Мерри - 9 1/2 недель

 – Лорд счел необходимым, чтобы я вошел в доверие к Дамблдору, – хмыкает он. – Он знает, что вам нужен свой человек во Внутреннем Круге...

 – Это я уже понял, – обрываю его я. – Чего хочешь ты, Люциус? И давай начистоту. В конце концов, мы достаточно друг друга знаем, чтобы разглядеть правду за недомолвками. Предлагаю сэкономить время и обойтись без них.

 – А еще я не должен забывать, что в твоих руках жизнь моего сына, – мрачно кивает Люциус. – Хорошо, я выложу карты на стол. Не вижу смысла поддерживать Темного Лорда, поскольку понимаю, что он проиграет. Будущее моей семьи мне важнее политических идеалов.

 А то я не знаю. Я, наверное, посмеялся бы над ним, если бы мог это себе позволить. Но нам действительно нужен кто-то во Внутреннем Круге.

 – И что, ты готов подтвердить свою искренность под воздействием сыворотки правды? – мои губы кривятся в искусственно насмешливой гримасе. – И принести Дамблдору магический обет?

 Альбус вряд ли потребует от него Ненарушимой клятвы, но Люциусу знать об этом совершенно незачем.

 Первый раз за вечер я вижу, как он начинает нервничать. Еще бы: даже Темная Метка не в состоянии убить ее носителя за предательство, а с Ненарушимыми обетами шутки плохи...

 – Я это сделаю, – наконец говорит он. – Если получу гарантии безопасности моей жены и сына.

 – Ты их получишь, – киваю я. – Хорошо. Я сообщу Дамблдору и министру, что ты согласен. У меня еще один вопрос... личного характера.

 – Да? – Люциус чуть приподнимает брови, очевидно, восстановив душевное спокойствие.

 – Кто сдал меня Лорду?

 Я почти уверен, что услышу: «Я» или «Драко» – и почему-то мне этого очень не хочется.

 – Грегори Гойл, – криво усмехается Люциус. – Уж не знаю, что за компромат ему удалось на тебя раздобыть, но он связался с отцом в конце марта, если я правильно понял Петтигрю, – он как-то странно смотрит на меня и добавляет: – А Драко или ничего не подозревал, в чем я сильно сомневаюсь, или решил тебя прикрыть, в чем я почти уверен. Впрочем, теперь это, пожалуй, не имеет значения.

 М-да. Похоже, я сильно недооцениваю своих слизеринцев.

 Дверь снова лязгает, и в камеру заглядывает сопровождавший меня аврор.

 – Время истекло, – хмуро сообщает он. Очевидно, ему не терпится убраться отсюда – как, впрочем, и мне.

 – До встречи, Люциус, – прощаюсь я. – Надеюсь, что в следующий раз мы увидимся в более комфортной... обстановке.

 – Было бы неплохо, – усмехается он, вновь обретая самодовольный вид. – До встречи, Северус.

Из дневника Гарри Поттера (25 августа, 12:20)

Все утро просидел с Малфоем в Запретной секции. Как ни странно, до сих пор жив. Зато мы поняли, почему «Stupefy» сработал как стабилизирующее и замораживающее заклятье, и, кажется, нашли способ нейтрализовать этот эффект. Я хотел сразу попробовать, но Драко пригрозил меня прикончить (я и не думал, что он умеет корчить такие рожи!), так что придется ждать возвращения Снейпа.

 Если все получится, то Малфой сможет хотя бы разговаривать, пока Снейп будет искать антидот для зелья, которое его... гм... омолодило.

 Дамблдор говорит, что на Диагон-аллею мне нельзя. Ну что ж, придется сидеть в замке. Соскучиться мне вряд ли удастся: мне же еще взыскание у Снейпа отрабатывать! Было бы здорово, если бы он про него забыл, но что-то мне в это мало верится.

Интерлюдия 48: Тонкс (25 августа, 12:40)

Я сижу, лелея свою злосчастную ногу, на диване у Северуса в гостиной и готовлюсь к учебному году, обложившись всяческими книжками по защите. Мои комнаты пока не готовы, да я и не вижу смысла перебираться туда заранее, пока в этом нет необходимости. И мне совершенно не хочется отказываться от удовольствия засыпать у Сева под боком.

 А еще я, стыдно сказать, прячусь от Рема. Мне почему-то кажется, что он не осмелится прийти сюда.

 – Мисс Тонкс, – чопорно сообщает мне охраняющий вход портрет Роджера Бэкона, – вас желает видеть какой-то... джентльмен.

 Судя по легкому оттенку сарказма, с которым он произносит слово «джентльмен», мастер Бэкон гостя не одобряет. Ко мне у него явно слабость – уж не знаю отчего. Подозреваю, что из-за Северуса...

 – Проси, – величественно приказываю я, не в силах отказаться от возможности поддразнить великого алхимика.

 Он фыркает, но открывает дверь, и в комнату входит Ремус. Ох-хо-хонюшки...

 – Привет! – преувеличенно бодро говорю я и подгребаю разбросанные на диване книги поближе к себе, чтобы освободить для него место. – Садись.

 Он неловко мнется у двери, косясь на Бэкона. Судя по всему, ему очень хочется, чтобы тот ушел или хоть отвернулся, но нарисованный алхимик явно не собирается покидать портрет.

 – Что-то случилось, Рем? – спрашиваю я. Уж лучше спровоцировать ссору, чем так вот мяться...

 Он глубоко вдыхает, словно собираясь с духом, потом все-таки садится рядом со мной на диван.

 – Ну?

 – Тонкс, – наконец выдавливает он, – я не знаю, в каких ты отношениях со Снейпом, но...

 Похоже, разговор будет неприятный.

 – Рем, давай расставим все точки над «и». Я его люблю.

 Совершенно неожиданно для меня он взрывается:

 – Да за что? Объясни, за что вы все любите эту эгоистичную, желчную, злобную скотину?!

 Я так ошарашена, что у меня даже нет сил обижаться.

 – Не знаю, как все остальные, а я его люблю просто так, – говорю я. – И вообще, у него масса достоинств. Он умный, заботливый... красивый, в конце концов!

 Рем кашляет, поперхнувшись.

 – Тонкс, ты уверена, что Снейп ничем тебя... не опоил? – осторожно спрашивает он.

 Я начинаю сердиться.

 – Рем, как ты можешь говорить такие гадости! Я же знаю, что ты так не думаешь. Ты просто ревнуешь, и все, – он заливается краской и опускает взгляд. – Мне жаль, Рем. Ты милый, симпатичный... но...

 – Но ты любишь Снейпа, – горько и сердито кивает Ремус.

 – Люблю. Очень.

 Мне его жаль, но я не собираюсь делать вид, что я бы хотела, чтобы было по-другому. Может, это кровь Блэков: я всегда была немножко эгоисткой.

 – Ну что ж, желаю счастья, – сухо произносит он, поднимаясь. – Спасибо за разговор.

 Он уходит, явно с трудом сдерживаясь, чтобы не хлопнуть дверью. Роджер Бэкон ехидно хмыкает, но ничего не говорит.

 Я, вздохнув, снова принимаюсь за чтение, но буквально минуты три спустя портрет опять отрывает меня от учебников.

 – Вы сегодня нарасхват, мисс Тонкс. К вам молодой человек, – он усмехается, – с ребенком.

 А, это мальчики.