Джонатан Уайли - Владычица снов. Книга вторая

— Я любила его, — сквозь слезы прошептала она.

— Он тоже любил тебя, — веско ответил Гален. — Он сам говорил мне об этом.

На какое-то время Бет, казалось, расстроилась еще сильнее, но потом мало-помалу пришла в себя, вырвалась из рук Галена и подняла на него покрасневшие от слез глаза. На смену недавней подозрительности пришли доверие и печаль — и Галену стало не по себе под грустным взором девушки. Ведь он тоже собирался получить от нее помощь, то есть всего-навсего использовать ее, и важность этой задачи заставила его преодолеть отвращение к себе.

— Мне нужна твоя помощь, — неохотно начал он.

Она молча глядела на него.

— Дрейн должен был доставить одно письмо, — продолжил он. — Оно сейчас у меня. Насколько я понимаю, оно адресовано Гильгамеру, но я не знаю, как мне добиться встречи с ним. Не могла бы ты посодействовать? — Он подождал, но девушка ничего не сказала, так что он даже усомнился в том, дошли ли до нее слова. — Если за доставку письма положено какое-нибудь вознаграждение, — добавил он, — можешь взять его себе. Так будет по справедливости.

Бет покачала головой, но так ничего и не сказала.

— Так ты поможешь мне? — вновь подступился он.

— Да. Если сумею. — Она произнесла это очень тихо, чуть ли не шепотом. — Ты остановился в замке?

— На конюшне, — ответил Гален.

Кивнув, она прошла мимо него через всю кухню в одну из примыкающих кладовых. Гален, даже не попробовав последовать за нею, молча проводил ее взглядом. Через пару минут кто-то предложил ему поесть, и он с благодарностью согласился. Изложил кухонной челяди сокращенную версию обстоятельств гибели Дрейна, а потом вернулся на конюшню, лег и попытался уснуть.

На следующий день Гален во все глаза высматривал Дэвина, Гильгамера или Бет, но никто из них ему так и не попался, так что большую часть дня он провел то помогая на конюшне, то в нервном безделье. Зато ему удалось выяснить, что проникнуть во внутреннюю цитадель без посторонней помощи невозможно.

Помощь пришла к нему на вторую ночь. Юношу разбудил шорох соломы — он тут же насторожился и стиснул кинжал, мысленно представив себе всевозможные опасности. Но тут к нему обратились и он сразу же успокоился.

— Ты здесь, Грант? — тихо окликнула его Бет.

— Я наверху.

Девушка, осторожно передвигаясь во тьме, поднялась к нему, присела рядом на солому.

— У меня пропуск, подписанный Гильгамером, — сообщила она.

Когда Бет передавала ему записку, их руки встретились.

— Спасибо, — поблагодарил он.

В разговоре возникла пауза, потом рука Бет легла на пояс Галена.

— Можно я побуду с тобой? — прошептала она.

И они утешили друг друга — а как, это осталось для всего мира тайной. Предаваясь любви, оба чувствовали своего рода раскаяние и благодарили тьму за то, что им не видно друг друга.

Бет ушла еще до рассвета.

На следующий день, с утра пораньше, Гален приступил к последнему этапу задуманной операции. Оба письма он положил за пазуху, а кинжал вместе с остальными пожитками оставил под соломой. Пропуска, выданного Гильгамером, и впрямь хватило, чтобы его пропустили во внутренний двор, но вместо того чтобы направиться в кабинет третьего постельничего, Гален пошел прямо к Дэвину, понадеявшись на то, что быстро найдет нужную дверь. Выглядело все даже проще, чем он рассчитывал. И лишь постучавшись и войдя, он понял, что допустил ошибку. Человек, сидевший за письменным столом, ничем не походил на прежнего хозяина.

— Ох! — Гален торопливо засоображал. — Прошу прощения. Я думал, что это кабинет Дэвина.

— Так оно и есть. Только он отсутствует.

