Костяной Скульптор. Часть 5 (СИ) - Розин Юрий

Правда, половину так или иначе прикончит Найс: стоять в стороне, пока я развлекаюсь, он наотрез отказывался. Но половина от моря — тоже море, просто поменьше, не стоило пытаться откусить слишком много, несмотря на грех Руха.

К нашему появлению уже были готовы. Ворота закрыты, на стенах между бойниц видно мельтешение, а из центра города отчётливо ощущаются волны могучей энергии. Местного правителя убивать будет особенно интересно.

— Главный чур мой, — пихнул я в бок Найса.

— Э! Что началось-то? — возмутился слепой, скидывая свой Коготь с плеча и втыкая в пол пещеры. Монструозный клинок под собственным весом ушёл в землю до середины и теперь был лишь чуть выше своего хозяина. — С каких-это пор можно занимать лучших противников?

— Тебе жалко, что ли?

— Нет, я просто возмущён. Надо следовать соглашению, раз уж придумали. А соглашение было: «Кто не успел — тот опоздал».

— Жмот ты, — вздохнул я, тоже откладывая булаву. Моё оружие до сих пор было хуже меча Найса, но по этому поводу я уже не переживал. Способному на развитие клинку типа Когтя конкуренцию мог составить разве что Гуйар или подобные ему артефакты. — Как всегда?

— Давай. — Найс с максимально серьёзным лицом выставил вперёд правую руку. Я сделал то же.

— Раз…

— Два…

— Три!..

Слепой с недовольством поднял к лицу ладонь. Можно было подумать, что он искренне злится на безымянный и средний пальцы за то, что они предали его, показав проигрышную стрелу.

— Ладно, главный твой. — Кивнул Найс, вытаскивая из земли Коготь. Огромный меч, явно довольный тем, что вновь оказался в руках хозяина, низко загудел. — Но в следующий раз никаких «чуров», понял? Всё по-честному.

— Идёт, — усмехнулся я, тоже поднимая с земли оружие. После чего кивнул слепому на ворота. — Разобьёшь?

— Вот только не надо мне этих подачек. — Слепой забурчал, но появившаяся в недрах рыжей бороды довольная улыбка от меня не укрылась. Такой обмен ему был более чем по душе.

Выставив Коготь перед собой, словно самый странный на свете щит, Найс двинулся ко входу в город. Однако просто так дать ему добраться до ворот защитники Кантилании, естественно, не могли. Стоило слепому пересечь некую невидимую границу, как со стен в него устремились десятки и даже сотни снарядов. Обычные стрелы, копья, пёстрые иглы, прочные и острые перья, сгустки ядовито-зелёной слизи… нечисть двадцатого уровня отличалась крайним разнообразием.

Однако ни один снаряд Найса так и не достиг. Атаки, даже если должны был пролететь мимо широкого, но всё-таки не дотягивающего до настоящего щита лезвия Когтя, врезались в невидимую преграду и бессильно опадали на землю. За слепым мечником постепенно начала формироваться настоящая дорожка из бессмысленно потраченных снарядов. Впрочем, стоило отдать защитникам должное, они довольно быстро поняли, что так ничего не добьются. И следующим этапом в Найса полетели уже заклинания.

По идее нечисть не должна была уметь применять стихийную магию, так как заклинания не могли использовать в качестве основы энергию крови. Но тут в дело вступали различные врождённые умения обитателей звериных пещер. Саламандры, кирины, водяные, фениксы, нереиды, сильфы, шторма, камнееды, наяды… список владеющей своей особой магией нечисти можно было продолжать очень долго. А ведь ещё были куда более многочисленные ответвления основных линий. В них кровь чистых видов была разбавленной, но магию, пусть и менее могущественную, это им применять не мешало.

И на моего слепого друга обрушился поток самых разнообразных заклинаний. Их было куда меньше, чем физических снарядов, но их разрушительная мощь была куда выше. На самом деле, с учётом двадцатого этажа звериных пещер, стрела, пущенная самым захудалым местным оборотнем, могла пробить десяток человек насквозь и только потом затормозить. Так что уже тот шквал, что пришлось принять слепому мечнику в начале был очень серьёзной угрозой. Но теперь всё стало на порядок опаснее.

