Анна Клименко - Век золотых роз

– Ах, какие страсти, волосатый уродец… Тебе-то зачем знать?

Дар-Теен застонал. Возвращалось неодолимое желание схватить за горло это исчадие тьмы и душить до тех пор, пока не перестанет дергаться. Но, само собой, столь благие, с точки зрения Фэнтара, намерения вылились в скрежет зубов, не более.

– Хорошо, Элхадж. Я тебя очень прошу, скажи: как тебе удалось устроить такое из ничего?

Синх не торопился отвечать. Отбросил покрасневший снежный комок, смял новый, вслушиваясь в недовольное сопение ийлура.

– Видишь ли, Дар-Теен… Не следует считать меня недоумком, если я начинаю собирать несъедобные грибы и бормотать что-то про белый камень. К несчастью, эти ийлуры схватили меня как раз тогда, когда я раскопал искомое… Я только и успел, что спрятать кусок этого замечательного мягкого вещества в защечный мешок вместе с приличным куском гриба. Ну, а результат ты видел. Как только ты мне освободил руки, я решил действовать.

– Фэнтар мне не ответил, – Дар-Теен мрачно покачал головой, – а этот юнец…

– Тебе ли знать о замысле твоего бога? – Элхадж сложил пальцы домиком. – Хотя, после того, что ты натворил… Кажется, жреца прирезал? Да еще и в темный Храм идешь… Самое время сделаться настоящим Отступником и обратиться к Шейнире.

– Заткнись.

– Как скажешь.

Воцарилось молчание.

Дар-Теен медленно погружался в пучину страха. Кто он без силы битв? Его одолеет любой сопляк, обладающий оной. И как тут дойти до Храма, который стоит в самом сердце Диких земель, посреди непроходимых джунглей?..

– Может быть, в следующий раз он тебе ответит, – пробормотал Элхадж, – когда вера твоя будет действительно чиста и крепка, подобно цельному куску мрамора. Ты ведь усомнился в том, что Фэнтар есть истина? Тогда, когда вся твоя жизнь надломилась?

«А ведь он прав, – Дар-Теен с любопытством взглянул на синха, – прав во всем… И тьма меня дери, спас нас обоих! А еще говорят: проклятые души, проклятые души».

– Э-э… Элхадж… Так что ты там говорил про грибы-то?

– Смесь дробленого белого камня и особого вида гриба, полежав на воздухе, загорается, давая целый столб огня, – спокойно ответил Элхадж, – мне рассказывал об этом старый метхе Саон, мой учитель… А ему наверняка его учитель, который читал книги в великом Храме.

– А что ж тогда вы, синхи, такие мудрые, проигрывали битву за битвой?

Элхадж пожевал губами. Приложил свежий комок снега к разбитой губе.

– Не знаю, Дар-Теен. Наверное, того, что знали, было слишком мало, чтобы дать отпор ийлурам. А может быть, думали, что без Шейниры мы никто…

– Все мы никто без наших покровителей, – заметил Дар-Теен, – меня чуть мальчишка на небеса не отправил.

– Я тоже так раньше думал, – желтые глаза синха смотрели не мигая на деревья, застывшие в покрывале ночи, – но теперь я сомневаюсь. Мне кажется, что синхи могли бы дать отпор ийлурам и сами, если бы…

Не договорив, он резко отшвырнул снежок.

– Нам бы уйти подальше от этой деревни, Дар-Теен. Пока еще есть время, но утро не ждет.

Они шли по лесу еще два дня. Без припасов и без лука, который достался вилланам. Хорошо еще, что огниво осталось, да на донышке фляги Дар-Теена плескалась лечебная настойка – ею синх тщательно смазывал подживающую ногу ийлура. Сам Элхадж во время привалов откапывал съедобные корешки и старые, порой червивые грибы; Дар-Теен как-то нашел беличью кладовую, и они шагали по снегу, грызя орехи.

А потом лес как-то незаметно кончился, и взгляду открылась безбрежная заснеженная равнина с темными проплешинами там, где ветер смел тонкое покрывало снега и обнажил почву. Ветер отобрал белый покров и у деревьев – они замерли, последние стражи леса, воздев к небу корявые черные руки.

– Фэнтар, не оставляй меня, – шепотом попросил Дар-Теен. И решительно шагнул вперед, в неизвестность.

Ему послышался тихий вздох за спиной – ийлур резко обернулся. И, кажется, промеж деревьев мелькнула рыжая шевелюра Лиэ-Нэсс.

– Я иду к тебе, Шейнира, – одними губами произнес Элхадж.

Но Дар-Теен, занятый своими размышлениями, этого не услышал.

Глава 8

СИНХ-ПРЕДСКАЗАТЕЛЬ

Элхадж хорошо помнил степи, прозванные Ничейными. Тогда все гнездо во главе с метхе Саоном перебиралось на север; стояла чудная, теплая осень – безветрие, белый пух облаков и солнце в безбрежной сини. Рано приходили сизые сумерки, а поутру на траве блестели серебристые капли росы, и не только на траве, а оседали драгоценным ожерельем на паучьих сетях, стыли на принесенных ветром сухих листьях. Можно было подумать, что степь дремлет под теплым осенним солнцем и ничто и никто не потревожит ее покой. Но, само собой, это впечатление оказалось лишь иллюзией, скользнувшей по воде тенью перелетной птицы.

Ибо Ничейные степи на самом деле принадлежали кочевникам – ийлурам, презревшим оседлую жизнь в городах, не признавшим владыку Северного Берега своим повелителем и перемещающимся с места на место вслед за стаями щеров.

В ту теплую, ласковую осень едва ли не половина гнезда так и осталась навсегда среди спрыснутой кровавой росой травы. Еще кое-кто угодил в плен, что было во сто крат хуже, ведь никто не знает, что потом делали кочевники с синхами – говаривали об ужасных ритуальных пытках и о продаже в рабство на восток, в воинственный Алхаим. Элхаджу посчастливилось добраться до леса, чтобы продолжить путь на север, в неизведанные земли… И вот теперь он снова брел по степи. Правда, осени пришла на смену зима, и вместо метхе Саона чуть впереди вышагивал сверх меры странный ийлур, ищущий Храм Шейниры.

«Но от кочевников Дар-Теен не спасет, – грустно подумал Элхадж, – и, если напоремся на патруль, ох, несдобровать…»

Он поглядел в широкую спину идущего впереди ийлура; тот все еще прихрамывал, но совсем чуть-чуть; снадобье, изготовленное Элхаджем, действовало. Мало того, синх превосходно понимал, что именно его средство спасло Дар-Теену ногу. Но об этом, естественно, Элхадж предпочитал помалкивать.

Дар-Теен шел впереди, время от времени приостанавливаясь, поднося ладонь к глазам и обозревая окрестности. Иногда он что-то нащупывал у себя на груди, под одеждой, и тогда Элхадж слышал имя – Лиэ-Нэсс. Ему было интересно, что это там несет Дар-Теен и кто такая эта Лиэ-Нэсс, но синх упрямо молчал, проглатывая так и не высказанные вопросы. В конце концов путь предстоит долгий, и Дар-Теен скорее всего сам займет Элхаджа любопытной историей… Пожалуй, единственное, что очень хорошо чувствовал синх в Дар-Теене, было чувство вины – огромное, всепоглощающее и готовое сожрать и душу, и сердце.

Ийлур, почувствовав спиной пристальный взгляд, обернулся.