Песня Волчьей луны (СИ) - Лариса Петровичева
На втором этаже их встретил Лотар — канцлер посмотрел на Арьяну очень пристальным, пронизывающим взглядом и спросил:
— Ваше высочество, вам знакомо имя Габриэля Ваньяцци?
— Никогда не слышала о таком, — честно ответила Арьяна, и взгляд Лотара смягчился: теперь это снова был заботливый дедушка, который искренне переживал о внуках. — Кто это?
— Студент с полуострова, — Лотар пошел вместе с ними в сторону княжеских покоев, и Арьяна подумала, что если студент жив, то его сейчас наверняка пытают. — Его высочество сегодня выступал на вручении дипломов в Техническом университете. Негодяй проник туда.
— Как себя чувствует князь? — спросила Арьяна.
— Ваньяцци выстрелил трижды, два раза попал. Государь уже вне опасности, но ему нужно отдохнуть, — они остановились возле офицеров княжеской охраны, которые застыли возле дверей в покои Кигана, и Лотар, нахмурившись, добавил: — Впрочем, вы обязательно должны зайти. Где Ирвин?
— Я не знаю, — ответила Арьяна, и холод снова шевельнулся в груди. В Кигана стреляли. Ирвин пропал. Они все рухнули во что-то очень плохое.
“Странные вещи меня настораживают”, — сказал Ирвин, когда они сидели на берегу озера. Вот они, странные вещи. Странные и страшные.
“Я должна увидеть его живым, — подумала Арьяна. Тревога становилась все сильнее — ворочалась в животе, комкалась тошнотой, поднималась грозой у горизонта. — С Ирвином все должно быть в порядке”.
Он один из немногих людей, на которых она могла опереться. Он один из близких в чужой стране. Но сейчас это было неважно. Совсем неважно. Арьяна боялась за Ирвина просто потому, что он жил на свете. Они поженились, они провели эту ночь вместе.
Они не говорили о любви. Но это, возможно, как раз и была любовь.
Лотар толкнул дверь в княжеские покои — Арьяна и Бейлин потянулись за ним. Комнаты были наполнены сумрачной тишиной: ее едва разгоняли маленькие лампы. Арьяна увидела какие-то картины в позолоченных лампах, брошенную газету на письменном столе — наверно, князь читал ее утром, за чашкой кофе. Потом они прошли в спальню, и первым, кого увидела Арьяна, была Шейла — стоя на коленях возле огромной княжеской кровати, она держала Кигана за руку.
На этом ложе они занимались любовью и зачинали сыновей, подумала Арьяна. И вот он ранен и может быть, скоро умрет.
Кто-то вздохнул справа, возле окна. Сыновья Кигана были сейчас похожи не на волчат, а на испуганных растрепанных птенцов — они застыли в кресле, обхватив друг друга руками и не сводя глаз с отца. Киган был в сознании — одеяло прикрывало его до пояса, на груди была плотная повязка с проступающими кровавыми пятнами. Услышав чужие шаги, Киган повернул голову в сторону дверей и едва уловимо улыбнулся.
— Арьяна, — почти слышно прошелестел незнакомый голос, и только по движению губ Арьяна поняла, что это заговорил Киган. — Проходи.
Шейла обернулась к ней — в темных глазах была такая ненависть, словно это именно Арьяна трижды выстрелила в князя. Наверняка считала, что это король Якоб организовал покушение — должно быть, поэтому канцлер спросил, знает ли Арьяна студента Ваньяцци и следил, выскользнет ли правда на ее лицо.
— Как вы себя чувствуете, государь? — спросила она, сделав шаг к ложу. Всего один небольшой шаг.
— Это было неожиданно, — признался Киган. — Теперь, наверно, придется ходить везде с охраной.
— Чем я могу вам помочь? — с искренним сочувствием поинтересовалась Арьяна, и Шейла выпустила руку князя и поднялась от кровати.
— Лучше не суйся. Я говорила тебе: убирайся в свой Варандан, — гнев в ее негромком голосе обжигал, словно ветер из пустыни. Лотар среагировал моментально: встал между Арьяной и Шейлой и произнес:
— Ну прекратите вы, ее высочество здесь вообще не при чем!
— Как только она появилась, у нас сразу начались проблемы, — прошипела Шейла, не сводя с Арьяны глаз — жестоких, голодных. Она точно знала, кто именно виноват во всех их бедах, начиная с сонной чумы и заканчивая покушением. Киган шевельнулся на кровати и по-прежнему тихо, но очень отчетливо проговорил:
— Шейла, если ты не прекратишь, то я вышлю тебя из столицы. Нашей семье нужно единство, а не ссоры.
Шейла обернулась к нему — ясно было, что сдаваться она не собиралась.
— Она тоже твоя семья? После того, что ее отец сделал с нашей страной?
— Выйди немедленно, — распорядился князь, и Шейла словно бы на миг превратилась в воздушный шар, из которого выпустили воздух. — Арьяна, где мой брат?
— Я не знаю, — ответила Арьяна. Лотар бросил взгляд в окно и вдруг качнулся назад, словно там, в дворцовом парке, было что-то невыразимое. То, на что у него едва хватало сил смотреть.
— Господь милосердный… — выдохнул он. — Вы только взгляните туда!
* * *
Земля обжигала лапы. В воздухе сгущались запахи — такие разные, такие плотные. Казалось, их можно пить.
Вечерний ветер обдувал голову — когда он прикасался к шерсти, Ирвину становилось пусть немного, но легче.
Выбежав в заросший сад и бросив взгляд назад, он принюхался и примерно понял, где находится: Сады Саавери. Здесь столичная знать проводила лето на дачах, которые ничем не уступали дворцам. Надо же, у Мейв здесь тоже был дом.
Мейв не была в нем одна — на ее крик в сад выбежала чуть ли не дюжина мужчин в форме без знаков отличия. У одного из них, белобрысого пузана, было ружье: на него-то Ирвин и бросился, надеясь, что пузан не успеет выстрелить.
Так и случилось — пузан растерялся, замешкался. Видно, был не готов к тому, что волк вырвется в сад. Ирвин сбил его с ног — ружье улетело куда-то в траву.
Мейв, кричавшая в доме, поперхнулась криком. Наверно, она смотрела из окна — Ирвин не стал оглядываться. Перемахнув через живую изгородь, он бросился бежать.
Соседний сад был заброшенным. Дом в его глубине когда-то был изысканно-воздушным — теперь по колоннам вился плющ, статуя в опустевшей чаше фонтана потеряла руку, а краска на стенах облупилась. Ирвин нырнул в кусты и, найдя в изгороди приличных размеров дыру, выскользнул в проулок.
Откуда-то доносилась музыка. Дачники отдыхали — лето даже со всеми проблемами остается летом. Ирвин прибавил ходу; за воротами
