Осажденные камнем - Терри Гудкайнд
Возможно, она переоценила его силу. Тора пребывала в благоговейном страхе перед его знаменитым заклинанием окаменения, играла роль инструмента в грандиозном ритуале кровопролития, создавшем саван вечности — хотя могла сделать все сама. Он не был ей нужен.
Ясно одно: магия Максима слабеет, раз каменная армия пробудилась. Неудивительно, что он сбежал. Возможно, дар Торы также угасает. Саван начал истончаться за много лет до того, как его полностью сняли. Она готова применить последнюю магию крови, чтобы сделать саван постоянным, но будет ли он действительно вечным?
Основы магии изменились, фундаментальные законы мира преобразились неизвестным ей образом. Никки предложила объяснение, но Тора не совсем поверила в то, что сделал Ричард Рал. Впрочем, Утрос и его армия и вправду пробудились, а сама Тора тоже очнулась от заклинания окаменения. Да, произошло много перемен, и она должна использовать это в своих интересах.
Максиму не потребовалась магия, чтобы разжечь огонь революции в доверчивых представителях низших классов и направить этих безмозглых животных в человеческом обличии на уничтожение ее города. Мятежники последовали за ним, без устали приветствуя глупую мечту, которую они не заслужили.
Когда гнев и разочарование вскипели в ней, Тора снова сорвалась; разжав пальцы, она обрушила на стену град магических ударов, будто мастиф, бьющийся о прутья клетки, но руны отразили натиск, и магия рассеялась, не причинив вреда камере. Тора откинулась назад и позволила огоньку на ладони погаснуть. Она вцепилась в обломанный край каменной скамьи и вновь прислушалась к гулкой тишине.
Во тьме ей казалось, что время тянется бесконечно, и она не знала, как долго ждала, пока не увидела, что свет в коридоре стал ярче. Она услышала тяжелый стук сапог, бряцанье ключей и грубые голоса, увидела тени за решеткой окна. Со скрежетом перекладина отошла в сторону, когда ее вытащили из металлических опор, затем послышалось лязганье засова. Петли протестующе взвизгнули, когда двое рослых стражей толкнули дверь. Камеру затопил свет факелов в руках двух мужчин, обозначив их силуэты и слепя привыкшую к темноте властительницу.
Один мужчина с черной щетиной на подбородке и криво сидевшим на большой голове шлемом был одет в неподходящий по размеру жилет со стальными пластинами, позаимствованный у городской стражи. Форма явно была для него непривычной. С уколом боли Тора вспомнила, как браво выглядел верховный капитан Эйвери, который служил еще и ее любовником. Но Эйвери был зверски убит мятежниками Зерцалоликого, и Тора знала, что это не случайность. Максим — Зерцалоликий — сделал это в приступе ревности, чтобы насолить.
Без сомнений, стражники были мятежными рабами, ощутившими свою важность, надев незаслуженную форму. Первый мужчина посмотрел на Тору с похотливой усмешкой и заговорил грубым голосом, заставив ее усомниться в богатстве его словарного запаса:
— Мы снова пришли к тебе, властительница. Тебе все еще одиноко? Может, ты и чутка каменная, но кожа выглядит вполне гладкой. Если раздвинем твои ноги, ты будешь мягкой и влажной где надо?
— Подозреваю, вам будет трудно это выяснить, — возразила она.
Второй стражник прыснул от смеха в ответ на ее оскорбление.
— А может, я раздавлю твой вялый член, словно меж двух камней.
Не найдясь с ответом, грубый стражник доказал, что его словарный запас и правда ограничен.
Второй мужчина держал поднос с черствым хлебом, чашкой воды и небольшой миской каши.
— Мы принесли еду. Если осада будет долгой, наверняка придется урезать пайки для пленников.
Тора не была голодна. Стражники принесли пищу уже в третий раз, но она не чувствовала голода и жажды. Вода не приносила пользы, а еда просто оседала свинцовой тяжестью в желудке. Когда стражник подошел ближе, она выбила из его руки поднос, расколов пополам каменным кулаком. Стражники отскочили назад, когда посуда со звоном разбилась о пол камеры. Они не знали, чего от нее ждать.
— Мне не нужен паек, — заявила Тора. — Мне нужна свобода.
— Такого дать не можем, — сказал второй стражник.
— Оставим тебя в компании с самой собой, — произнес первый мужчина, все еще уязвленный ее словами. — И с темнотой. И крысами. — Он фыркнул. — Можешь мечтать обо мне.
Второй стражник посмотрел на нее с презрением:
— Мне больше нравилось, когда ты была статуей в башне властителей. Этого ты и заслужила. — Он бросил взгляд на разбитый поднос и посуду. — Больше никакого пайка. Сбережем еду для добрых жителей Ильдакара.
Крякнув от усилия, стражники захлопнули дверь. В замке повернулся ключ, засов вновь скользнул на место, а перекладина легла на опоры. Мужчины удалились, потушив факелы в коридоре. Тора снова села на каменную скамью, протянула в темноте руку и вызвала огонек. Она забавлялась с пламенем, которое подпрыгивало и танцевало на ее ладони.
Глава 19
Бэннон, укрытый высокими стенами города, был вынужден наблюдать. Он хотел сражаться, хотел действовать, но как мог даже целый город противостоять столь многочисленной вражеской армии?
Впрочем, сейчас его больше мучили воспоминания о ночи восстания и об ужасных обстоятельствах, которые привели к насилию. Его мысли обратились к коварной троице, называвшей себя его друзьями. Они оказались вовсе не друзьями Бэннону, и это разрывало сердце. Амос, Джед и Брок подставили его и не попытались спасти; они даже не удосужились рассказать Никки или Натану, что его схватили и потащили в ямы. Да, он выжил в этом испытании — приобретя новые шрамы и, возможно, став сильнее, — но разве друзья могли так поступить? Ответ очевиден: они никогда не были ему друзьями.
