Галина Полынская - Дверь в Зарабию

– Куда это она? – проводил женщину взглядом Жигу.

– Во дворец, – ответил Хамон. – Пойду-ка я за ней тихонько, на всякий случай.

– Прямо сейчас? – ахнула Мира. – Я… я еще не готова…

– Некогда готовиться, – Ром уже вовсю копался в корзине. – Хамон, она все правильно поняла?

– Да, сделает, как мы сказали: придет во дворец, скажет, что сегодня море вынесет на берег огневолосую девочку, золотую птицу и прекрасного юношу, которые смогут снова зажечь глаз. Все, я побежал.

– Золотая птица это я, да? – обрадовался Жигу.

– Нет, я, – Ром вытащил на свет желто-синий балахон, вылинявший и выгоревший, – а ты – прекрасный юноша. Пожалуй, я это возьму. Как ты думаешь, он добавит мне таинственности?

Мира посмотрела на страшный пыльный балахон и утвердительно кивнула. Себе она выбрала широченное белое платье, должно быть, сшитое ни девушку-гиганта, платье украшали пятна всевозможных форм и цветов, но их вполне можно было принять за авангардную расцветку. Всю эту красоту они надели прямо поверх одежды, и вышли из домика.

– Не мешало бы почистить «золотую птицу», – задумчиво произнес Ром, оглядывая дофу, – а то он выглядит как…

– Может, его в море помыть? – поспешно произнесла Мира, пока молодой человек не успел уточнить, как именно выглядит Жигу.

– Если меня намочить, – Жигу склонил набок голову, – то я темнею, становлюсь почти коричневым и начинаю вонять.

– Значит, это отпадает, – Ром подошел к нему, разглядывая оранжевые перья на крыльях. – Кажется, мы немного погорячились насчет «золотой», надо было сказать – большая лысая птица.

– Зачастую прорицательницы говорят иносказательно, – Мира старалась расчесать пятерней непослушные кудри. – Ром, ты бы снял шнурок с волос.

– Тогда они распустятся и станут мешать.

– Распущенные волосы сделают тебя еще красивее и романтичнее.

– Чего народ лишний раз баловать, – упрямился Ром.

– Снимай шнурок, кому сказала!

Кручинясь и печалясь, Ром повиновался.

– Вам действительно кажется, что я плохо выгляжу? – озаботился Жигу, пытаясь рассмотреть себя со всех. – Нет, вы, правда, так считаете?

– Нормально ты выглядишь, – успокаивала Мира, – как обычно.

– Предлагаю прямо сейчас отправиться на берег и разлечься на песке, – сказал Ром, – вдруг они сразу побегут к морю?

Предложение приняли единогласно. Пушистые солнечные лучи разогнали низкие тучи, проглянуло бледно-голубое небо, море немного успокоилось.

– Давайте прямо здесь и ляжем, – указала Мира на сухой песчаный островок неподалеку от шипящей морской пены.

Жигу без возражений плюхнулся на пузо, распластав крылья.

– Вы мне на перышки водички плесните, чтобы капли сверкали бриллиантовой россыпью, я буду шикарнее смотреться.

Ром зачерпнул пригоршню и полил на крылья Жигу. Морские капли покатились блестящими шариками, украшая птичье оперение.

– Ну? Как? – пытался поднять голову и посмотреть на себя Жигу.

– Шикарно. Не дергайся, а то все на песок осыплется.

Ром улегся на песок рядом с Жигу.

– На спину, будь добр. Покажем, так сказать, товар лицом.

Что-то недовольно бормоча, флоин перевернулся на спину.

– Так, эту руку давай в сторону, а эту вот сюда, а сам вот так вот выгнись слегка… Ром, ты что, не гнешься в пояснице?

– Так я буду похож на дохлую морскую звезду!

– Ты будешь похож на выброшенного морем прекрасного принца! Ложись, как велено!

Жигу хрюкнул со смеху. Ром старательно изогнулся, тоскливо поглядывая на сердитое лицо девочки.

– У меня сейчас спина треснет… – с натугой произнес он, стараясь зафиксироваться в неудобной позе.

