крикну «вперед!» мы погоним этих ублюдков с холма. Погоним их, поразим их, растопчем и оставим милосердие для другого дня, слышите? Стрелу.

Щиты разомкнулись, и Бренд уловил проблеск бегущих людей. Ральф отправил свою стрелу в ребра ближайшему из них, тот свалился, завывая и моля о чем-то своих друзей, пока те бежали мимо него.

— Спокойно, парни! — крикнул Ральф, отбрасывая свой лук и поднимая копье. — Спокойно!

Вокруг него люди рычали, плевались и бормотали молитвы Матери Войне, вздохи эхом отражались от дерева перед ними. Закапали редкие капля дождя, оставаясь росой на шлемах и кромках щитов, и Бренду теперь захотелось пи́сать больше, чем когда бы то ни было.