— А когда он вернется?

— Дня через три, может, через четыре. — Незнакомец оглядел Дэвина сузившимися глазами. — А что тебе от него нужно?

Душа Галена ушла в пятки. Дэвин уехал куда-то за тридевять земель.

— Да так, одно дело с огнем для моего хозяина, — пробормотал он, понадеявшись, что и этот незнакомец может оказаться заговорщиком.

— Что ты несешь! — раздраженно воскликнул обитатель кабинета. — Я замещаю Дэвина по всему кругу вопросов. Какой еще, к черту, огонь?

— Прошу прощения. Это их личное дело, — выдохнул Гален.

Закрыв за собой дверь, он помчался прочь. Мысленно он клял себя за бездарность и неуклюжесть и надеялся только на то, что подобной выходкой не навлек неприятности на самого Дэвина. Дважды свернув за угол в коридорах, он остановился и задумался. «Теперь у меня два письма — и я не понимаю, что делать с каждым из них». На письме, доставшемся ему от Дрейна, не было имени адресата — лишь маленькая буковка «х» в уголке. Гален надеялся на то, что Дэвин проинструктирует его, как именно следует распорядиться этим письмом. А теперь он ломал себе голову над тем, вскрывать письмо или нет, разыскивать возможного получателя или не стоит? Судя по всему, ему необходимо было затаиться еще на несколько дней, каждый из которых сулил все большую вероятность разоблачения.

В конце концов он решил пойти к Гильгамеру и предложить ему те же услуги, что и в прошлый раз. По меньшей мере, таким образом ему удастся обеспечить себе алиби и получить законное право на дальнейшее пребывание в берлоге барона Ярласа.

Третий постельничий явно обрадовался Галену и сразу же уступил ему собственное место за письменным столом, предложив приняться за работу немедленно. Гильгамер не стал расспрашивать его о Дрейне, а узнав о смерти юноши, отнесся к этому равнодушно.

— Все равно ты работаешь лучше, чем он, — невозмутимо заметил чиновник. — Тебе придется теперь писать быстрее, только и всего.

Так что Гален принялся за новую порцию писанины, размышляя над тем, что если Гильгамер и ожидал письма, которое должен был доставить Дрейн, то сумел отлично скрыть это. Он попытался, не называя имени Дэвина, кое-что разузнать о нем, но третий постельничий не пожелал разговаривать.

Покидая вечером кабинет Гильгамера, Гален был так расстроен, что решился предпринять еще одну, может быть, самую последнюю попытку. Поднявшись с места, он произнес:

— Луна уже высоко, так что пойду-ка я посплю. Гильгамер, что-то в это время читавший, пропустил ключевые слова мимо ушей.

— Как хочешь, — пробормотал он, бросив Галену через всю комнату монету. — Завтра утром в тот же час.

Уходя, Гален пожал плечами. «Попытка не пытка», — подумал он.

Еще три дня прошли столь же скучно и утомительно. Днем Гален исполнял секретарские обязанности в кабинете Гильгамера, а ночью спал на конюшне. Бет больше не приходила к нему, что и огорчало его, и в то же время радовало.

Хотя он при первой же удобной возможности предпринимал самостоятельные поиски, никаких новостей от Дэвина по-прежнему не было. А не получив от писца никаких инструкций, Гален не решался на более смелые действия. И вот однажды вечером, покидая внутреннюю цитадель, Гален мельком заметил знакомую фигуру. Дэвин чуть ли не мчался по извилистым коридорам, и самому Галену пришлось побежать, чтобы не упустить его из виду. Тайный агент шмыгнул в одну из дверей, даже не оглянувшись, однако оставил ее открытой. Гален ворвался туда же следом, даже не раздумывая, слишком уж велика была его радость по поводу завершившегося ожидания. Но, влетев в комнату, тут же замер на месте. Писец уже рылся в ящиках письменного стола. Услышав шаги Галена, он потянулся за кинжалом.