– Подумаешь, неженка! Так, теперь ноги… сними эти дурацкие туфли, я их пойду и утоплю!

– Нет! – пошел в лобовую атаку флоин. – Не сниму! Они очень удобные! Я буду принцем в туфлях и точка!

– Ладно, как хочешь, а теперь лежи, не двигайся, приведу твои волосы в художественный беспорядок.

Ром молча терпел, пока Мира раскладывала на песке черные пряди. Оставшись довольна результатом, она устроилась чуть в стороне. Улегшись на бок, она растрепала кудри так, что они стали походить на огненный шар.

– Все, – прошептала Мира, – теперь ждем.

– Готовность номер один, – печально вздохнул Ром, боясь пошевелиться и нарушить с таким трудом выстроенную позу.

Глава двадцать девятая: Принцесса Янга

Солнце клонилось к закату, шторм снова разыгрался, похолодало.

– Больше не могу… – проскрипел Ром. – Где они?! Где?! Я останусь таким навсегда, буду кособоким инвалидом!

– Потерпи еще немного, – Мира тоже устала лежать на боку и перевернулась на живот, – должны же они когда-нибудь появиться!

Жигу было все равно, когда, кто и откуда появится, он звучно храпел, досматривая десятый сон. Вдруг Мира заметила, что из-за деревьев выскочил Хамон и, что было сил, помчался к живописной компании на берегу.

– Хамон бежит, – сообщила Мира, – наверняка с новостями, надо будить Жигу.

Она пару раз окликнула дофу, но тот продолжал храпеть.

– Брось в него камнем, – посоветовал Ром. – Давно уже мечтаю, чтобы он заглох. Вот уж никогда бы не подумал, что птица может храпеть, да еще так гнусно!

Подбежал Хамон и, пытаясь отдышаться, сообщил:

– Идут!

– Здорово, – Мира устроилась поудобнее. – Будь добр, разбуди Жигу.

Шапа кивнул, метнулся к «золотой птице» и дернул ее за клюв. Жигу открыл глаза и громко заорал спросонок.

– Тише, тише, – замахал лапками Хамон, – уже идут!

– Кто идет?

– Все идут! Вместе с принцессой Янгой!

– А! – вспомнил Жигу, чего, собственно, он делает на этом берегу. – Всё, всё, прекрасная золотая птица уже без сознания, уже, уже…

Он закатил глаза и вытянул худую голую шею. Ром засмеялся, и Мира на него зашикала.

– Вон, идут, – повторил Хамон, – я спрячусь пока в лесочке, а потом попадусь по дороге, будто бы меня похитили, измучили, и вот лежу я теперь такой несчастный и одинокий.

– Давай, удачи.

Мира закрыла глаза и застыла без движения. Вскоре послышались шаги, люди переговаривались на незнакомом языке, их голоса приближались. Сгорая от любопытства, Мира чуть приоткрыла глаза, поглядывая по сторонам сквозь пушистые ресницы. Смуглые, гибкие юноши и девушки, облаченные в разноцветные одежды, напоминающие индийские сари, с величайшими предосторожностями подняли «дары моря», уложили на носилки, украшенные искусственными цветами, и понесли к лесочку. Рома Мира не видела, в поле зрения попался Жигу. Выглядел он так правдоподобно безжизненно, что девочка всерьез забеспокоилась, как бы его сразу не отнесли на мусорную свалку. Носилки с Жигу ушли вперед и с Мирой поравнялись другие – богато украшенные, под алым навесом, не возникало сомнений, что на них восседает принцесса Янга. Мире не терпелось ее увидеть, ведь не каждый день случается посмотреть на живую принцессу. Когда она выглянула из-под навеса, Мира едва не ахнула: вместо ожидаемой красавицы появилась толстая деваха лет семнадцати с бледным рыхлым лицом, единственным украшением ее неприглядного образа, являлись глаза необычного золотистого цвета. Создавалось впечатление, что сквозь непропеченное тесто смотрит диковинная ящерица. Мира так расстроилась, что принцесса оказалась настолько некрасивой, что закрыла глаза, не желая больше ничего видеть. Мерное покачивание убаюкивало, и Мира незаметно для себя уснула.