Однако слепой продолжал неторопливо идти вперёд, прикрываясь от десятков заклинаний своим магическим щитом. Он мог бы сделать всё в десяток раз быстрее, за несколько секунд добравшись до ворот. Но я точно знал, что Найс этого не сделает. Пусть я и не видел его лица, не приходилось сомневаться, что слепой мечник сейчас довольно улыбался. За неимением выпивки и секса это был его главный кайф — заставлять противника чувствовать полную беспомощность. И речь шла не о победе. Одолев врага в бою, даже в заведомо выигрышном, далеко не всегда можно было довести оппонента до отчаяния. Найс, прежде чем побеждать, давал возможность противнику испытать на нём весь арсенал, в дребезги разбивая саму волю к сражению. Конечно, в реально сложных боях, а таких за эти два с лишним года было немало, слепой забывал о театральщине и сражался серьёзно. И когда мы доберёмся до местных заправил, Найс, я был уверен, не станет баловаться. Так что я был совершенно не против позволить ему немного развлечься, раз уж он отдал мне правителя города.

И вот, наконец, спустя почти пять минут неторопливой прогулки под шквальным огнём, он добрался до ворот. Широкая дорога к городу у Найса за спиной фактически перестала существовать, превратившись в покрытую кратерами пустошь. Несколько линий укреплений, расположенных перед стеной, также исчезли без следа. Защитники Кантилании истратили около тысячи разнообразных снарядов и отправили в моего друга больше сотни разрушительных заклинаний. А тот лишь продолжал улыбаться.

— Готов? — крикнул он мне, вставая в свою излюбленную стойку и кладя Коготь на сгиб локтя.

— Давай, я уже вздремнуть успел!

С оглушительным треском ворота города, созданные из укреплённых магией многовековых стволов, выгнулись вовнутрь, словно бумажные, а потом и вовсе слетели с петель. После чего отлетели ещё на десяток метров и придавили немало приготовившейся к обороне нечисти. С магией Найса даже мне было невероятно сложно справиться, не то, что каким-то деревяшкам.

Мы оба продолжали держать данное когда-то обещание и не рассказывали друг другу ничего о своих секретах. Но за такой срок, поучаствовав в сотнях совместных боёв, о многом достаточно просто было догадаться. Мой слепой друг, я был почти уверен, являлся пользователем одного из редчайших типов магии — магии пространства. В человеческом мире маги, способные использовать эту ветвь чародейского искусства для создания артефактов расширенного объёма типа рюкзаков или сумок, уже был невероятно редки. Таких, что могли бы создать оружие вроде Калии, было и того меньше.

Сколько было подобных Найсу, который с лёгкостью и изяществом применял сложнейшую пространственную магию в бою, я даже не брался предполагать. Сотни на всё многомиллиардное человечество? Десятки? Может единицы? Встреча в той больнице Братства оказалась, мягко говоря, очень необычной. А ведь это было далеко не всё. Иначе невозможно было для него столь быстро расти в рангах телесной магии. Правда, вот тут моя догадливость уже давала сбой и оставалось только разводить руками. Радовало хотя бы то, что Найс про мои способности тоже не знал очень многого, так что мы были в примерно равных условиях.

Кстати об этом. Стоило уже и мне присоединяться к веселью. Запас энергии резко просел, способность Руха в последнее время забирала всё больше и больше сил. Впрочем, грех было жаловаться, с учётом того, что по мере спуска по этажам звериных пещер в мой арсенал форм добавлялась всё новая и новая нечисть.

Рост увеличился раза в полтора, из-за чего в норме двуручная булава отлично легла в одну руку. На левом предплечье выросла мощная костяная пластина, заменяющая щит. Всю кожу покрыла толстая броня, защищающая от атак лучше любой стали. Рот превратился в пасть от уха до уха, полную зазубренных акульих зубов. А об изменениях, произошедших с внутренними органами и мышцами можно было рассказывать несколько минут.

Когда-то я уже создавал себе боевую форму. И уже тогда это было крайне внушительным бонусом к силе. Однако тогда это всё-таки было не совсем полноценное тело. Скорее уж пазл, слепленный из кусков разных некро-монстров. Но теперь, с добавлением в уравнение энергии крови, всё кардинально поменялось.