Поединок с судьбой - Денис Григорьев
Ого как. Да уж, вот ведь откровение. Да за такое — любой демонолог душу продаст. Нигде таких предположений не читал.
— Ну и? Стало быть, драться ты со мной не хочешь, и возвращаться обратно не хочешь. А хочешь ты чтобы тебя младшая помощница Всеблагого лично упокоила. Ты так уверена, что она сюда заявится?
Ааха покрутила рогатой головой, показывая, что не уверена.
— Ну, и какие ты видишь этой ситуации перспективы?
— Пока не знаю, но, до перспектив — ещё дожить надо. Вон, смотри, по земле трещины пошли. Жди, когда хоть что нибудь видимое, кроме тёмного ветра, появится, и сразу бей.
— Ветер? Какой ветер? Я ничего такого никогда не слышал.
— А среди живых, вообще, мало кто про такое слышал, последний прорыв — больше трёхсот лет назад был.
О как, триста лет, это, часом, не во времена Посланника?
— Ветер будет непростой, он будет стараться расчистить место для явления Владыки. Ты стой, и ковчежец держи между собой и ветром. А вдруг, да выстоишь. А я тебя сзади подопру.
— Ты? Меня? Сзади? А как же — святой уголек?
Демонесса тяжело вздохнула.
— Да, ничего приятного; держи, пожалуйста, на вытянутой руке, попробую выдержать. Если ты не устоишь, и тебя сдует, то ты не успеешь ткнуть своим мечом, который не меч. И тогда — здесь воцарится ад. И это никакое не преувеличение. Владыку просто так «забороть» не удастся. Во всяком случае, сразу. И твоя участь будет куда легче моей. Скорее всего, ты погибнешь сразу, ну, или в первые мгновения после возникновения «проклятой земли». А вот меня ожидают «преинтереснейшие» времена.
— Понял, ну, ты это, Ааха, держись там: кажется, начинается.
От сети трещин в базальте, на месте, куда упала отрубленная голова, повеяло лёгким ветерком. Я поудобнее перехватил саблю. Разобраться бы, во всём этом, детально. Сколько у Аахи топоров в поясе? Как здесь оказался учитель? Теперь ясно, что он имел ввиду, говоря про «божью справедливость». Тоже мне, боженька нашелся. Ужу понятно, что это именно он мне подыгрывал, и ради этого, всю канитель с дуэлью и затеял. Кстати, где он? Я мысленно воззвал «Учитель». И тут же пришел ответ.
— Ну, и что тебе надо от старого, умирающего мага?
— Шиндак, ты это чего, вдруг, помирать собрался, ты же сейчас должен в нашем больничном корпусе лежать.
— А я там и лежу. А помирать мне, к слову, уже давно пора, только вот, хорошего повода найти не мог.
— Учитель, а если я возьму, да как приду, и над телом надругаюсь? Я теперь крутой и очень опасный, с демонессой вот, плечом к плечу, спиной к спине, так сказать, против адского зла и мелкого лавочника встали, прости господи. Отставить помирать.
— Ты это, шашни с демонессой брось, пусть с ней святоши разбираются. А дырку эту проклятую, таки попробуй заткнуть. Уж очень жалко мне родную козлиную жопу. Сколько здесь корешей в море легло, а сколько я разных оболтусов выучил, эх. Вот думал, уйду на покой, закончу свою большую книгу по «мозга человеческого магическому излечению». Детишек, ваших с Юкки, понянчу. А тут — вот это всё.
— Ты, лучше, расскажи, учитель, как ты вообще смог защиты дуэльного круга пробить? Я сколько раз с ним работал, это же ж монолит.
— Монолит-то монолит, да на моей крови стоит. Я, Этти, строил эту арену, не сам, конечно, но, как мастер астрала, осуществлял надзор и последнюю доводку всего комплекса плетений. Ну и, сам понимаешь, времена были весёлые, пиратские. Вот и оставил себе тайную лазейку к контурам управления. Уж и думать про неё забыл, а тут — вот такое. А, ведь, какой мерзавец оказался, мало того, что рабовладелец, так еще и душепродавец, худший из возможных вариантов демонолога. Молодцы вы, что всыпали ему.
— Шиндак, это ты сейчас Ааху похвалил?
— Ой, чур меня, подведешь почти покойного архимага под монастырь. Мне сейчас со святыми помощниками тяжбу вести, за души своей положение, а тут еще и такое. Всё, иди, победи там всех, ну, и, как закончите, схорони меня на восточном мысу, в гробнице капитанов. Всегда любил это местечко, да и к друзьям поближе.
— Прощай, учитель.
Я выскользнул из сладкого тумана мыслеречи и понял, что у меня, возможно, сломаны пара рёбер. Меня прибольно колотили по спине.
— Да очнись ты уже, колдун недоделанный.
— О как, теперь стало быть колдун, а до этого воином был, чего так?
— У нас, «детей эфира»…
Я даже оглянулся на неё, чтобы глянуть, не издевается ли? Глаза, вроде, серьёзные, никакой улыбки на лице. Впрочем, кто их, демонов, знает.
— …да-да, представь себе, даже самоназвание имеется, у тех, кому это интересно. Так вот: у нас, детей эфира, колдун — это что-то вроде оскорбления. Лёгкая добыча, лёгкая еда. Тот, кто предает своих за толику силы. А воин — это уважительное обращение. Тот, кто бьётся до последнего, тот, чей дух не сломить, достойный соперник, достойная добыча. Понял?
— Вполне, а зачем рёбра-то ломать было?
— Ой, неженка. Целые твои рёбра, уж можешь мне поверить, хищник добычу не испортит.
Это она меня что, так ободряет? Обернулся, глянул, ох же ж и улыбочка, а клыки-то какие.
— Хватит на меня смотреть, ты на портал смотри, ветер усиливается, и дрянь свою святую подальше от меня держи, больно же.
Я перехватил в левую руку цепочку с ковчежцем. В правой обнаженный «шип». Барышня ухватила меня сзади за бока, и… Непередаваемые ощущения, я чуть не рванул из цепких объятий, несмотря на сложность ситуации, когда понял, что это. Ааха оплела мою правую ногу хвостом, не иначе как, для устойчивости. Ну всё, теперь, наверное, можно и с этим дьяволом, как там его, Витиалом, рубиться. Теперь я видел всё. Я перевёл внимание на крошащиеся и расползающиеся трещины в базальте. Ветер начал набирать силу, превращаясь в ураган. Нас с Аахой начало оттаскивать от свежеобразовавшегося пролома. И тут, пузырь, до этого закрывавший дуэльную площадку сверху, превратился в огромную, мне показалось, старческую, руку, и
