Поединок с судьбой - Денис Григорьев

и тьму, с той стороны приползающую, изгоняя. Очень интересный старичок, наговорил мне уже столько всякого, что я готов поверить, будто на него несколько шпионских сетей в Лаоре работает. В том числе, и в моем родном Лидаре. Многое обещал: с роднёй помирить, святой силе обучить, что мертвяков и тьмы порождения развеивает не хуже огненного шара, а то и лучше. Обещал дело дать. А сегодня вот, пригласил меня в прибрежный кабак, самый, что ни на есть, затрапезный, «пару кружек опрокинуть». И сказал, что новости у него появились. Причем, такого толка, что я не просто соглашусь на его предложение, но, тут же, все позабыв, облачившись в рясу, отправлюсь святости набираться. Пожелаю, стало быть, уехать с ним на ближайшем корабле. И сижу я, как дурак, возле окошка с видом на бухту, единственное пристойное место в забегаловке. Как зашёл — узнали, столик уступили. Еще бы не узнали, я, когда Юкки месяц назад искал, весь город на уши поставил. Ну, а потом, после дуэли, говорят, тот тёмный туман наши магики со святошами, ещё неделю «выпаривали», опять же — весь город в курсе. О, заходит чудо святое, отец Митас… оглянулся — и ко мне.

— Приветствую святого человека.

Я, как полагается по этикету, поднялся, отставил стул поудобнее, указал за стол.

— Будет ли уважаемый сегодня что ни будь, кроме воды?

Старикан на меня глянул, хитро прищурился и улыбнулся.

— Пива пару кружечек закажи, и пару стаканчиков с чистой водой, и пару пустых, ну, и капустки квашеной, и рыбки жареной. Уж больно мне охота, юноша, изведать ту страшную дрянь, что ты во фляге на поясе, справа, таскаешь.

Я встал как ушибленный, посмотрел на дедушку, потом подошёл к стойке и заказал всё перечисленное, плюс лепешек тарелку и жаренные колбаски с зеленым лучком и помидорами мелкими. Закусь — так закусь, это-то понятно. Но как этот старый хрыч про изобретение нашего Алхимыча прознал? О нём, ведь, не всякий препод в Коллегии знает, а Алхим отдельно просил язык не распускать, у раствора, пока, даже названия толкового нет. Промеж собой — «горючкой» зовем, за дивные свойства. И вряд ли кто из наших, святому отцу, сколь угодно благостному, чужой секрет бы выдал. Разве что, сам Алхимыч. Но, это на него не похоже. Там серьезный научный подход. Пока все не изучит, да не проверит, чужим людям точно допуск не даст. Дела…

Ну ладно, надеюсь сам расскажет. Подхожу с подносом, расставляю блюда по столу, начисляю по маленькой, развожу. Сажусь и начинаю пристально в глаза смотреть «гостю дорогому». Деда за стаканчик взялся, поднял:

— Ну чего, стало быть, поднимем чару за Посланника, и путь его путь будет лёгок и уверен.

— Уважаемый отец Митас, а вы точно лет на триста не ошиблись?

Старичок хитро на меня зыркунул и добавил:

— А я, может, за его свершения в небесном саду выпить решил.

— Ну, как скажете.

Я тоже поднял разведенную горючку, залил в себя, и, тут же, осадил помидоркой и маленькой, разогретой свинной колбаской.

Дедуган, сначала, поморщился, затем, прислушался к себе, и, в конце концов — заулыбался.

— Ох, и эликсир в вашей коллегии зреет. Чую, перевернет он, в свое время, разумение о питие.

— Это, конечно, да. Но скажите, с какой целью вы взялись за мной следить?

— А из чего вы, юноша, столь печальный для меня вывод сделали?

Я невольно усмехнулся. Ну и нахал, «фляжка, которая справа», и вкус гадостный знает, может, случайно подсмотрел? Ага, подсмотрел, с какой стороны я фляжку одеваю, а, главное, какое в ней содержимое, тоже подсмотрел. В Коллегию не заходя. Это при том, что живу я сейчас — в нашем с Юкки, домике, один.

— А вы как полагаете, уважаемый, из каких таких соображений?

— Неужто, всё дело в том, что я угадал, с которой стороны у вас фляга с зельем алхимическим, которое вы все, кто о нем знает, в тайне бережёте, да про меж себя «горючкой» называете. А бедный ваш алхимик просит тайну сохранять. Главное, чтобы не спился совсем, на себе опыты производя, дабы свойства нового алхимического декокта изучить. Всё верно?

Вот же ж, блин. Ему что — всё Евсей рассказал, что-ли, а он тут в пророка играет.

— Да, именно в этом и дело.

Старичок, неспешно «пощипав» жаренную рыбку, вновь двинул ко мне стакан, дескать, давай, обновляй. Я опять разлил по капелюшечке, разведя концентрат нужной порцией воды.

— А подскажите-ка мне, уважаемый, каким ещё образом, можно получить данные сведенья, если допустить, что ни к подсматриванию, ни к опросу ваших коллег я не прибегал?

Ну, какие могут быть варианты? Первое, и, почти, единственное — маг астрала с уникальным талантом в телепатии. Ну да, отчего бы и не быть такому специалисту у снежного престола. Я-то, в последнее время, даже защитных амулетов не ношу. От кого защищаться-то?

— А вы, отец Митас, стало быть, мысли читать обучены?

Старичок хмыкнул, смущенно улыбнулся. Так, значит, я угадал?

— Вот чему Всеблагой не сподобил, так это чтению мыслей. Даже с побрякушками колдовскими — ну никак не выходит. Ещё какие-нибудь мысли будут?

Ну «валит» старик, аж вновь на сдаче зачета себя почувствовал. Так, прослушку и опрос отметаем, может быть, наблюдение через артефакты? Прямо внутри нашей коллегии? Ох, хочу я глянуть на такого наблюдателя. Пока отбросим, какие ещё версии? Митасу точно известно про раствор, вплоть до вкуса, неужто сноходец? Слыхал я про шаманов-духовиков, способных во сне явь видеть и запоминать.

— Вы, уважаемый, во сне, духом по другим местам парите, и умеете, проснувшись, помнить увиденное?

— Уже ближе, сделайте последний шаг, Этьен Конталь, я в вас верю.

Верит он в меня… а я уже в себе сомневаться начал. Значит, не сноходец, но ближе, чем телепат. Стоп-стоп-стоп, я что-то такое уже думал, точнее ругался, ну да, провидец хренов. ПРОВИДЕЦ? Пророк — в смысле — живой предсказатель будущего? Да идите вы, они же живут не больше года, да и то, их, вроде бы как, из монастырей не выпускают, если конечно провидцы настоящие, а не «дай ручку, чего сейчас нагадаю».

— Э-э… святой отец, мне тут пришло в голову, что если я прав…

И тут старый хрыч меня перебил.

— То такую информацию — точно никак нельзя произносить в людном месте.

Старик победно улыбнулся.

— Именно по этому, я и выбрал сие заведение. Публика в нем сегодня будет, как обычно, не слишком любопытная. И ничего более, чем вялый интерес к